Разлом. Том 2 (СИ) - Островская Алина

Проходя мимо одного из домов, с натянутой бельевой верёвки стянул что-то похожее на плед. Эли, пусть и была частично готова к своему побегу, однако же точно не ожидала вот таких холодных вечеров. А в низовье сырого леса бродил коварный ветерок, пробирающий до самых костей. Так что накинул ей на плечи плед практически машинально и уселся рядом на большое бревно, очищенное от шершавой коры. Гладкое, почти масленное.

Даэрон проглотил содержимое очередной ложки и замер с тарелкой в руках, не мигая. Взгляд внимательный, сосредоточенный с яркой примесью надежды. Так смотрят на врача, вышедшего из реанимации к родным пациента. А я, словно тот самый доктор, должен сообщить о страшном диагнозе или случившемся чуде. Эли тоже застыла, метая взгляд от меня к Даэрону. Кажется, даже не дышла. Я искренне наслаждался этой паузой, хотя по моей памяти, Даэрон не заслуживал каких-либо испытаний или наказаний. В его верности не было никаких сомнений и сейчас меня переполняла радость от встречи с ним. Потому слишком долго тянуть я не мог.

Суровое выражение моего лица постепенно сменилось улыбкой и я поддался вперёд, заключая ошалелого друга в крепкие братские объятия, не забывая при этом похлопывать его ладонью по крепкой спине.

— Брат, тебе не передать, как я скучал и как рад нашей встрече.

— Хавала всем богам, вернулся! Наконец-то вернулся! — горячо запричитал Даэрон, стискивая меня в медвежьей хватает. И куда только подевалась его ироничность?

Мужчина отстранился и пальцами одной руки от внешнего угла к переносице вытер глаза. Неужто даже скупая слеза накатила?

— Ты мне чуть ребра не сломал, — картинно ворчал я лишь для того, чтобы скрыть свои собственные переживания. Мы выросли вместе, как братья.

— С возвращением, — ласково пропела за моей спиной Алариэль и я обернулся к ней. Сапфировые глаза лучились искренней радостью и добротой. Я прислушался к гласу собственного разума, пусть ещё и затуманенного, но все же четко транслирующего: то, кем является ее родитель ничего не меняет. Дети не отвечают за ошибки своих родителей. И уже тем более она успела обозначить свою позицию в отношении Авал’атара. Слово «император» теперь колючкой застревало в горле.

— Как звали твою бабушку? Антис?

Она легонько кивнула, околдовывая меня взглядом.

— Стало быть, мое предсказание сбылось…

— Авал’атар пришёл войной в край друидов. Мама сама предложила сделку, дабы спасти свой народ.

— И как же позволила это сделать твоя бабка?

— Ее сердце не выдержало. Оно разрывалось между долгом перед народом и любовью к своему ребёнку. И в конце концов разорвалось.

— Редки бывают случаи, когда я не рад своей правоте. И этот один из них.

— Ты должен знать, Альдерик, что я всем сердцем ненавижу своего отца. И жалею, что не могу уничтожить в себе его кровь… Но из песни слов не выкинуть.

— Рик. Зовите меня так. Это что-то среднее между всеми именами, какие мне доводилось носить.

Мне не хотелось затрагивать эту тему при всех. Девушка понимающе кивнула и перевела блуждающий взгляд с костра на меня.

— Какие планы теперь?

— Я заберу то, что принадлежит мне по праву крови.

— Авал’атар не терял времени, — обеспокоено покачивал головой Даэрон, шевеля сучком угли малого костра. — Его армия разрастается, как опухоль на теле Аваллона.

— И не только Аваллона… сколько земных людей он уже загубил, — тихо добавила Эли, прижимая к груди колени и устраивая на них подбородок. — Сколько детей погибло из-за его прихоти, сколько жизней искалечено…

— Ваши предостережения только добавляют мне решимости. В конце концов, ведь для этого вы так старались вернуть меня к жизни?

Даэрон насмешливо приподнял одну бровь, озорно покосился и немедленно вернул своё внимание алеющим углям:

— Нет, просто мне не хотелось одному разгребать все это дерьмо, пока ты грелся на солнышке в своём астрале.

