Стальные корсары - Михаил Михеев

Усмехнувшись, лейтенант вытащил из ножен палаш - память о морском корпусе, элемент парадной формы... Таскал с корабля на корабль как память, чем вызывал массу смешков от товарищей. Ну что же, как говорит Трамп, хорошо смеется тот, кто стреляет первым. Посмотрим, так ли устарела Златоустовская сталь во времена дальнобойной артиллерии. Все это Севастьяненко обдумывал уже на бегу, сжимая в правой руке клинок, а в левой неожиданно удобную рукоять тяжелого револьвера.

Надо сказать, применить оружие ему пришлось лишь дважды. В первый раз, когда на него откуда-то выскочил, раскрыв рот в беззвучном крике, весь перемазанный угольной пылью человек с огромной лопатой в руках. Шагнув в сторону и пропустив мимо себя богатырский удар, он с удивительным прежде всего для самого себя хладнокровием рубанул наискось клинком и, переступив через медленно оседающий труп (уже труп!) двинулся дальше. Второй раз он наскочил на небольшую группу своих матросов, сошедшихся врукопашную с выбравшимися откуда-то из низов британцами. Тех было раза в два больше, но после того, как им начали стрелять в спины, боевой пыл британцев разом сошел на нет, и они побросали оружие. А больше Севастьяненко не пришлось ни стрелять, ни драться. Уже позже он сообразил, что позади него неотступно следовали пятеро матросов, прикрывая излишне горячего командира от неприятностей. И это радовало - теперь лейтенант точно знал, что, случись нужда, его люди не только пойдут за ним куда угодно, но и прикроют ему спину, если надо жертвуя собой.

Пока Севастьяненко геройствовал на «Аргонавте», «Хай-Чи» развернулся по широкой дуге и аккуратно сблизился к сцепившимся кораблям. Ловко (все же Иванов был куда опытнее своего молодого напарника) пришвартовавшись к борту «Нью-Орлеана», он высадил десантную партию, но к тому моменту все уже заканчивалось. Русские могли гордиться блестяще проведенной операцией, захват британского корабля занял не более пятнадцати минут. В схватке полегло более половины его экипажа, русские отделались легче. Два десятка убитых и около полусотни раненых, часть из которых уже не сможет воевать, а некоторые не встанут никогда. Не так и много, кажется, и в то же время слишком серьезные потери для них. Впрочем, сейчас не было времени предаваться унынию - третий британский корабль приближался, и наверняка весь его экипаж, от командира до юнги, пылал сейчас жаждой мщения. И было их там почти восемьсот человек, больше, чем на обоих русских кораблях вместе взятых.

По счастью, «Сатлидж» не мог сейчас обрушить на русских свою внушительную огневую мощь. Да, его девятидюймовые орудия, швыряющий стасемидесятькилограммовые снаряды на дальность более семи с половиной миль, способны были наделать дырок в обоих русских кораблях, даже не входя в зону поражения их орудий, но то глубокая теория. На практике же для британцев дело обстояло несколько хуже. Даже если не учитывать тот факт, что на предельных дистанциях точность огня безобразно падает, имелся фактор, связывающий британцам руки. Между броненосным крейсером и русскими высился почти не уступающий «Сатлиджу» размерами корпус «Аргонавта», и попытка достать своей артиллерией наглые крейсера привела бы к тому, что британцы расстреляли бы собственный корабль.

Возможно, знай командир «Сатлиджа», что «Аргонавт» уже захвачен русскими, он приказал бы все-таки открыть огонь, и жертвы среди пленных его не остановили бы. Однако с мостика броненосного крейсера можно было различить лишь клубы густого, жирного дыма, заволакивающие палубу «Аргонавта» и постепенно закрывающие все вокруг не хуже, чем специально поставленная дымовая завеса. К тому моменту пожары на крейсере успели хорошенько разгореться, и их тушили буквально всем миром, припахав к этому богоугодному занятию даже пленных британцев. Те, правда, вначале попытались заартачиться, но им максимально доступно объяснили, что спасать их и даже просто предоставлять место на немногочисленных шлюпках пленным британцам никто не собирается. Тут своих бы спасти... В результате сейчас остатки экипажа «Аргонавта» безо всякого принуждения (ну, почти, пара выбитых зубов и синяк под глазом у особо горластого боцмана не в счет) активно заливали пламя. К счастью, оно не успело добраться ни до чего жизненно важного, и пострадал, в основном, экстерьер крейсера. Ну а дым и пар оказались неприятным, но весьма полезным в этой ситуации дополнением.

Действия командира «Сатлиджа» оказались сколь логичными, столь и непродуманными. В первую очередь он хотел понять, идет ли еще бой на борту взятого на абордаж «Аргонавта», или все уже закончилось, а потому направил свой крейсер на сближение, тем самым невольно повторяя ошибку слишком близко подпустивших противника командиров уже попавших в русскую ловушку крейсеров. В известной степени, логика в том имелась - как ему мешал вести огонь корпус «Аргонавта», так и русским крейсерам он полностью закрывал секторы обстрела. Соответственно, теоретически, противник (а с кем он столкнулся, британец уже догадывался - несмотря на то, что спустить китайские флаги никто не озаботился, все офицеры «Сатлиджа» не сомневались, что узкоглазыми здесь не пахнет, слишком уж решительно и храбро действовали крейсера) до британского корабля дотянуться не мог. Однако, как оказалось, британцы вновь ошиблись, совершив, таким образом, в этом бою все мыслимые и немыслимые ошибки.

Между тем русские времени зря не теряли. В коротком и жестоком бою захватив британский крейсер, они тут же постарались оценить его боеспособность, моментально определив, что ничего фатального с «Аргонавтом» не произошло. Все же бить старались по палубам, и потому серьезных повреждений корпуса избежать удалось. В клочья изорванные небронированные надстройки, выгоревший командирский салон и разбитая посуда в кают-компании - это, разумеется, неприятно, но отнюдь не смертельно. Пара сбитых шестидюймовок и потери в противоминном калибре - это уже хуже, но серьезного урона боевым возможностям большого, втрое больше русских, крейсеру, несущему соответствующее вооружение, это не наносило. Вот если бы шальной снаряд влетел в минный аппарат (а все три восемнадцатидюймовых аппарата британцы, что характерно, зарядили), то и разрушения могли оказаться соответствующими. Правда, само такое попадание выглядело бы как отчаянная удача, но, технически, ничего совсем уж невероятного в нем не было бы, особенно при стрельбе в упор.

Теоретически крейсер уже сейчас можно было использовать в бою. Орудия на нем были тех же систем, что и на русских кораблях (благо все они строились в Британии), и у Севастьяненко хватало людей для их обслуживания. Снять их хотя бы с того же противоминного калибра своих крейсеров, все равно в бою от них толку мало. Конечно, баллистика шестидюймовок совсем иная, чем у семидесятипяти- и сорокасемимиллиметровых орудий, но при стрельбе практически в упор особой разницы нет, хоть по стволу наводись. И даже если не удастся пробить броневой пояс «Сатлиджа», дырок в нем можно наделать изрядно, перевесив его калибры количеством орудий на трех крейсерах и засыпав противника шестидюймовыми снарядами. Да и то сказать, дистанция минимальная, может, и броню при некоторой удаче проломить удастся.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});