Весна незнаемая, кн. 1: Зимний зверь - Елизавета Дворецкая

Веселка не успела опомниться, как Громобой уже тащил ее за собой к двери бани, в которой скрылся Молнеслав. Сообразив, Веселка ахнула и уперлась: ни меч Буеслава, ни все сокровища Сварога и Велеса не соблазнили бы ее следовать за этим жутким человеком. Но Громобой втащил ее за порог, и никто из тех, кого он расталкивал по пути, не обернулся, не произнес ни звука им вслед.

– Скорее! – Громобой сильно дернул ее за руку. Молнеслава в предбаннике не было, и он боялся, что они за ним не успели.

– Ой! – зажмурясь от боли, охнула Веселка. – Медведь!

Она открыла глаза и ахнула. Громобой по-прежнему держал ее за руку, но все остальное изменилось. Не было пустого полутемного предбанника, а была широкая сумеречная равнина, по которой протекала неширокая, но быстрая речка с очень темной, почти черной водой. Трава на берегах тоже выглядела черноватой, точно присыпанная золой. Сперва Веселка не поняла, почему эти сумерки кажутся ей очень странными, а потом сообразила: небо было равномерно серым, без красных проблесков заката. Должно быть, под этим небом вообще не бывало солнца.

Через речку был перекинут неширокий мост длиной шагов в пять. Он весь был сплетен из тонких, ломких веточек и держался только чудом, раскачиваясь так, что от одного взгляда захватывало дух. А на мосту двигались двое – человек и зверь.

Огромный черный волк с железной шерстью и белым огнем в глазах скалился, прыгал, щелкал зубами, норовя добраться до человека. Человек защищался, и при каждом взмахе его руки блеск синей молнии разрывал сумеречный воздух. Волк бросался, натыкался на клинок, дико и яростно выл от боли, и от этого воя леденило кровь и закладывало уши. Потеки свежей крови скользили по клинку, но не скатывались на тонкие веточки моста, а впитывались в синюю сталь, и меч Буеслава сверкал все ярче и ярче. За его блеском человека вовсе не было видно, и казалось, что синяя молния сама собой бьется против подвижной, злобной тучи. Черный волк совершал огромные стремительные прыжки, вился над мостом и черной водой, как слепящий буран. Веселка кусала пальцы, чтобы не кричать от напряжения и страха: казалось, она видит битву богов. Молнеслав, сын Остромысла, такой же человек, как и все, вдруг попал в самое сердце вечной борьбы света и тьмы, тепла и холода; если он не одолеет, то всему миру конец!

Именно сюда, на Калинов мост, извечное место битвы между жизнью и смертью, он шагнул с той земли, на которой стал убийцей брата. Он сам бросил себя в зубы Зверя и теперь должен был доказать свое право на жизнь. И Веселка, как ни была она потрясена жестокостью Молнеслава, как ни восставало все ее существо против его поступка, сейчас всеми силами души желала скорее увидеть его победу над Зверем. «Помоги ему! Помоги!» – страстно взывала она неизвестно к кому, не в силах вспомнить ни одного из имен богов. Ведь кто-то же из хранителей вселенной должен помочь человеку в борьбе со злом его собственной души!

Пустое пространство вокруг моста казалось огромным, почти беспредельным, но исполинские фигуры, вдруг вставшие между землей и небом, были как будто рядом. Неясные, они не столько виделись, сколько угадывались. Могучий Перун с черной, как туча, бородой, в которой блещут молнии, поднял руки, и края его облачного плаща закрыли полнеба. Рогатая голова Макоши вздымалась напротив него, и притом она смотрела совсем из другого мира. И Велес, окутанный тьмой своих подземных тайн, угадывался с третьей стороны. Не показывая своих глаз, он не пропускал ни единого движения бьющихся на Калиновом мосту человека и зверя. А с четвертой стороны сиял мягким светом Дажьбог, сам похожий на высокий, ровный, чистый столб пламени. Но свет его оставался с ним и не падал на равнину вокруг моста.

«Помогите ему!» – внутренним порывом души умоляла Веселка, и это казалось ей важным, как будто ее неслышный голос обязательно должен повлиять на решение богов. «Помогите мне!» – взывала душа, до изнеможения утомленная и измученная всем виденным и пережитым. Борьба, боль и ярость прошлого навсегда останутся с ней; они и дают силы, они и лишают сил, они треплют, мучают и бьют, но только с ними человек обретает способность оторвать взгляд от самого себя и увидеть богов.

И вдруг синяя молния ярко вспыхнула, и Зимний Зверь поднялся черным облаком. Облако скрыло мост, потом стало распадаться и таять, стекать в реку. Мост остался пустым и тихо покачивался, обретая равновесие.

Веселка внезапно ощутила в себе совершенный покой. Все силы и чувства сгорели в ней, но ей казалось, что она просто успокоилась, убежденная в победе Молнеслава. Да и как же иначе? Она ведь заранее знала, как все будет и чем кончится. Это ей рассказывал дед Бежата, тогда четырнадцатилетний подросток, неведомо каким ветром занесенный на княжий двор. Князь Молнеслав только шагнул за порог бани, но тут же вышел назад. «Нет больше князя Достоблага – я, Молнеслав, сын Остромысла, князь в Прямичеве! – хрипло, но твердо объявил он. – Кто будет мне другом – тому все прежнее прощаю!»

Прощаю! Он, только что не имевший надежды на прощение, прощал всех остальных. Но он знал за собой это право: он вызвал Зверя и принял с ним бой, одолел его и прогнал назад в Бездну, прогнал с того самого Калинова моста, на котором еще древние охотники, бившиеся каменьем и дубьем, одолевали самых страшных чудовищ, которых знало их пробуждающееся сознание. Чудовищ, огромных, как жадность, косматых, как страх, свирепых, как вражда, с десятком хоботов, ломавших хребет одним ударом. И каждый раз, когда Зверь просыпается в душе, человек проваливается на тот же самый мост, составленный из ломких, обманчивых калиновых веточек…

Он вышел без меча, но сейчас никто этого не заметил. Никто не посмел крикнуть «нет» сразу же, а потом было поздно. Миг молчания, промедления утвердил Молнеслава в правах князя; в Прямичеве не нашлось человека, который отверг бы власть убийцы, и с того самого мгновения Прямичев делил со своим новым князем все его прошлые и будущие поступки. Своей покорностью Прямичев оправдал все совершенное князем Молнеславом и навсегда, даже для потомков своих, потерял право судить его.

Веселка закрыла глаза. Земля под ногами ощутимо дрожала и шаталась. А может быть, это просто кружилась голова. Одновременно ей казалось, что она уже много раз бывала возле этого моста и что она находится где-то в другом месте, а это ей лишь мерещится. Было тоскливо и страшно.

– Я хочу домой! – совсем по-детски прошептала она.

– Поглядели? – вдруг раздался рядом смутно знакомый голос.

Вздрогнув, Веселка поскорее открыла глаза. Неподалеку от моста на этом берегу виднелась маленькая, без крыльца, вросшая в землю избушка. Крыша ее была наполовину сорвана и топорщилась обломанными досками. «…И тогда бросил Заревик рукавицы, крышу с избушки снес, проснулись братья и поспешили к нему на помощь…» Змея-то одолели, а крышу поправить так ни у кого руки и не дошли… Возле полураскрытой двери стояла высокая женщина со строгим лицом. Веселка даже не сразу вспомнила, кто она такая, но обрадовалась знакомому лицу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});