Фонд последней надежды - Лиля Калаус

С гостиницей — вообще кранты. Но тут Жорка помог, спасибо ему, дал наводку на «Луч Востока», у него там кто-то в администрации сидит. Бюджет так и так полетел. В последний момент Ася догадалась прикусить язык, ничего про Жорку не стала Коршунову говорить, а то бы он совсем озверел.

Ася курила, ёжась в своём зябком пальтишке на фондовском крыльце в ожидании шефа. Сигарета догорела до фильтра, когда хмурый Олег Юрьевич наконец вышел на улицу.

— Что же вы, Ася, здесь стоите? — раздражённо бросил он, — Зачем мёрзнуть? Подождали бы на ресепшен. Пошли в машину.

Опять она виновата.

Когда он молчит, можно вот так, незаметно, на него поглядывать… И то спасибо. Только время почему-то пролетает очень быстро. Вот уже и приехали.

Глава 19. ЖЖ. Записки записного краеведа. Опять 4 января

«…Офис владельца райских кущ, орнаментированных золочёными барашками и крестьянками, располагался на третьем этаже. Когда я вошёл, юная секретарша, очаровательно охнув, отскочила от двери, отделявшей приёмную от кабинета директора.

— Что… Кто… То есть, что вы хотели? — ей не сразу удалось влезть в привычный формат официальной вежливости.

Я всегда любил секретарш — хотя и не имел никогда ни одной. Боже, Ростик, на склоне лет ты начал каламбурить, сострила бы на это Нюта. Я хотел сказать, что по статусу мне личная секретарша никогда не полагалась, я ведь до ректорского кресла не дорос. Может, и слава богу, уберёгся, от соблазна. А даже если не было бы этого самого соблазна — известно ведь, что запретный плод, загорелый, молоденький, с формами и глупыми глазищами, длинными ножками и в отчаянной миниюбке, нехотя печатающий на разболтанной „Ятрани“ какую-нибудь платёжку с безнадёжно съехавшей копиркой под первым экземпляром и при этом покусывающий жемчужными зубками нежную мякоть пухлых губок… Нда-а… Так вот — плод этот потому и сладок, что запретен.

Надо сказать, я никогда (или почти никогда) не страдал, не будучи замазан в эти мужские игры. Анечка, бурно одобряя мой строгий облико морале и прилюдно благословляя радости неизменного брака, втайне считала меня неудачником и чуть ли не импотентом. Вот противоречивость женщин! Порядочность они, посмеиваясь, принимают за отсутствие темперамента, обычную же неразборчивость самца со слезами готовы воспеть в поэтических строчках. Впрочем, надо признать, своим идиотизмом мужчины не уступают дамам.

Итак, пухленькая секретарша проказливо потупилась и продолжила, профессионально игнорируя правила русского языка:

— Как вас доложить?

— Ростислав Софийский, поклонник вашей красоты, гражданин Германии и гость вашего великолепного города из нумера шестого, милая фройляйн… — мне даже удалось щёлкнуть каблуками при коротком, по-военному, кивке. Вот где сказались белогвардейские гены моего папаши!

Секретарша хихикнула и нажала на кнопку интеркома. Но не успел её алый ротик произнести первые звуки обращения к начальству, как в приёмную вошли новые посетители.

Это была эффектная, как говаривали во времена моей молодости, пара. Молодой брюнет высокого роста в плаще явно не по сезону (должно быть, за рулём) и девушка с рыжевато-каштановыми волнистыми волосами, собранными в небрежный „хвостик“.

У брюнета — высокий чистый лоб, широко расставленные ярко-синие глаза, прямой нос. В общем, я бы сказал, привлекательное, даже аристократическое лицо. Вполне развитые плечи и лёгкая компьютерная сутулость отлично сочетались с током жизненной силы истинного самца. Не доходящей, впрочем, до тупоумного бычьего упрямства. Видимо, умеет принимать решения. И, разумеется, зарабатывает приличные деньги.

Впрочем, этот великолепный представитель мужской породы был явно не чужд умозрительных игрищ и, судя по всему, обладал недюжинным интеллектом. Просто находка для любой уважающей себя и пекущейся о хорошем потомстве самки из человечьего стада.

Девушка — это было другое дело… Она являла собой щемящий образ Золушки, волею судеб втиснутой в чугунный корсет обыденной жизни — со всеми её комплексами, неудачами, депрессиями и вечной женской усталостью. Красиво вырезанные зеленовато-карие глаза, чудесно оттенённые чёрными ресницами и бровями. Зря она так густо их подводит. Лицо вытянутое, но с азиатским акцентом на скулах — интересно, это привет от какой-нибудь бабушки из местных или пример необъяснимого с точки зрения генетики заимствования общего типа среды? Цвет кожи — редчайший ныне образец „кровь с молоком“: нежнейшее сочетание свежих сливок с утренним ароматом настоящей клубники, короче говоря, естественный продукт — мечта истинного гурмана.

Под безобразным колоколом пальто (вероятно, весьма практичного) фигуру не особенно разглядишь, но, несколько забегая вперёд, скажу, что у Золушки позднее обнаружились и длинные стройные ноги, и девичья талия, и совершенной формы грудь.

Да-а… Быть может, яркая, юная, умело подчёркнутая косметикой красота секретарши и могла бы на секунду затмить неброское очарование моей Золушки. Но — поверьте мне — ни один мужчина, если, он, конечно, находится в здравом рассудке, никогда не променяет благородство породы на блеск фальшивого бриллианта. Кстати, об аксессуарах. На её пальчиках, напрочь лишённых маникюра, тускло сияло единственное украшение — тоненькое обручальное колечко.

— Мы к господину Бекмурат-улы. Координаторы Фонда „Ласт хоуп“. Нам назначено, — игнорируя меня, объявил звучным баритоном брюнет. Его спутница быстро глянула в мою сторону.

Из интеркома послышался недовольный голос директора. Секретарша (видимо, недавно ступившая на путь этого ремесла и от того ещё не потерявшая способности краснеть) снова смутилась. Я доброжелательно подмигнул ей и неторопливо прошествовал к дивану. Дескать, ничего, могу и подождать.

Посетители, не медля, прошли в кабинет. Ждать мне пришлось долго. Я никогда не скучаю наедине с собой. Вот и сейчас проштудировал от корки до корки свежие номера зоркинских газет, лежавшие на журнальном столике.

По тому, как, льстиво прогнувшись, провожал координаторов Сам — весьма тучный апоплексического вида господинчик с маслеными глазками (вот он, извечный покоритель вершин в миниюбках), по тому, как строго зыркнул он на секретаршу, я сделал вывод, позднее подтвердившийся абсолютно, что представители пресловутого Фонда имеют в городе весьма серьёзные полномочия.

— Прошу вас, господин Коршунов, пройти вниз. У ресепшен вас встретят. Мой зам вас проводит в конференц-зал, покажет номера. Дамиля, вызови Егошина, скажешь, из Фонда „Ласт хоуп“ ждут. Так…. А вы ко мне? — директор холодно улыбнулся, глядя мимо меня в окно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});