Королева Бедлама - Роберт Маккаммон

Кабинет магистрата Пауэрса на втором этаже был заперт — скорее всего магистрат уже был в суде. Мэтью искал в кармане ключ, когда другой клерк, некто Аарон Лаптон, остановился с охапкой бумаги в руках по дороге из кабинета в кабинет и рассказал Мэтью, что произошло утром. Намеченные судебные слушания отменены, поскольку все магистраты и олдермены, а также главный констебль и другие официальные лица приглашены лордом Корнбери на собрание в главном зале. Ходят слухи, доверительно поделился Лаптон, что они разносят в клочья Указ о чистых улицах… и кстати, Мэтью не слыхал про третье убийство вчера вечером? Мэтью заверил Лаптона, что слыхал, и тот продолжал рассказывать, что Корнбери теперь прикажет тавернам рано закрываться, а потому владельцы таверн и их завсегдатаи учуяли ветер и собираются на улице.

Кроме того, сегодня лорд Корнбери оделся в синее платье, которое ему никак не идет. Мэтью подумал в этот момент, что информации все-таки бывает слишком много, но поблагодарил Лаптона и отпер дверь, намереваясь хотя бы привести в порядок кабинет и разобрать корреспонденцию, которую мог положить ему магистрат в ящик «для ответа». Прежде всего он увидел «Уховертку», которую подсунул под дверь либо Григсби, либо нанятый мальчишка. Второе, что бросилось ему в глаза, когда он поднял листок с пола, это темная печатная строка, гласившая «Маскер наносит новый удар», а под ней, что еще ужаснее, подзаголовок: «Беседа коронера с юным свидетелем».

— Черт! — услышал Мэтью собственный голос, закрыл дверь и чуть не сломал засов, задвигая его на место. Потом он сел за свой стол — чтобы обрести хоть какое-то твердое основание.

Мармадьюку с Ефремом нелегко пришлось — судя по количеству на странице «попов» и «монахов». «Попы» — это буквы слишком бледные, потому что им не хватило краски, а «монахи» — слишком темные из-за ее избытка. Но дефекты печати не могли скрыть имя Мэтью в передовой статье.

Жертвой гнуснейшего убийства стал коммерсант из нашего города Пеннфорд Деверик во вторник около десяти часов тридцати минут вечера. Маскер совершил свое второе преступление против разума и гуманности! Эштон Мак-Кеггерс, официальный коронер Нью-Йорка, дал интервью Мэтью Корбетту, другу нашей газеты и клерку на службе магистрата Натэниела Пауэрса, по поводу этого омерзительного злодейства и того изверга, что прервал жизнь достопочтенного мистера Деверика.

Как сообщают мистер Мак-Кеггерс и наш мистер Корбетт, Маскер не покинул наш город, как сперва предполагали некоторые высокопоставленные лица, ибо на трупе мистера Деверика были обнаружены такие же разрезы вокруг глаз, как двумя неделями раньше у доктора Джулиуса Годвина. По мнению мистера Мак-Кеггерса, говорит наш интервьюер, перед тем как сделать свою грязную работу, Маскер нанес мистеру Деверику удар тупым предметом.

Мэтью не помнил, чтобы говорил это Григсби, но могло как-то проскользнуть. Очевидно, проскользнуло, потому что Мармадьюк умел сопоставлять одно с другим.

Наш корреспондент мистер Корбетт оказался на месте этого ужасного преступления в качестве свидетеля. Он рассказал нам, что на мистера Деверика грубо напали, но он не сделал попытки убежать, из чего можно заключить, что он мог знать своего убийцу. Ужасает факт, что, согласно утверждению мистера Мак-Кеггерса, лицо, знакомое многим из нас, скрывает звериный оскал изверга.

Опять же Мэтью не мог припомнить, чтобы что-нибудь говорил даже близкое к этому. Может быть, между строк заметил: «Деверик, похоже, не отбивался. Я думаю, Мак-Кеггерс считает, что это был кто-то ему знакомый».

Мистер Деверик был обнаружен на Смит-стрит мистером Филиппом Кови, и около полуночи мистер Мак-Кеггерс официально констатировал его смерть. Вопросы, заданные главному констеблю Гарднеру Лиллехорну, были направлены генеральному прокурору Джеймсу Байнсу, но тот воздержался от комментариев до высказывания лордом Корнбери своего мнения, которое пока услышать не удалось.

Мы публикуем это с надеждой, что Маскер вскоре будет привлечен за свои злодеяния к ответу. Мы приносим свои соболезнования вдове мистера Деверика Эстер, его сыну Роберту и всем его родным и близким.

