Из Лондона с любовью - Сара Джио

одобрения.

Появилась Бонни с ребенком на руках.

– Извините, мистер и миссис Бейкер, – сказала она. – Но Валентина начинает беспокоиться. Наверное, проголодалась.

– Ну конечно, – сказала я, взглянув на часы на прикроватном столике. – Ведь прошло уже несколько часов. – Я взяла на руки крошечное спеленутое тельце, и Валентина приникла к моей груди. Фрэнк и Бонни на цыпочках вышли из комнаты.

– Вэл, – сказала я, когда ее животик наполнился, а глаза стали сонными. – У тебя уже есть любимая песенка. Теперь нам нужна любимая книжка. Когда-нибудь я покажу тебе картинки, а сейчас просто расскажу слова.

Она тихо заворковала, как бы соглашаясь.

– «В той зеленой комнате…» – начала я и тут же остановилась.

– Я забыла сказать тебе, как называется эта лучшая на свете история. «Баю-баюшки, луна».

Вэл ерзает в моих объятиях, как будто устраивается, чтобы лучше слышать.

– «Был воздушный шарик —

летучий, новый —

и две картины: одна с коровой…»

Я знала весь стишок наизусть, и скоро Вэл тоже будет его знать.

Она была слишком мала, чтобы узнать, что жизнь писательницы, подобравшей настолько прекрасные слова для своей сказки, сложилась далеко не так прекрасно. Я читала ее биографию: ей не везло в любви – разорванная помолвка, несчастливый роман, потом еще один, более длительный роман, который закончился ее внезапной и ранней смертью.

Ее история была трагической. Я крепче обняла Вэл, полная решимости направить свою дочь по пути к счастью, на котором с ней случалось бы только самое лучшее. У всех ее сказок будет счастливый конец.

Глава 17

Валентина

На следующий день

– Как ты относишься к гвоздикам? – спрашивает Лайза, постукивая ручкой по подбородку.

– Хорошо, – говорю я, отрывая взгляд от экрана компьютера в книжном магазине. – Только мне всегда казалось, что они какие-то… унылые.

Лайза кивает.

– Вот именно. У них плохая репутация. Но что, если мы изменим ее? Что, если мы сделаем им ребрендинг?

– Не слишком ли жирно для гвоздик, не говоря уже о нашем новорожденном цветочном магазине? – говорю я со смехом. – Но если ты готова взяться, то почему бы и нет?

Лайза пожимает плечами и возвращается к экрану ноутбука, с которым сидит на подоконнике в передней части магазина. Она приехала рано утром, чтобы осмотреть помещение и составить список вещей, которые нам понадобятся для наших ботанических начинаний: комнатные растения и суккуленты (которые, по ее словам, нынче в моде), большие контейнеры для срезанных цветов, подставка для поздравительных открыток (хорошая мысль) и несколько небольших столиков для подарков и всякой всячины.

– Смотри, – говорит она, поворачивая экран так, чтобы я видела. – Если взять пустые полки из подсобки и столы, которыми вы не пользуетесь, останется сделать всего несколько покупок, и мы будем готовы к работе.

Я улыбаюсь.

– Очень рада.

Я рассказываю ей о сообщении Ника и о том, что я до сих пор не ответила.

Она качает головой.

– Я все это проходила. Не попадайся на крючок.

– И не подумаю. – Хотя должна признаться, я просмотрела в телефоне наши свадебные фотографии. Черт, как же он хорошо смотрелся в смокинге.

– Но ты думаешь об этом. По глазам вижу.

Прежде чем я успеваю ответить, в разговор вмешивается Милли.

– Что ты видишь по ее глазам?

– Ее бывший написал ей, – объясняет Лайза. – Он хочет вернуть Вэл.

Милли хмурится.

– Попробуй только! Скажи этому мерзкому типу, чтобы шел лесом.

– Не волнуйся, – говорю я со смехом. – У меня и в мыслях нет снова с ним замутить.

– Что-то незаметно, – добавляет Милли.

Колокольчики на двери снова звенят: пришел сотрудник FedEx с двумя коробками. На сей раз это Фернандо, и, судя по выражению лица Милли, она на седьмом небе – и лишилась дара речи.

– Привет, – говорит она.

– Привет, – отвечает он.

Точь-в-точь пара влюбленных подростков, а мы с Лайзой – публика с галерки.

– Я думала, вы… ушли, – говорит Милли. – В смысле, вас перевели на другой маршрут.

– Так и было, – говорит Фернандо, подходя ближе. – Но я попросил, чтобы меня вернули на этот. Я так соскучился… по своим клиентам.

– О, – говорит Милли, сияя. Она пытается сохранять хладнокровие, но видно, что от радости ее сердце готово выпрыгнуть из груди.

Фернандо ставит коробки на прилавок рядом с Милли. Она действительно намного выше, а он – намного моложе, но почему-то это не имеет значения. Я улыбаюсь про себя. Может быть, они самая нелепая пара на свете, но, возможно, и самая трогательная.

– Всегда рад вас видеть, Милли, – говорит он, улыбаясь, и поворачивается к двери.

– И я вас, Фернандо, – с пылающими щеками отвечает она.

Когда дверь закрывается, Лайза ахает.

– Милли, говорю тебе, он влюблен.

– И я так думаю, – говорю я. – В следующий раз, когда он придет, дай ему телефончик.

– Девочки, все это очень мило, но вы явно спятили. Господи, да я ему в матери гожусь!

– У любви нет возраста, – объявляет Лайза, и Милли закатывает глаза.

– Но она кружит голову, – говорю я, смотрю на телефон и вижу новое сообщение от Ника: «Вэл, мы можем поговорить? Я люблю тебя. Я так сильно скучаю по тебе».

Я не отвечаю. Вместо этого я спрашиваю Милли о маминой шкатулке с Цицероном, о которой вчера рассказал мне Эрик.

– Ах, ну конечно, – говорит она, заглядывая под прилавок. – Знаменитая коробка с конфетами. Я почему-то и не подумала о ней. Она держала ее прямо здесь, под…

Я смотрю, как она шарит по нижней полке, потом по другой. Заглядывает в один ящик, другой, в третий.

– Куда, черт возьми, она запропастилась?

– Может, ты унесла ее в подсобку, когда мы здесь прибирались?

– Может быть, – говорит она, исчезая в подсобке, но через несколько минут возвращается с пустыми руками. – Похоже, там тоже нет.

Я опускаюсь на стул рядом с разделом научной литературы.

– Наверняка она где-то здесь. Мы найдем ее.

– Найдем ли? – говорю я со вздохом. Впервые я осознаю, насколько все это важно. То, что поначалу меня только удивляло и даже забавляло, оказалось чем-то более серьезным. Мама пыталась что-то мне сказать, помочь что-то понять. Но пойму ли я?

– Валентина, все хорошее требует времени, – говорит Милли. – Не теряй надежды.

Она, конечно, права. Я где-то читала, что Толкин писал продолжение «Хоббита» шестнадцать лет. Все равно в конце концов я найду мамино послание – и свой путь в жизни.

– Ты так много работала, – продолжает она. – Почему бы тебе не пойти прогуляться, чтобы проветрить голову? Лайза