Спецы: лучшая проза о борьбе с наркомафией - Лев Пучков

Будь ты проклят, тезка. У тебя был «ствол», и ты умел с ним обращаться. Ты мог бы умереть в короткой яростной схватке, как подобает мужчине.

А теперь тебя похоронят неупокоенным. Потому что никто не скажет местному батюшке, что ты не сам, по своей воле, шагнул вниз с этой ярко освещенной солнцем крыши…

Глава 7

Сергей Кочергин

В начале одиннадцатого утра мы с Костей Воронцовым подъехали к Савеловскому рынку. Машину поставили на платную парковку, взяли сумку с камерами, оптикой и микрофоном и пошли на рынок.

Купили коробку конфет «Коркунов», покинули рынок через северный вход и, миновав по внешнему периметру грузовой двор, вошли в вестибюль монументального, довоенной постройки дома из серого камня.

Седой мужчина за конторкой вопросительно поднял бровь. Незнакомый товарищ – месяц назад его не было.

– Вы нас не помните? Мы здесь передачу снимали.

– Я неделю как работаю. Вы к кому?

– К Никифоровой из планового.

– В отпуске.

– Так… Тогда к Соловьевой.

– В отпуске.

– Шутите? Вы позвоните…

– Весь плановый в отпуске. За исключением… – седой глянул в список. – Татьяны Федоровой. А на службе я не шучу. Служба, она – служба. Чего хотели?

– Поговорить можно?

– Пожалуйста, – седой набрал номер и протянул мне трубку.

– Слушаю.

– Здравствуйте, Татьяна. Это Сергей, мы у вас кино снимали.

– Да-да, помню.

– Мы к вам по тому же вопросу. Не возражаете?

– Да, пожалуйста. Передайте трубочку.

Передал. Седой выслушал, важно кивнул:

– Ваши фамилии?

– Во как! Теперь так, да?

– Да, теперь строго.

– Пугачев и Болотников.

– Хорошо, – седой опять важно кивнул (без намека на усмешку), записал в журнал фамилии. – Документы какие-нибудь есть?

– Нету. Зачем нам документы? Мы дома.

– Ну… – седой секунду посомневался и махнул рукой. – Проходите. Все равно вас знают…

Через пару минут мы уже по-хозяйски обустраивались для стационарной съемки на двух широченных подоконниках планового отдела, располагавшегося на третьем этаже. Татьяна, загорелая веселая пышка чуть за тридцать, заваривала чай, распаковывала конфеты и щебетала о последних новостях отдела. Новости были очевидны: все, кроме нее, в отпуске. Она только что вышла. Ездила в Крым с подругой – дикарями. Точнее, дикарками. Там все классно, только хохлы что-то уж совсем жадные стали… да, что-то татары там опять бучу затевают… а у них в учреждении новый начальник охраны… на море так здорово…

Вид отсюда – лучше не придумаешь. У нас в секторах – полрынка: весь грузовой двор, платная парковка с этой стороны, ворота с прилегающими окрестностями и вроде бы пешеходная стометровая аллея, по обеим сторонам которой расположились сотни полторы разнообразных машин. Это паркуются «свои люди», которые здесь «делают вещи» и парковками не пользуются в принципе, а также недисциплинированные сотрудники располагающихся рядом с рынком учреждений.

Это замечательное местечко мы обнаружили в конце мая сего года, когда начали исследовать Анвара как образчик типичного представителя столичного наркорынка.

Анвар старается проявлять изворотливость во всех аспектах своей деятельности. В частности, было замечено, что с разными людьми он встречается в разных местах. С некоторыми – прямо вот на этой аллее, с другими – на грузовом дворе. Позже удалось выяснить, что там он обычно раздает дилерам наркотики. Однако вначале мы не знали, чем он там занимается, а снимать и слушать на территории грузового двора не получалось: мешал забор. Посторонних туда не пускали – там не просто равнодушная охрана, а свои люди, из диаспоры, кровно заинтересованные, чтобы чужие здесь не шастали.

В общем, ходили мы здесь кругами и любовались на близлежащие дома. Уже была готова многоходовая хитрая комбинация конспиративного освоения одного из чердаков, оставалось лишь подобрать место получше.

Так, я сказал «мы ходили»? Ну, «мы» – привычное отождествление с командой, а в тот раз ходили конкретно Ростовский и Вася. Вася – главный спец по разведке, выбору и оборудованию наблюдательного пункта. Ростовский – первый опер на деревне.

Так… Да – тепло было. Люди в соседних с рынком учреждениях повсеместно распечатывали закупоренные на зиму окна и приводили их в порядок.

