Спецы: лучшая проза о борьбе с наркомафией - Лев Пучков

Если все соотечественники убиенного прибегут сюда с рынка, тут будет настоящая манифестация и обычный бардак. Возможно, будут таскать труп по городу – у нас уже такое случалось, когда одного зарезали.

А если кто-то умный все отрегулирует и подключит милицию, тогда будут обходить окрестные учреждения и опрашивать возможных свидетелей.

Мы привели в чувство Татьяну, коротко посовещались, потом Костя побеседовал с ней. Ситуацию довел практически в подлиннике, с небольшими купюрами в нашу пользу:

– Вот этот мужик, которого только что хлопнули, – крутой авторитет. Мы думали, что он будет встречаться с кем-то из правоохранительных органов, хотели это дело заснять. А это, оказывается, была «подстава»: от лица какого-то известного ему сотрудника органов его пригласила конкурирующая мафия и шлепнула. Это понятно?

– Да… – Татьяна кивнула головой, но понимания ситуации в ее глазах пока что не было: взгляд блуждающий, дамочка все еще в ступоре.

– Нет, так дело не пойдет. У нас времени нет… – Костя наклонился и грозно прошипел Татьяне в ухо: – Тебя убьют!

– Нет… – Губы Татьяны задрожали, глаза мгновенно наполнились слезами. – Нет!!! За что?!

– Если ты хоть кому-то скажешь, что ты видела, тебя убьют! – продолжал злобно и настырно шипеть Костя, жарко дыша в ухо несчастной женщины. – Дети есть?

– Да! И муж… Господи, за что…

– Если ты кому-то скажешь, что ты видела, убьют не только тебя, но и всю твою семью, это понятно?!

– Господи, да за что же…

– Если хочешь спасти свою семью, слушай меня внимательно.

– Я не знаю! Я ничего не знаю! За что?!

– Крики и слезы здесь не помогут, – тихо и медленно проговорил Костя. – Ты должна понимать, что попала в смертельную ловушку и обратного пути нет.

– О господи…

– Помочь тебе можем только мы. Слушай внимательно, я скажу тебе, что делать.

– Что делать?

– Я скажу тебе. Слушай внимательно… Ты готова?

– Да, готова. – Татьяна прерывисто вздохнула, вытерла платочком слезы и уставилась на Костины часы, которые он зачем-то снял с руки и, держа за браслет, покачивал сантиметрах в тридцати перед ее лицом.

– Мафия, к которой принадлежал этот человек, будет искать его убийц. Объявит большое вознаграждение за любую информацию. Но вопрос в том, что те, кто его убил, – тоже мафия. Так вот, если выяснится, что есть свидетель, который может дать какие-то ценные сведения, этого свидетеля мгновенно убьют. А для страховки – мало ли кому из близких он успел чего-то сказать – убьют всю его семью. Это понятно?

– О господи… Что же мне теперь делать?

– Танечка, все хорошо, не надо так убиваться. – Костя убрал часы, лучезарно улыбнулся, присел на корточки перед Татьяной и нежно взял ее за руки. – Ну? Все хорошо! Вот как раз делать-то ничего и не надо. Надо просто молчать. Понятно?

– А если придут… Спросят…

– Окна закрыты, радио кричит, ты вся в работе. И ничего не знаешь. Ни-че-го. «Да что вы говорите?! Убили?! Кого убили?! Вы что, серьезно?!» Вот в таком ключе. Понятно?

– Понятно…

– Это если придут сегодня. А если завтра – «Да, слышала, где-то рядом с нами убили человека. Надо же, какие страсти – средь бела дня, в людном месте… Куда страна катится!»

– Хорошо. Я все поняла. Ой, господи, вот беда-то…

– Танюша, никакой беды нет. – Костя отпустил Татьянины руки, распрямился и подпустил в голос металла. – Только что одни подонки шлепнули другого подонка, который жил за наш с тобой счет и при этом еще травил своей наркотой наших детей. Нам бы с тобой сейчас на радостях пойти в ресторан да напиться как следует!

– Ну скажешь тоже…

– Таня, беда будет, если из-за разборок этих подонков пострадают нормальные люди. Я, он, ты, твои близкие…

– Да я все поняла, хватит агитировать. Ничего не видела, ничего не знаю…

Костя оставил Татьяне номер своего мобильного – чтобы немедля звонила в случае каких-либо непредвиденных осложнений, и мы покинули это замечательное местечко. Нужно было скоренько мчаться в институт, чтобы огорошить последними новостями господина полковника.

* * *

– Значит, хлопнули нашего агу… Агу… Угу…

Шеф у нас умный – просто жуть. Он обладает поистине стратегическим мышлением и способен без единой пометки на бумаге родить в уме многоходовую оперативную комбинацию, не допустив при этом ни одной «технической» погрешности.