Дальше следовала краткая биография Деверика, которую, как понял Мэтью, Григсби добыл у вдовы, а потом в новостях описывалась первая встреча лорда Корнбери с жителями его города. В заметке нового губернатора дипломатично называли «стильным дополнением к городу, которым он столь любезно намеревается управлять». Мэтью перевернул листок другой стороной и увидел внизу, под заметками о происшествиях вроде поломки лесовозной телеги на Бродвее и сведениями о кораблях и грузах в гавани объявление агентства «Герральд». Ну, хоть тут все получилось как запланировано.

Он снова перевернул лист той стороной, где была статья про Маскера. Кажется, в ней не было ничего, против чего Мак-Кеггерс возразил бы, и Мэтью подумал про себя, что неплохо сумел закрыться от Григсби. Но было все-таки сказано «знакомое лицо» и «оскал убийцы», что вряд ли генеральный прокурор Байнс оставит незамеченным. А главное — все это звучало так, будто Мэтью докладывает Григсби обо всех делах и ошибках Сити-холла. Некрасиво получается.

Он решил взять листок, как можно быстрее убраться отсюда и устроить себе выходной.

В коридоре он задержался закрыть дверь конторы. Направляясь к лестнице, он услышал внизу голоса, топот башмаков по ступеням — люди поднимались вверх. Похоже, собрание окончилось. И не очень дружелюбно — потому что доносились крики и такие выражения, что стены краснели. Мэтью показалось, что слышится громовой голос Байнса в близящейся буре — и тут же он сам явился как молния.

Отступать в кабинет магистрата было поздно, и Мэтью избрал единственный оставшийся путь — по более узкой лестнице на третий этаж. Но даже там он слышал за собой топот ног. Кабинет генерального прокурора расположился справа, в конце коридора. Слева, если миновать несколько хранилищ документов, была дверь. Мэтью открыл ее и оказался на коротком пролете лестницы, ведущей к другой закрытой двери. Примерно в десяти футах ниже расположилось царство Эштона Мак-Кеггерса. Голоса зазвучали громче — со второго этажа поднимались люди, — Мэтью прикрыл дверь, оставив щелку и стал ждать, пока все успокоится. От него не ускользнула ироническая мысль, что он предпочел бы встретиться с Маскером в полночь, чем с Байнсом перед ленчем.

— Совершенно невозможный человек! — послышался в коридоре голос. — Он сумасшедший, если не понимает, что сегодня вечером на улицах будет мятеж!

Это скулил Лиллехорн.

— К одиннадцати часам тюрьма уже будет забита! — Этого голоса Мэтью не узнал. Мог быть кто-то из магистратов. — А с ночными рыболовами что делать? А со стражей гавани? Если придет с корабля сигнал после полуночи, ему откажут в лоцмане?

— Он хочет, чтобы таверны были закрыты, вот в чем гвоздь проблемы! — Нельзя было не узнать голос Джеймса Байнса, и трудно было назвать его счастливым. — И отправить на улицу еще двадцать констеблей? Где ж мы найдем столько добровольцев? Или их под дулом мушкета гнать? Ну, так у меня и своей головной боли хватает! Я вам говорю: Григсби за это нужно арестовать!

Мэтью услышал шелест сминаемой бумаги.

— Нельзя его арестовать, — ответил тот же магистрат. — Кто же будет печатать извещения об указах?

— Черт бы его побрал! — взвыл Байнс. — Пусть только напечатает указы! А потом посмотрим, не получится ли пришить ему подрыв общественного спокойствия!

Хлопнула дверь, голоса зазвучали глуше. После этого Мэтью услышал совершенно определенный звук пистолетного выстрела — с этим звуком он сталкивался совсем недавно. Первой его мыслью было, что бабахает Байнс, срывая злость.

Но через несколько секунд раздался еще один выстрел, и Мэтью понял, что стрельба идет не из коридора, но внизу по лестнице и за дверью мансарды.

Что там делает Мак-Кеггерс, оставалось гадать, но у Мэтью были к нему вопросы, и сейчас, похоже, представился случай их задать, не важно, стреляет он там или не стреляет. Мэтью спустился к зловещей двери, решительно постучал и стал ждать с некоторым — довольно заметным, надо сказать, — трепетом перед неизвестным.

Наконец в двери открылась маленькая форточка и выглянул темно-карий глаз за линзой очков. Сперва он смотрел сердито, потом смягчился, когда владелец узнал посетителя.

— Здравствуйте, мистер Корбетт, — сказал коронер. — Чем могу быть полезен?

— Я бы хотел войти, если можно.

— Н-ну… сейчас я очень занят. Может быть, сегодня к концу дня?

— Я прошу прощения, сэр, но я вряд ли сегодня вернусь в Сити-холл. Даже определенно не вернусь. Вы не можете мне уделить несколько минут?