Нежное укрощение ярости - Лули Тан Цу

кажется, заметила мое раздражение.

«И не собиралась тебе отвечать», — подумала я.

Я решила как-то перевести разговор в другое русло и спросила:

— А почему Яру нельзя было дать возможности влепить в морду этому гаду, он же заслужил. Яр поступил хорошо. Разве не обычное для мужчин дело, — уточнила я последнюю фразу.

— Не прикидывайся дурочкой. Ты всё поняла сразу, иначе бы не вела себя так как вела. У Яра неконтролируемые вспышки гнева. Он не может вовремя остановиться. Поверь, если бы ты его не успокоила, он того, как ты говоришь, гада — убил бы.

Кристина сделала глоток вина.

— Я знала Яра с тех пор, как он замутил с Полиной. Когда она умерла, он вроде как научился сдерживать свою ярость. Хотя, мне кажется, что дело не в том, что он научился. Скорее смерть жены так его потрясла, что Яр просто впал в продолжительную депрессию и психически на время задавил в себе этот гнев. А теперь появилась ты, и, видимо, депрессия кончилась. И прежний Яр вернулся. Во всех отношениях. Куда ты его заведешь, вот в чем вопрос?

Она снова повернула разговор в прежнее русло.

— Снова ты про меня. Но причем здесь я, когда у него есть ты? — задала я, наконец вопрос, который крутился на языке.

— Я? — Кристина рассмеялась. — Ты что не слышишь меня, я говорю тебе, вот как раз я не причем. Ты думала я — его женщина? Видимо, мы с ним хорошо отыгрываем эту роль.

— Что ты имеешь в виду?

— Да я ему как сестра, а он мне как брат. Мы друг другу больше родственники, чем бывают родные по крови люди.

Я сидела с открытым ртом и глазела на Кристину. Я почувствовала, как из сердца словно вытащили острый нож, который застрял там еще с вечера уже минувшего дня.

«Так вот оно значит как», — подумала я, и мир вокруг снова заиграл красками.

Глава 29. Быть, а не казаться

Уже рассвело, когда я вернулась в свою каюту. Уходя, я не закрывала дверь и обнаружила у себя на кровати свернувшуюся в клубок Любу.

Он не спала и сразу попыталась встать, как только я вошла.

— Прости, я тут у тебя расположилась, не хотела у себя оставаться, — пробормотала Люба.

— Ничего, лежи, как ты? — спросила я и села на кровать рядом с Любой.

Её разбитая губа немного припухла, но на общей пухлости её губ в принципе это было не особо заметно.

Люба смотрела на меня заплаканными глазами и выглядела настолько несчастной, что мне хотелось её как-то ободрить, но я не знала с чего начать.

Тогда Люба начала сама, да начала так, что её буквально прорвало:

— Знаешь, я всегда знала, что я дура, но никогда не думала, что настолько, Марго. Я же понимала, что то, как себя веду, в принципе может привести только к одному итогу — всё, что от меня будет нужно мужчинам, так это только попользовать.

— Если человек признает, что он дурак, то он точно не дурак, — возразила я Любе.

— Ну, ты же поняла меня.

— Поняла.

— Так вот, знала, но все равно надеялась, что найдется такой, что клюнет на внешность и секс, но потом обязательно разглядит меня настоящую и уже в настоящую влюбится. Видишь противоречие? — спросила Люба.

— Вижу, но ты сама скажи, — ответила я.

— А нафига я тогда ловлю на внешность и секс, а любви хочу себе настоящей? Ведь на что ловишь, то и клюет!

— И не поспоришь.

С Любой сложно было не согласиться. Я вдруг подумала, на что ловлю я и, кто на такое клюнет. Но мне сразу стало понятно, что никого не ловлю, никогда не ловила.

— Помнишь я тебе говорила, что ну ее нафиг эту любовь? — она не дала мне ответить и ответила сама. — Так вот и здесь я тоже дура! Как можно говорить, что нафиг любовь, если в глубине души только любви-то этой и ждешь?

— Не знаю, что сказать, по-моему, ты окончательно запуталась, — подытожила я.

— Запуталась, Марго, точно ты сказала — запуталась.

— Ну, давай я попробую распутать. Иногда проще разобраться, когда услышишь о себе со стороны. Правда, если тот, кто говорит о тебе, не преследует никаких целей, — предложила я.

— Это как?

— Никто никогда не говорит человеку о нем самом, только чтобы сказать, всегда говорят только, чтобы произвести эффект или оказать влияние, — попыталась я объяснить.

— Та-а-ак, — протянула Люба, — И?

— А мне не хочется ни того, ни другого, так что — слушай.

Люба навострила ушки.

— Ты всегда жила по принципу, что у тебя будет достаточно времени, чтобы полюбить мужчину, если прежде он полюбит тебя. Или, как ты говоришь: «клюнет на внешность и секс». Только под «клюнет» ты подразумевала — полюбит. Хоть и не отдавала себе в этом отчета.

— Ого, ты загнула, — Люба смотрела на меня с удивлением.

— Но ты, видимо, не представляла, а что именно из этого должно получиться в конечном итоге, — продолжила я.

— Как это? — спросила Люба.

— Ну, смотри, вот, допустим, все у тебя получилось так, как ты хотела. И какой итог, как ты поймешь, что все удалось? Будешь ты иметь все, что хотела, в материальном смысле, это да, достигнешь желаемого статуса в обществе. Хорошо. Но, что ты будешь при всем этом чувствовать? Чего на самом деле ты хочешь?

Люба крепко задумалась, и я поняла, что попала в точку. Я вела Любу к тому, чтобы она попыталась для себя сформулировать, что для неё счастье, и будет ли она на самом деле счастлива, если ее план, которому она все время следовала — удастся.

— Ты говоришь о счастье? — догадалась Люба.

— Да.

— Я всегда старалась следовать здравому смыслу, и думала, что только так и можно стать счастливой.

— А теперь действуй наоборот, если поймешь, что на самом деле всегда только счастья и хотела, — сказала я.

— И как наоборот? — Люба глянула на меня словно ребенок, которому сейчас подарят самую желанную игрушку.

— Пренебрежение здравым смыслом — верный путь к счастью, — ответила я.

— Как хорошо ты сказала, — Люба задумалась.

— Это не я, это Джейн Остин сказала в книге — «Гордость и предубеждение».

— Надо почитать, — подвела итог Люба.

— Надо, — согласилась я с ней.

Согласилась и тут же потеряла интерес к Любиной проблеме. На меня вдруг навалились мои проблемы, когда я вспомнила про Джейн Остин.

Книга, подаренная Яром, лежала на столе немым укором мне. Я подумала, что зря оттолкнула его. Оказалось,