— Нигде я не грелся. Бродить неприкаянной душой, между прочим, то ещё удовольствие, — слабо возразил я без всякого намерения переспорить друга. Он забавлялся надо мной. Что ж, имел полное право. Мне оставалось только гадать сколько всего им пришлось пережить и сделать, чтобы этот день наступил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— В этот раз друиды пойдут за тобой, Рик. Я не повторю ошибку бабушки, — Эли накрыла мою ладонь и сжала ее, искренне глядя в глаза. Затем резко вдохнула и быстро отдёрнула руку, маскируя все это за желанием поправить волосы. — На Земле тоже есть люди, желающие скинуть со своих плеч гнёт Авал’атара.

— Оу, придержи коней, принцесса. Я наслышан о земных правителях и уж точно не уверен в их добросовестности и чести. Стоит Рику только появиться там, как до ушей коронованной лишайной собаки тут же долетит занятная весточка. То, что он жив, должно сохраняться в строжайшей тайне.

— Согласен с Даэроном. Моя «казнь» — наш козырь в этой игре. Шанс на достаточное количество времени для поиска войска и его подготовки.

— Тебе нужны сильные союзники, — настаивала Эли, глядя немигающим взглядом в сердце пламени. — Я долгое время готовила почву и…

— Повстанцы…, - понимающе закивал я, оборвав ее на полуфразе. — Олмэн твой человек при дворе Собислава и Кацпера.

— Да, — она глотнула напиток из кружки и перевела на меня взгляд, — эти двое зазнатых мужланов встали у меня костью в горле. И если Собислав труслив и слаб духом, готов довольствоваться крохами, то Кацпер слишком алчен и жаден. Он не остановится, пока не подомнёт под себя всех.

— Почему же он ещё этого не сделал?

— Ему не повезло с придворным магом, — уголок ее рта дрогнул улыбкой и растворился в ещё одном глотке. Глаза искрились оранжевыми бликами огня и весельем. — Хотя, все свои неудачи он суеверно оправдывал ретроградным Меркурием.

— Нам бы найти Эйвара и Аголона… уверен, что и Бруни не откажет в помощи. Мы сражались бок о бок, защищая Рэйн, и я точно знаю на что способны эти воины.

— Защищая Рэйн? — удивлённо переспросила Эли.

— Это долгая история, но войска Собислава больше нет. Так что он вышел из игры.

— Боги, я так много пропустила, пока куковала в своей золотой клетке, — тихонько выдохнула Эли, нахмурив тёмные брови.

— Ещё можно обговорить условия союза с Верллианом, — задумчиво потягивая эль, предложил Даэрон. Я перевёл на него округлённые глаз. Не ослышался?

— Этот подонок был только рад нашему разгрому. Я ни за что не стану просить его о помощи, — негромко, но устрашающе пророкотал я, стискивая ладонь в кулак.

— За время твоего отсутствия слишком многое изменилось, Рик. Авал’атар выбрал несколько десятков самых отбитых магов и скормил им все силы остальных в обмен на верную службу.

— Это особо тяжкое преступление. Каждый такой собиратель приговаривался к смертной казни, а теперь…

— А теперь это высокопоставленные чиновники, гончие и приближенные императора, — продолжил за меня мысль Даэрон. — Каста магов как таковая практически исчезла.

— Поэтому Верллиан, хлебнув отхожих вод, сменил свою политическую позицию? Хорош кузен, — хмыкнул я.

— Ты же знаешь, Рик, он надеялся, что после свержения твоего отца, народ не примет чужака. Попытается сохранить на престоле кровную династию и пойдёт просить его занять место Тиберия, да будет стол его полон, — он осенил себя знаком почтения к усопшим и продолжил: — но народ оказался подвержен репрессиям, гонениям, любое инакомыслие выжигалось дотла. Люди не то чтобы говорить перестали, они даже и помыслить боялись о восстании.

— И тем не менее, он бросил нас, когда был нужен, — упорствовал я, не желая допускать и нити сомнения в своё сердце.

— Да, но теперь его народ оставлен выпитым до дна. А сам он едва держит бразды правления в своих руках. Думаю, желание отомстить возьмёт верх.

— Не принимай решение сейчас… обдумай все хорошенько, — гласом разума вплелась в наш разговор Эли.

Я тяжело вздохнул. Друиды и люди против армии Авал’атара. К нему непременно присоединиться оскорбленный правитель Виндефора, когда узнает кто украл его будущую жену и возможность стать императором. Я мельком взглянул на Эли… Мысль о том, что она могла стать чей-то женой теперь раздражала ещё сильнее. Отмахнулся от наваждения, силой возвращая себя в нужное русло. Союзники жизненно необходимы. Однажды я уже лишился поддержки отчасти из-за своей гордости и упрямства. Теперь я не имел права проиграть.