Триллион долларов. В погоне за мечтой - Андреас Эшбах

что он пребывал в совершенной растерянности. А об этом ему говорить не стоило.

– Впечатляет. – Это прозвучало почти как похвала. – А могу я спросить, по какой причине?

Джон прошел к дивану, сел и попытался, не выпуская трубки из руки, указательным пальцем стереть следы ботинок Марвина. Тщетно.

– Я думаю, что все проблемы, с которыми сталкивается человечество, связаны между собой. Проблемы возникают из-за условий, которые, в свою очередь, являются следствием других проблем. И если проследить эту цепочку до самого начала, в конце концов наткнешься на то, что население Земли неуклонно растет. И рост численности населения – это то, что Саддам Хусейн, вероятно, назвал бы «матерью всех проблем».

Похоже, эта формулировка развеселила его.

– Пока что я с вами согласен.

– Поэтому ни одну проблему саму по себе не решить, но можно разобраться со всеми разом, если решить проблему, которая находится в корне всего. – Говорить было приятно. Приходили мысли, которых раньше и не было. Он удивлялся самому себе. – И проблему роста населения можно решить только путем контроля рождаемости.

– Хорошо. В принципе правильно и почти то, что нужно. Но за оригинальность или глубину я не зачту вам балл, если только вы не опишете мне, как конкретно мог бы выглядеть этот проект.

Джон нахмурил брови.

– Как конкретно он должен выглядеть? Что ж, контроль рождаемости – это предотвращение беременностей. Нужно сделать средства для этого доступными для людей, научить их правильно применять их и так далее. И так во всем мире.

– О каких людях мы говорим? О мужчинах? О женщинах? И что вы хотите сделать доступным? Таблетки? Презервативы?

– Пожалуй, это уже детали.

– Детали, вот именно. Но в жизни важны именно детали. Что вы собираетесь делать со странами, которые запретят ваши действия? Странами, где правят фанатичные муллы или где папство имеет сильное влияние? И что вы собираетесь делать с людьми, которые хотят иметь много детей? Вы ошибаетесь, полагая, что в развивающихся странах рождаются только нежеланные дети.

– Хм… – произнес Джон.

Об этом еще действительно нужно подумать. До сих пор его идеи исполнения пророчества не уходили дальше представлений о бесконечной болтовне за столом переговоров.

– Я думаю, пришло время нам встретиться, – произнес незнакомец.

– Сначала вы должны сказать мне, кто вы такой, – возразил Джон.

– Вы узнаете это, когда мы окажемся лицом к лицу.

– Пока я не узнаю вашего имени, я не стану договариваться с вами о встрече.

Патовая ситуация, пожалуй, это можно назвать так.

– Ну хорошо, – произнес низкий голос. – Тогда не встретимся. Но, мистер Фонтанелли, прошу вас, помните об одном: я знаю, что нужно сделать. Вы не знаете. Если вы хотите узнать это, вы должны прийти ко мне, и это минимум.

С этими словами он положил трубку.

Джон, нахмурившись, смотрел на телефон.

– Кто он, по его мнению, такой? – пробормотал Джон.

На следующее утро он помчался в Рим в сопровождении одного лишь Марко, который после тормозного маневра сухо заметил, что может защитить его в лучшем случае от убийцы и похитителя, но не от столкновения с автомобилем. Они добрались до первых предместий, когда открылись магазины, и Джон купил большой букет цветов. Флористка, которой он объяснил, чего хочет, заверила его, что составила букет так, чтобы это соответствовало трауру.

Мать Лоренцо оказалась, что было очень грустно, красивой женщиной, стройной, с правильными чертами лица, самое большее лет сорока. Она приветствовала Джона серьезно, но сердечно, позволила объяснить, кто такой Марко, не вдаваясь в подробности, а затем пригласила обоих в кухню.

– Ты похож на своего отца, – заметила она, расставляя кофейные чашки.

Когда Джон в очередной раз неуверенно назвал ее «синьорой Фонтанелли», она покачала головой и велела:

– Называй меня Леона, Джон!

Было не похоже на то, что она проплакала все утро. Она выглядела так, как будто плакала без остановки на протяжении последних трех месяцев и только несколько дней назад приняла решение вернуться к жизни. Кожа на ее лице была почти прозрачной, размокшей, длинные черные волосы лишились блеска.

– Он не пришел домой в тот вечер, – бесцветным голосом рассказывала она, устремив взгляд куда-то вдаль. – Он ушел после обеда, чтобы встретиться с кем-то, с каким-то школьным другом. Я еще вижу, как он поднимается по холму, – из окна кухни видно дорогу, и иногда, когда я смотрю туда, мне кажется, что в любой миг он может спуститься с горы, и я стою и жду… День был солнечный. Я выставила цветы после полудня… – Она умолкла, молча посидела, погруженная в воспоминания. Затем вернулась к реальности, посмотрела на Джона. – Хочешь увидеть его комнату?