Но он страсть как не любит внезапных радикальных изменений обстановки. А тем более сноса основных ориентиров и отмены вроде бы незыблемых констант. Это в буквальном смысле повергает его в ступор.

Анвар был для нас константой и основным ориентиром. Мы тут ползали себе потихоньку в кустиках, на дальних подступах к вражьим позициям, делали на карте пометки, планы строили и все время поглядывали на основной ориентир: вот она, водонапорная башня, видна черт знает из какого далека. Ближе нам нельзя, не пустят, но, опираясь на данные авиаразведки, мы в курсе, что вокруг этой башни все крутится: там у них укрепления, где-то рядом штаб, парк техники, узел связи и так далее.

И вдруг в одно прекрасное утро какие-то похмельные артиллеристы (то ли наши, то ли противника – сразу и не разберешь!) случайным залпом снесли эту водонапорную башню к известной матери. Все, нету ориентира. К чему теперь делать «привязку», если вокруг все лысо, ничего более-менее приметного не торчит?!

…Иванов гонял по столу ручку и бездумно смотрел в окно. Никаких намеков на рождение продуктивных идей в его пустом взгляде я не уловил: полковник просто впал в нирвану и перестал реагировать на окружающий мир.

Понимаю. Не то чтобы мы Анвара полюбили, как родного. Мы знали его как облупленного, изучили всю его подноготную, привыкли. В принципе, как объект изучения он для нас уже утратил первоначальный интерес: изучать там было нечего, разобрали все по крупицам. Просто мы на него, образно выражаясь, имели виды. Планы строили. Знаете, в научной работе, помимо основного типа деятельности – пассивного наблюдения за объектом исследования, есть еще ряд разновидностей творческого труда. В том числе и эксперимент. Вот мы и собирались самую малость поэкспериментировать: если попросту – стравить две этнические группировки и посмотреть, что из этого выйдет. Если бы вышел толк, можно было бы рекомендовать такую практику к повсеместному применению, а наш патрон Витя наверняка получил бы за новации в методологии верховное «одобрям-с».

А тут получилось одно к одному: сначала случайно умер Андижо, потом, с интервалом всего в сутки, – Анвар. Теперь надо крепко подумать, как работать в этой непростой ситуации. Надо ведь не просто выйти из нее с наименьшими потерями (таджики еще долго будут искать виновных в смерти Андижо), но и попробовать извлечь из этого всю доступную пользу. Проще говоря, одним движением отодвинуть в сторону обломки рухнувшей системы, которую строили целый квартал, и на новом месте быстренько родить новую, ни в чем не уступающую той, что мы потеряли.

А это непросто. Я вот, например, умница, хороший аналитик, полиглот, схватываю все на лету… Но абсолютно без понятия, что мы будем делать в ближайшие сутки. Кроме как съездить в Черный Яр да заочно познакомиться поближе с этим загадочным «начальником», устроившим сегодня утром сафари на аллее у рынка, – ничего продуктивного в голову не лезет…

– Хороший повод для развязывания войны, – полковник наконец выпал из ступора и принялся размышлять вслух. – Позавчера – Андижо, сегодня – Анвар… Эгхм-кхм… Если отыскать факты, красноречиво свидетельствующие о взаимосвязи этих двух событий, да правильно подать… Ннн-да… Знать бы, где начинать…

– «Начальник» из Черного Яра, – скромно напомнил я.

– Нет, это вряд ли относится к теме, – отмахнулся полковник. – Это совсем другая линия. Но линия еще та… Надо же – попросил дилера познакомить… Хм… И на первой же встрече – получи, фашист, гранату… Хе-хе… Ладно бы, долго работали вместе, чего-то там не поделили… Короче, линия до того загадочная и непонятная, что хочется все бросить и заниматься только ей. Уж больно интересно, что за всем этим кроется.

Согласен. Это что-то принципиально новое в нашей практике. При всем моем богатом воображении, верх экстрима, который можно было ожидать со стороны сотрудника правоохранительных органов по отношению к Анвару – это грубое задержание с «товаром» на руках. Так что хотелось бы разобраться в этом вопросе просто уже для того, чтобы удовлетворить свой сугубо познавательный интерес. Это что там за звери такие завелись, в провинции? А может, это система, а мы даже и не в курсе?!

– Так… Черный Яр – наукоград мирового значения. Хотя статус «закрытого города» с него и сняли, но особисты там должны работать в прежнем режиме. То есть легендироваться будет весьма сложно…

– У меня есть знакомые, которые там регулярно отдыхают, – сообщил я. – Могу навести справки.