Из Лондона с любовью - Сара Джио

я и знала, что в Калифорнии это почти невозможно, воображению не прикажешь. Перед моим мысленным взором предстала я, владелица прекрасного книжного магазина на углу: вот я открываю коробочку и угощаю всех детей, которые пришли послушать чтение вслух.

Фрэнк давным-давно разрушил мою надежду воплотить эту мечту в жизнь. Но с тех пор прошло десять лет: вдруг на этот раз мне удастся его уговорить? Правда, короткая искра, которую мы зажгли до рождения Валентины, вскоре угасла, и мы погрузились в скучную домашнюю рутину, но вражды между нами не возникало. Просто он жил своей жизнью, а я своей. И с годами, по мере того как Фрэнк все глубже уходил в себя и отдалялся от меня, я тоже перестала стараться и приняла наш брак таким, каким он был, – два совершенно разных человека, объединенных взаимной любовью к общему ребенку.

Валентина оставалась нашим связующим звеном, и быть ее матерью доставляло мне величайшую в жизни радость, но чем старше она становилась, тем меньше нуждалась во мне, и приступы одиночества возобновились. Однажды, когда она гостила у подруги, я решила поговорить с мужем.

Я нашла Фрэнка в его любимом кресле в гостиной, где он отгородился от остального мира развернутой газетой.

– Мы можем минуту поговорить? – спросила я.

– Конечно, – ответил он. Он по-прежнему смотрел на заинтересовавшую его статью.

– Фрэнк, – сказала я, сделав глубокий вдох. – Я тут подумала… Валентина растет. Я уже не нужна ей так, как раньше. Она уж такая взрослая и самостоятельная, и… У меня теперь больше свободного времени, чтобы заниматься другими делами, и я думаю… что должна…

Он безучастно кивнул, что я восприняла как поощрение.

– Я… уже говорила об этом давным-давно… Ты, может быть, и не помнишь, но, Фрэнк… Я хочу открыть книжный магазин.

Наконец он отложил газету и посмотрел на меня; на его лице читалась смесь иронии и раздражения.

– Элоиза, когда мы познакомились, ты была продавщицей в универмаге. С чего, черт возьми, ты взяла, что сможешь управлять малым бизнесом?

Его ответ сильно меня задел. Но я взяла себя в руки и проигнорировала комок в горле.

– Фрэнк, я всегда об этом мечтала – сколько себя помню. – Я сделала глубокий вдох, продолжая потихоньку гнуть свое: – Послушай, на Оушен-Драйв есть торговое помещение, которое со следующего месяца будет сдаваться в аренду. Чудесное место с маленьким диванчиком у окна, на солнце. – Я чувствовала себя глупо и нервничала, как маленькая девочка, убеждающая отца, что он непременно должен купить ей пони. Но продолжала настаивать:

– Мы будем брать в основном подержанные книги, всякие редкие сокровища. Люди станут приносить туда старые книги и открывать для себя новые.

Он усмехнулся.

– Дорогая, страшно сказать, но это определенно не самое прибыльное предприятие. Особенно учитывая, что ты, кажется, читаешь только одну книгу, снова и снова.

Я нахмурилась, услышав его пренебрежительное упоминание о «Последней зиме». Я действительно часто погружалась в мир Сезанны, но своим замечанием Фрэнк как будто отметал стопки книг на моем прикроватном столике. Правда, он о них не знал, потому что никогда не заходил в мою спальню. У него была отдельная.

– Послушай, – продолжал Фрэнк, прервав мои размышления. – Понятно, что у тебя появилось свободное время и ты хочешь его чем-то заполнить. Давай я позвоню куда следует и попробую найти тебе работу в торговом зале Фреда Сигала? Ты ведь работала в «Хэрродсе», это открывает тебе дорогу. Что скажешь?

– Что скажу? Фрэнк, ты полностью упускаешь главное. Мне вовсе не нужно убить время, и я, конечно же, не хочу работать у Фреда Сигала. Я хочу следовать зову сердца и делать то, что мне интересно. Мне это необходимо, Фрэнк. Мне нужно, чтобы было ради чего вставать по утрам – нужна цель. Неужели ты не можешь этого понять?

– А разве наша дочь для тебя не цель?

– Не приплетай сюда Валентину, – огрызнулась я. – Совершенно естественно, что женщине для самореализации нужно что-то еще, кроме материнства. – Я подумала о наших немногочисленных знакомых. – По-твоему, Барбара Мэтьюз меньше любит своих сыновей из-за того, что она работает в больнице? Или Клэр Гринспен. Неужели работа архитектором делает ее плохой матерью? – Я покачала головой. – Фрэнк, я знаю, что у нас есть деньги. В прошлом месяце ты купил новый «порше». Начальный капитал для моего бизнеса составил бы лишь малую часть этой суммы.

– Не будь такой дерзкой, Элоиза, – сказал он, и уголки его рта изогнулись. – И никогда не указывай мне, как тратить мои деньги.

Мои глаза сузились.

– Ты что, правда меня ни капли не уважаешь? – Вдруг мне все стало ясно – пугающе ясно. Я впервые поняла, что…

– Мамуля? – В дверях стояла Валентина с влажными после купания косичками. Я услышала, как с подъездной дорожки отъехала машина: надо же, совсем забыла, что мать ее подруги согласилась привезти ее домой.

– Почему вы с папой ссоритесь?

Я подбежала к ней и поцеловала ее пахнущие медом волосы.

– Мы не ссоримся, милая. Мы просто спорим. О… взрослых вещах. Все в порядке.

Она молча смотрела на меня большими карими глазами. Фрэнк наблюдал за нами из своего кресла.

– Вы с папой собираетесь разводиться? Как родители Джейни?

Мое сердце как будто вырвали из груди и сбросили с небоскреба.

– Конечно нет, милая, – поспешно сказал Фрэнк прежде, чем я отважилась ответить.

Он погладил ее по голове, а я поцеловала в щеку.

– Выше нос, Чарли.

– Хорошо, мамуля, – нежно сказала она, улыбнулась отцу и мне и взбежала по лестнице. Я повернулась и пошла следом, оставляя за собой пустыню молчания величиной с Большой каньон.

– Элоиза, постой, – окликнул меня Фрэнк. – Прости, если я… показался…

– Это неважно, – сказала я, не оборачиваясь. На самом деле это было очень важно.

Глава 19

Валентина

Я открываю глаза, смотрю на часы и с ужасом вижу, что уже почти одиннадцать утра. Конечно, я допоздна слушала мамины старые пластинки, но так поздно не просыпалась со времен… колледжа. Я быстро одеваюсь и спускаюсь в магазин. Там Лайза составляет букет в вазе.

– Ух ты, – говорю я. – Витрина выглядит потрясающе.

– Тебе нравится? – спрашивает она, скептически оглядывая дело своих рук. – Никак не могу решить, стоит ли передвинуть этот стол немного влево или, может быть, добавить ряд полок? – Она наклоняет голову вправо и хмурится. – Даже не знаю, это хоть немного впечатляет?

– Гм, Лайза, – говорю я, – ты кудесница. Это же прекрасно!

Я спрашиваю, не видела ли она призрачную шкатулку с Цицероном.