После конца - Эми Плам

Держа рану Майлса открытой левой рукой, я вставляю наконечник ножа в отверстие рядом с пулей и следую за ней вниз. Майлс издает дикий крик и бьется в конвульсиях, а затем падает без сознания. Его движение увело лезвие ножа немного в сторону. Я выправляю его, а затем быстро нажимаю, втискивая кончик ножа под пулю, и тяну вверх. Как только пуля показывается у кожи, я вытаскиваю ее кончиками пальцев. Из отверстия начинает литься кровь.

Я снимаю свою рубашку с длинными рукавами и, оставаясь только в майке, сворачиваю ее в валик, прижимаю плотно к ране, и раскладываю ее так, чтобы рукава рубашки охватили его торс. Я связываю рукава и отстраняюсь, чтобы осмотреть свою работу.

Пуля вытащена, но он потерял много крови. И хотя мой нож был чистым, я знаю, что он мог подхватить инфекцию, в отличие от меня и моей общины, у которых все заживает быстро и чисто. Его кожа стала пепельной, и если бы он не дышал, то я бы подумала, что он уже мертв.

Мое сердце бьется настолько сильно, что я чувствую, как оно стучит в горле. Что еще я могу сделать? А затем это происходит со мной. Есть кое-что, что я могу сделать. И хотя я никогда не делала этого в одиночку, но я знаю, что могу. Мгновение я колеблюсь: сработает ли это даже с кем-то, кто не вырос с Йарой? Затем я вспоминаю... Мать и Отец не росли с Йарой, но он работал на них. Уит собирался продать его во внешний мир, таким образом, он должен, по крайней мере, думать, что это сработает с кем угодно. Кроме того, у меня нет другого выбора, не сидеть же и ждать пока Майлс умрет. Один взгляд на его окровавленную одежду, и решение принято.

Я аккуратно освобождаю свою сумку, пока все ее содержимое не оказывается на полу, удостоверившись, что у меня есть все, что мне нужно, я начинаю брать камни и связки трав и выкладываю их линиями. Я беру пакет со смешанными травами и минералами, а затем кладу его на голову Майлса, рядом с чашей из агата и церемониальным клинком.

Я кладу по лунному камню в каждую руку Майлса, выставляю свечи ореолом вокруг его головы. И начинаю Обряд.

Я думаю о том, что делаю и задаюсь вопросом, что из этого действительно необходимо и что только для показухи. Пока отец Майлса не рассказал о препарате, который замедляет старение, я не подвергала сомнению Обряд. Никто не подвергал сомнению Обряд. Только Уит и я знали, как провести его, и я заняла место, которое до меня занимала мама. Он говорил мне, что это должно быть выполнено женщиной, что он присутствовал там только для вида, но теперь стало интересно, почему он не мог сделать этого сам.

И хотя теперь я знаю, что большая часть того, чему меня учили, на самом деле является дымовой завесой для препарата, я чувствую себя лучше, выполняя приготовления к Обряду, как я всегда делала. К сожалению, в случае Майлса, у меня нет всего времени мира, как было обычно.

Быстро работая, я освобождаю Майлса от остальной части одежды, а затем, беря два золотых самородка, я привязываю их к стопам его ног, используя полоски хлопчатобумажной ткани. Пока работаю, я пою песню, которую дети пели у юрты Уита, где лежало тело во время смертельного сна. Я пою о смерти и возрождении. Я пою о сне и пробуждении; зимней спячке животных и возобновлении жизни весной.

Действует не пение, а препарат, напоминаю я себе, но Майлс заслуживает этого лечения. Даже если это бесполезный ритуал, он предназначен для того, чтобы символически связать дух человека с Йарой. Соединить его жизнь с природой. Чтобы придать этому больше значения, чем просто жизнь для себя... после Обряда, человек так переплетен с природой, что живет для всего и всех на планете. Я хочу этого для Майлса. Я думаю, что, если бы он понял, то хотел бы этого сам. Даже если это все обман, это что-то для меня значит.

Я чувствую, что перехожу в подобное трансу состояние, в которое я впадаю, выполняя Обряд. Мое тело больше не имеет значения. Я двигаюсь вне, наблюдая за собой, описывая круг вокруг Майлса три раза, кроша высушенные травы над его телом и позволяя им падать пылью на его кожу. Я снова опускаюсь к нему, чтобы взять чашу и высыпать в нее травы и минералы.

- Майлс, - говорю я, мягко его тряся. - Майлс, ты еще здесь со мной?

Он поверхностно дышит и произносит:

- Думаю, да. - Он пытается открыть глаза, несколько раз моргает, а затем прекращает пытаться. По крайней мере, он снова в сознании. Я должна работать быстро.

Беря маленький изогнутый церемониальный нож, я делаю разрез на ладони и позволяю своей крови капать на зеленоватый порошок, а затем смешиваю это рукояткой ножа, которая по форме напоминает ложку.

- Ты должен проглотить это, - говорю я и выливаю эту смесь ему в рот. Я беру питьевую воду и лью ее ему в горло. Он бормочет и кашляет, но проглатывает порошок и жидкость.

- Майлс Блэквел, ты меня слышишь? - спрашиваю я.

- Да, - отвечает Майлс.

- Ты согласен стать одним целым с Йарой? Посвятить свою жизнь земле и силе, которая связывает каждое живое существо друг с другом?

- Джуно. - выдыхает Майлс. - О чем, черт побери, ты говоришь?

- Майлс, ты согласен обменять свою восьмидесятилетнюю жизнь на многие сотни лет?

Майлс открывают один глаз и позволяет себе опереться на меня. Он говорит, но его голос так слаб, что я должна наклониться, чтобы услышать его.

- Если я этого не сделаю, то умру? - выдыхает он.

Я касаюсь рукой его груди, и хотя мое тело онемело, а дух спокоен в трансе, я чувствую, как мои глаза наполняются слезами.

- Ты можешь умереть в любом случае. Но это мой единственный вариант, - признаюсь я.

- Тогда я согласен, Джуно, - говорит он, его голос - тихий шепот.

Я устраиваюсь около его головы. Одной рукой я начинаю расчесывать пальцами его волнистые волосы, пока жду, что смесь подействует и придет смертельный сон. Дыхание Майлса становится все более и более поверхностным, пока он не делает последний вдох и не остается совсем неподвижным. Слезы застилают мне глаза, когда я наклоняюсь и целую его во все еще теплые губы. А затем я иду, чтобы сесть у открытой двери лачуги.

Я закрываю глаза, поскольку мой дух отделяется от Йары. Я чувствую, как появляюсь из потустороннего тумана транса. И когда я полностью выхожу из этого состояния, вес решения, которое я приняла, давит на меня, парализуя страхом. Что я наделала?

«Это единственная вещь, которую ты могла сделать», - говорю я себе. Я открываю глаза и смотрю на пейзаж передо мной... плоская, бесплодная пустошь с округлыми красными холмами вдалеке.

Кроме обитателей пустыни, я - единственное живое, дышащее существо на множество миль вокруг. И я сижу на подъездной дорожке и жду.