Помните школьное «мама мыла раму»? Теперь-то понятно, что детям не говорили всю правду. Чья мама, насколько молода и хороша собой, в какой позе и с какой степенью остервенения, на каком этаже, почему именно раму, а не все окно в целом, кто именно созерцал процесс мытья и довел до потомков крылатую фразу… Как видите, вопросов много.

Я в тот день на службе не был, привожу свидетельства очевидца – Ростовского.

Итак, гуляют Вася с Ростовским мимо этого замечательного дома и созерцают такую картину: на третьем этаже, аккурат над входом, дамочка моет окно. С тротуара взору гуляющих доступен только фрагмент дамы: розовое колено, изгиб бедра с произвольно задравшейся юбкой и туго обтянутая пышная округлость той прелестной части, что у дам находится ниже талии. Окружность эта ритмично двигается в такт моющим движениям, и выглядит все это в комплексе весьма завлекательно.

Звуковое сопровождение: женский смех, разговоры, радио, орущее очередной туповатый выкидыш современной эстрады.

– Мама мыла раму, – резюмировал Ростовский, обозрев вновь открывшиеся обстоятельства, и хлопнул по плечу Васю, который сосредоточенно смотрел наверх, задрав подбородок. – Пошли, хорошего помаленьку. Нам работать надо.

– Вот это ж… – простодушно поделился Вася посетившим его сиюминутным драйвом. – Вот это бы я впендюрил!! Уххх, я бы ее…

И знаете, как порой бывает – попал точно в паузу. В этот момент как раз кончилась отвратительная песня по радио, отзвучал женский смех и на третьем этаже буквально на пару секунд воцарилась мертвая тишина.

Розовое колено тотчас же исчезло – и показалась дамская голова. Изрядно растрепанная, но вполне хорошенькая.

– На словах-то вы все гиганты, – с сомнением сказала голова. – А как до дела дойдет…

Терминатор Вася от неожиданности страшно сконфузился и стремительно удрал за угол.

– Ну вот, я же говорила, – печально констатировала голова и, получше рассмотрев Ростовского, с надеждой уточнила: – Вы монтажники?

Кто не в курсе – Ростовский у нас обаяшка. Чемпион-красавец, породистый такой коняка, видный.

– Ну… В общем, да – и монтажники тоже, – согласился Ростовский. – Бывает, знаете ли, на досуге смонтируем что-нибудь… Но вообще мы больше опера… эмм… операторы. Мы кино снимаем, ищем хорошие ракурсы.

– А что хотите снимать?

«Для начала блузку и юбку, а там видно будет», – подумал одухотворенный лицезрением розового колена Ростовский, а вслух сказал:

– Ну, в общем, некоторые сегменты рынка. Аллею вот эту, грузовой двор…

– Так подымайтесь к нам, – предложила голова. – У нас тут весь рынок как на ладони. Подымайтесь, я скажу, чтобы на вахте пустили…

Ростовский поднялся один – Вася отказался наотрез, так и остался торчать за углом. В отделе было пятеро дам от тридцати до сорока. Та, что оконфузила Васю, – начальник отдела, Ирина Никифорова. Окна отдела – просто идеальная позиция для съемок и индивидуального заслушивания отдельных личностей.

Однако пришлось отвечать на вопросы.

– С какого канала? Сотрудниц отдела покажут, нет? Что за передача?

Ростовский недолго подумал и решил, что хитрить не стоит – все равно в процессе все поймут. Показал свою красную «ксиву» (не сдал, когда увольнялся из органов) и признался:

– Вот такой у нас канал. Сотрудниц отдела по нему не покажут, и этому надо только радоваться. А передача называется «Ребятам – о зверятах». Наши ребята хотят знать, чем тут у вас занимаются эти развеселые зверята… Возражений не будет?

– Да ради бога! Давно пора тут порядок навести. Из окон стрелять не будете?

– Ну что вы! Мы же не варвары.

– А жаль. Было бы неплохо…

Снимали и слушали отсюда мы плодотворно и долго. У Ростовского с Ириной получилась непродолжительная тесная дружба. Воплотил он Васину мечту. А непродолжительной дружба была потому, что Ирина счастливо замужем, дама во всех отношениях практичная и умная. Наш Ростовский – трудный партнер, на него ведь буквально все женщины «западают». Иными словами, сплошная нервотрепка при минимуме удовольствия.

В общем, они довольно быстро разбежались. На отношении к нам это не сказалось, здесь нас принимали как и раньше. У Ростовского, при всех его недостатках, есть один уникальный талант: он умеет расставаться со своими дамами без скандалов, они потом вспоминают его по-доброму и почему-то не держат на него зла. Феномен!

Единственно, все время приставали с вопросами: когда же мы тут начнем порядок наводить?

– Что-то вы, ребята, слабенько работаете. Снимаете-пишете, а толку нет – зверят все больше и больше. Каким там местом ваши егеря груши околачивают?