Тридцатилетняя борьба, или Новейшая история России - Валерий Евгеньевич Шамбаров

даже «церковь сатаны». Ну а как же, «свобода совести»! Она издавала свою литературу, широко продававшуюся в разных местах, в том числе и на книжных развалах на территории Троицкого храма на Шаболовской. Он еще не был возвращен Церкви, в здании располагались несколько организаций и продавали всякую всячину. При храме была уже создана православная община, безуспешно боролась с этим морем пакостной литературы. На помощь ей отправились верующие из уже действовавшего Донского монастыря. Пробовали устыдить продавцов, но выяснилось, что девчонки, торговавшие сатанистскими брошюрами, сами не представляли, какой товар у них на лотках. Одна расплакалась, объясняла, что ей нечем кормить мать, ведь работы нигде не было…

Но в этом кажущемся хаосе были свои четкие закономерности. Плодились сектанты и раскольники — сбивая народ с толку и заглушая всплеснувший было порыв к Православию. Массированно насаждались чужеродные «ценности» под марками «цивилизованных» и «общечеловеческих». А при этом шло повальное стирание и разрушение всего национального, русского. В 1997 г. были введены паспорта нового образца. До сих пор люди пользовались старыми, советскими. И в народе отметили особенность. В российском паспорте не было привычной графы «национальность». Все граждане вместо русских, татар, башкир, евреев, становились обезличенными «россиянами».

Импортные штампы «массовой культуры» захлестнули эстраду, театр, кино, телевидение, литературу, музыку. России прививали культ иностранных «звезд», молодежи — рок-тусовок. Школьникам выдавали бесплатные учебники истории Сороса, где поворотным пунктом Второй мировой войны значилась не Сталинградская битва, а американский морской бой с японцами у атолла Мидуэй. Отечественные шедевры кинематографа с экранов исчезли. Телевидение заполонили иностранные фильмы и сериалы. Даже советские мультики заменила импортная анимация. Хотя в Японии при демонстрации мультсериала «Покемоны» было зафиксировано свыше 700 тяжелых эпилептических припадков у детей, а от американских «Симпсонов» подростки просто тупели, этот факт тоже был официально зафиксирован. Иностранная литература лидировала на полках книжных магазинах и развалах: фантастика, мистика, «ужасы», детективы, «женские романы».

А российская культура вовсю перестраивалась на чужие стереотипы. Из «русского» сохранялось лишь то, что высмеивало или очерняло русское, издевалось над собственными историческими и культурными корнями. Появилось «новое русское» искусство — или приблатненное, бандитское, или подражающее зарубежным образцам. Подлинная народная культура и искусство убивались. Писатели и поэты не могли издать своих произведений. (Хочешь — печатай за личный счет. А руководство писательских союзов грызлось за собственность, за оставшиеся у них здания, «бренды» журналов и газет.) Киностудии продавались за долги, их делили доселе никому не ведомые продюсеры. Дома культуры превращались в коммерческие заведения. Исполнители и коллективы народных песен и танцев, оркестры, ансамбли не получали денег и не находили спонсоров. Их «сокращали», отбирали помещения, для выступлений они никому не требовались. Чтобы заработать на кусок хлеба, оставалось играть и петь по подземным переходам, электричкам.

Президент Всемирной и Российской Федераций боевого самбо А. А. Малый приводит в своих статьях факты, как национальный дух вытравливался даже в спорте. Это тоже началось еще в советские времена, когда стал насаждаться культ восточных боевых искусств. А в «демократической» России у самбистов закрывали секции, отбирали залы (спортзалы тоже стали важной статьей коммерции), их всячески прижимали. Школа боевого самбо чуть не прекратила свое существование. В 1998 г. ее энтузиасты начали возрождать боевое самбо в воинских подразделениях спецназа, но оказалось, что даже их уже перевели на карате, у-шу, дзюдо и другие восточные единоборства. Хотя они основываются на совершенно других, чужих принципах психологии! А самбо — на русских. Но его возрождение встретило жесточайшие препятствия. Активистам прямо говорили: «Боевому самбо в России не бывать». Зарегистрировать Федерацию удалось только в 2001 г., когда сменился высший эшелон власти.

И вполне понятно, почему Бжезинский после разрушения СССР назвал оставшимся врагом Русскую Православную Церковь. Она оказалась неким островом среди бушующего моря нечистот. Островом не только Веры, но и народного, русского духа. Но ее положение в «обновленной» (и «обновляющейся») стране стало совсем не однозначным. Новая власть ее как будто поддерживала. Ельцин выделил Патриарху правительственную охрану, его стали оберегать профессионалы из ФСО. Высшие архиереи получили «кремлевское» медицинское обслуживание, специальные номера автомашин, как у важных государственных персон. Президент и премьер-министр регулярно стали бывать на торжественных богослужениях на главные православные праздники: на Рождество Христово, на Пасху. В свою очередь, Патриарха приглашали на светские торжества. Аналогичные взаимоотношения перенимались на региональных уровнях — в областях, районах.

Нет, Священноначалие не мирилось с пороками, широко охватившими Россию, с западническими «ценностями» потребительства и бездуховности. Однако борьба с ними велась только внутри Церкви. Среди тех граждан, кто уже пришел в храм. Но не с общей атмосферой пороков и бездуховности, которая обеспечивалась линией правительства и признавалась «нормальной». Получалось, что Патриархия заняла глухую «оборону», силясь отстоять от пагубных воздействий только «свое». Но при агрессивности и массированном характере атак внешней среды такая позиция получалась слабой и проигрышной.

В политику Церковь демонстративно не вмешивалась. Мы уже упоминали решение Архиерейского собора, запрещавшее священнослужителям вступать в любые политические партии и движения, баллотироваться в депутаты выборных политических органов. Во время противостояния в Москве в 1993 г. Алексий II искренне пытался выступить миротворцем и посредником. А между тем и на баррикадах возле Белого дома защитников окормлял священник, иеромонах Виктор. Устроил полевой храм, там служились литургии. Когда начался штурм, о. Виктор тоже попытался выступить миротворцем, вышел навстречу с иконой в руках. Но и его порыв никого не примирил. Мчащийся БТР даже не затормозил, сбил и раздавил его. Полевой храм изрешетили огнем. А Патриархия сохранила «нейтралитет» до конца. В храмах отслужили панихиды по погибшим. Но по чьей вине они погибли, не упоминалось.

Церкви возвращали многие храмы, монастыри, особенно в годы приватизации. Разорялись совхозы, колхозы, фабрики, которые до сих пор использовали церковные строения. Другое имущество и недвижимость, способные принести прибыль, расхватывали дельцы. А большинство храмов находилось в плачевном состоянии, они разваливались, предпринимателям не требовались, и их отдавали верующим. Чаще всего их восстановлением из руин занимались сами прихожане, священники, монахи, скребли копейки из личных пожертвований. Но порой подключались и органы власти. Иногда из-за того, что сами губернаторы и мэры, члены их семей, становились прихожанами Церкви. А иногда причины были далекими от религии, как поднятие рейтинга перед очередными выборами. И к тому же любое строительство — это такая отрасль, где очень хорошо можно «отмыть» крупные суммы.

Одним из тех, кто взялся помогать Церкви, был, например, Нижегородский губернатор Борис Немцов. Среди шумных кампаний, которые он развернул в своем регионе, был проект «Дороги и храмы», началась реставрация и строительство 150 православных церквей и монастырей. За это Патриарх