Плата по старым долгам - Эдуард Ростовцев

Мельник ошеломленно посмотрел на него.

- Кто вам сказал?

- Плохо информированный бизнесмен - кандидат в банкроты, - почти дословно повторил Олег постулат Геры Терлецкого. - Что же до источника, то, прошу прощения, это коммерческая тайна.

Какое-то время Мельник не сводил с него глаз, очевидно пытаясь понять не блефует ли вице-президент, но потом отвел взгляд, спросил, как бы между прочим:

- Матвеевское СП? А это что за лавочка?

- Не надо, Геннадий Трофимович, - недовольно поморщился Олег. - Мы говорим начистоту и не надо портить этот разговор.

- Я доверял Закалюку и не вникал в детали, - стал оправдываться Мельник. - Сейчас припоминаю: как-то мне докладывали, что он замешан в нечистоплотных комбинациях с какой-то посреднической фирмой. Но факты не подтвердились. Возможно плохо проверяли...

Он осекся, видимо поймав себя на том, что сплоховал, растерялся и тем самым выдал себя. Не нашел лучшего, как ринуться в контратаку.

- Напрасно выгораживаете Закалюка. То, что я давно знаком с ним, ничего не значит. Личные отношения никогда не переносил на служебные. Поэтому выкладывайте все. Не в ваших интересах выгораживать Леонида: поменяйся вы местами, он тут же слопает вас с потрохами, оглянуться не успеете. Оставьте свое благородство для дам и не считайте меня своим врагом. Напрасно держите камень за пазухой. Я не боюсь ударов, но вы ошиблись в выборе цели.

Конечно, Мельник выкручивался, но одновременно старался выведать, что доподлинно известно собеседнику о махинациях Закалюка и Матвеева. Информация вице-президента компании о его неафишируемом прошлом, как и о состоянии банковских счетов СП "Атлант", не могла быть получена Олегом Савицким из частных источников. Следовательно, за ним стоят хорошо осведомленные люди, которые могут доставить серьезные неприятности Главе областной администрации. Так, или приблизительно так, рассуждал Мельник. Но Олег подивился другому: той легкости, с какой сосновский губернатор отмежевался от своего ближайшего сообщника и приятеля. Так не поступают даже воры, у которых, что ни говори, есть какие-то принципы. У Мельника ж только один принцип: чур не меня! И вдруг Олег понял, что все гораздо сложнее чем это представлялось ему до сих пор. В своих предположениях, догадках, выводах он отправлялся только от двух разделенных во времени фактах, которые пытался связать напрямик. Но прямой связи тут скорее всего не было. И прав был Гера Терлецкий, когда обронил фразу об айсберге, основная масса которого, как известно, скрыта под водой.

Номенклатура ЦК и КГБ, что безраздельно и преступно правила огромной страной три четверти века, уже в начале восьмидесятых годов меньше всего помышляла о помощи "братским" партиям. Имперская политика, безудержная гонка вооружений, безответственные экономические эксперименты завели страну в тупик, из которого уже не было выхода. И если престарелые вожди до самого своего конца так и не поняли, что произошло, то молодые энергичные номенклатурщики вовремя сориентировались. Под разными предлогами они распихали многомиллиардный партийный "общак" по подставным кооперативам, ассоциациям, фондам, иностранным банкам, как для далеко идущих групповых интересов, так и для личного пользования. И в этой "когорте" бывших номенклатурщиков, наскоро переодевшихся в демократические тоги, сосновский губернатор Геннадий Мельник был не последней фигурой. Не был он пешкой и одиннадцать лет назад, когда не только перевозил за кордон "левую" платину, но и депонировал ее на анонимных счетах в западных банках. А его попытка изобразить сейчас того Мельника, как не размышляющего над приказами солдафона, не более чем лукавство.

Впрочем, лукавит он во всем, не исключая объяснения своего, якобы рокового чувства к Мирославе. Он полагается на свой многолетний опыт лицедейства, перевоплощения и не сомневается, что капитан запаса Савицкий, для которого честь офицера все еще не пустой звук, поверит на слово отставному подполковнику госбезопасности Мельнику.

И Олег не смог побороть искушение развеять его заблуждение.

- Держать камни за пазухой не в моих правилах. Другое дело, что я говорю не все, что думаю. Но если хотите знать и это - извольте. Я думаю сейчас об одном анонимном счете в венском торговом банке "Радебергер", с которого не так давно были сняты деньги для покупки двух "мерседесов" и вечернего платья от Кардена.

Это была не более чем догадка, но Олег не ошибся - лицо Мельника потемнело. Прошло не меньше минуты, пока он сумел выдавить из себя:

- А вы опасный человек, Олег Николаевич. Но опасность, имейте в виду, - палка о двух концах: она может ударить и того, кто за нее взялся.