Джон судорожно сглотнул.

– Да, – сказал он. – С удовольствием.

То была большая комната на втором этаже, заставленная старой темной мебелью дедовских времен и большим черным роялем, который, однако, казался узким. На рояле лежала стопка нот, а на них – футляр с серебряной флейтой, наполовину прикрытой платком. На стене в рамке висела грамота.

– Это тот приз по математике, что он выиграл, – пояснила Леона, стоявшая со скрещенными на груди руками, словно сдерживаясь. – А еще он получил пятьсот тысяч лир и тут же потратил их на книги. – Быстрый жест в сторону книжного шкафа.

Джон склонил голову, пытаясь разобрать названия. Много книг по математике, астрономии, справочник по экономике и зачитанный экземпляр «Доклада Римскому клубу».

– Можно взять это? – спросил он.

– Да, да. Он часто читал его, даже когда был младше. Я даже не знаю, откуда он у него.

Джон открыл книгу. На каждой странице были отмечены предложения, подчеркнуты разными цветами, на полях или на иллюстрациях нацарапаны заметки. Он полистал. Итальянским он владел недостаточно хорошо, чтобы уяснить содержание сразу; все, что он мог прочесть, – это промежуточные заголовки. Но их хватило, чтобы понять: Лоренцо уже много лет назад занимался именно теми вопросами, с которыми он, Джон, столкнулся только недавно.

Вся книга была проработана, от начала и до конца. Джон чувствовал себя пустым, опечаленным, как обманщик, внезапно увидевший неизбежность разоблачения. Произошла страшная ошибка. Судьба допустила оплошность. Недостойный унаследовал состояние, тот, кто не может сделать с его помощью ничего разумного.

Из книги выскользнул листок бумаги и упал на пол. Джон быстро поднял его. Вырезка из газеты. На выцветшем фото был изображен мальчик лет двенадцати или тринадцати у большой доски, вдоль и поперек исписанной и исчерченной кривыми и формулами. В руках мальчик держал грамоту, которая теперь висела в рамочке на стене, и смотрел в камеру столь же серьезно, сколь и уверенно.

– Ах, вот куда он ее засунул! – воскликнула Леона, беря бумажку. – Я искала вырезку повсюду и не могла найти. Спасибо.

Фотография Лоренцо потрясла Джона. Мало того, что он был умным и образованным, на фотографии он излучал уверенность и решительность. Качества, которых Джону всегда недоставало. У него не было для них подходящего слова. Может быть, независимость. Контроль над своей жизнью. Может быть, даже харизма.

Теперь он понимал, почему Вакки были так уверены в своей правоте, слишком хорошо понимал. «Вот чего я не понимаю, так это того, как они могут видеть истинного наследника во мне», – подумал он. Но, может быть, они действительно не видят. Он показался себе идиотом. Он мечтатель, как и говорила всегда его мать, без цели и инициативы. И он наверняка не тот, кто имелся в виду в пророчестве. Он просто носил костюмы Лоренцо, водил его машину, жил в его доме.

Леона откинула крышку массивного секретера. Под ней оказалась пишущая машинка, маленькая и черная, почти музейный экспонат.

– Он часто сидел здесь и писал. Конечно, он хотел иметь компьютер, как и все мальчики. А машинку унаследовал от деда. – Она провела рукой по аппарату.

– А что он писал? – спросил Джон, скорее чувствуя, что она ждет этого вопроса. Больше всего ему хотелось сбежать. Раствориться в воздухе.

– Да разное. Не знаю. Когда-нибудь я просмотрю его вещи. Однажды он показывал мне пьесу. Не знаю, хороша она или нет. Много писем писал, разным людям. И статьи для школьной газеты, в таком духе.

– Статьи для школьной газеты? – Почему-то это вызвало интерес.

– В последнем выпуске была одна, подожди… – Она просмотрела небольшую стопку тоненьких тетрадей со странными рисунками на обложках. – Вот.

Джон взял тетрадь. На ней была надпись: «Ритирата». Туалет. Открыл содержание. Название главной статьи выпуска звучало так: «Путь человечества в XXI век. Лоренцо Фонтанелли». Джон почувствовал, как ускорился пульс.

Просто невероятно. Это была по-настоящему длинная статья, подробно рассматривавшая и анализировавшая проблемы, с которыми столкнулось человечество на пороге в новый век.