- В свое время меня научили обращению с палками. Но я прибегаю к ним только, когда меня к этому вынуждают.

- Я это учту, - поднялся Мельник, давая понять, что аудиенция окончена. - Не скажу, что знакомство с вами доставило мне большое удовольствие, но будем считать, что объяснились.

- Надеюсь, теперь вы не станете ревизовать мою договоренность с Закалюком? - тоже поднялся Олег.

- Теперь? - криво усмехнулся Мельник. - Надейтесь!

- Я хотел бы получить более определенный ответ.

- Не стану! - заорал Мельник. Но тут же взял себя в руки, натянуто улыбнулся. - Шантажист вы, эдакий!

На том и расстались. Руки Мельник не подал.

30

Леонид перехватил Олега в вестибюле. На вопрос, ездил ли он за Мирославой и как она себя чувствует, не ответил, и, в свою очередь, спросил, чем окончилась беседа с Мельником.

Он волновался пуще прежнего: крутил пуговицы уже не только своего, но и Олегова пиджака, что, впрочем, тоже был его. Олег не счел нужным распространяться о всех аспектах разговора с главой областной администрации, сказал только, что Мельник одобрил их договоренность. Но Леонид хотел знать, за счет чего Мельник пошел на уступки.

- За филиал беспокоишься? - рассердился Олег. - Я сказал, что ты рассчитался за оборудование, которое твои замы во всеуслышание объявили бракованным.

- Ты подвел меня!

- Чем?

- Я просил не называть цифр.

- Цифры я не называл.

- Но ты сказал, что за оборудование уплачено, и он поймет.

- Поймет, что вы забили ему баки, повесили лапшу на уши? Но, прости, это даже не вранье - детский лепет. Умнее вы с Матвеевым ничего не могли придумать?

- Почему ты связываешь меня с Матвеевым?

- Леня, не считай меня идиотом! Фокус с транзитным платежом через дохлый счет филиала рассчитан на дураков. Ты хотя бы не засвечивал после этого Матвеева, не присылал его в качестве посредника. Об адвокате Кривошапко я уже не говорю. Тебе, что, больше некому довериться? Если так, не завидую - в одной упряжке с Матвеевым и Кошарным ты далеко не уедешь.

- Кошарный? - совсем растерялся Закалюк. - А он тут при чем?

Это было уже слишком, и Олег не выдержал:

- Все при том же, Леонид Максимович! Кошарный это не только СП "Атлант" и счета в иностранных банках, но и третий цех Сорок седьмого завода, левая платина, спецтранспорт за бугор, Городокское шоссе, гибель Игоря Тысячного и еще многое другое. Извини, что говорю о неприятном тебе, но об этом пора уже сказать.

В гостиницу Олега отвез Петя. По дороге племянник подтвердил слова пани Марты о том, что Мирослава почувствовала себя плохо. Однако уточнил, что в такое состояние она пришла не от шампанского, поскольку в буфете выпила самую малость - полбокала, а еще до этого жаловалась на недомогание.

- Вообще-то она неплохая девчонка, - испытывающе поглядывая на Олега, сказал Петя. - Немного шебутная, но товарищ хороший и без хитростей. В буфете за всех заплатила, да еще французскую помаду Диане подарила. Немного помолчав, добавил: - А Валу она отставку дала. Полную. Диана это сразу усекла, она такие вещи безошибочно определяет.

Олег отметил, что его интерес к Мирославе не остался без внимания Пети и тот поспешил внести существенные коррективы в свое недавнее суждение о воспитаннице Закалюков. И тут же подумал, что несмотря на поставленное Мельником условие больше не общаться со Славой, он все же позвонит ей, как только приедет в гостиницу. Объясняться не станет, пусть сама распутывает ею же закрученный клубок. В этом отношении Мельник прав: из такой ситуации на одних эмоциях выходить нельзя, она должна взвесить все. Так что еще вопрос: захочет ли она столь резко менять свою жизнь, отказываться от вполне реальных перспектив и вовсе не эфемерных соблазнов. Но как бы то ни было, он должен поблагодарить ее за внимание, доброжелательность, справиться о самочувствии и объяснить свой скоропалительный отъезд. Ему нельзя больше оставаться в этом городе. Дело не только в требовании Мельника и назревающем конфликте с Кошарным, но и в том, что Олег Савицкий вольно или невольно снова потряс устои, нарушил размеренное течение жизни многих людей, выбил их из колеи, заставил вспомнить то, о чем они хотели бы забыть, и тем самым явил, по меткому выражению Мирославы, свою чужеродность этим людям, этому городу...