Акбар Наме. Том 4 - Абу-л Фазл Аллами

страницы.

Они следили за прекрасными скрижалями, литературными трудами И берегли перо мое от скрипа клеветы.

Беседа с Шахиншахом, что милостив к рабам, Была подобна разговору Мусы с Аллахом. Изрек он: «Встань и мудрость начертай пером своим, Ибо сегодня мир велеречивости тебе доверен.

Нацель перо свое на утонченность, ибо в искусстве стихотворной речи Фараздак60 и также Хиссани61 — ничто подле тебя.

В чем волшебство потоков, что исходят от твоего пера? — По красочности превосходят [они]

даже великое произведение Мани!» Был дан приказ: «Даруй нам столько поэтических творений, Сколько сможешь, и в будущем

Любому рифмоплету, что состязаться станет в красноречии с тобой, Карающей рукой свернешь ты шею».

Что мне сказать о платье золоченом из шелка алого

И о себе, что раньше гол был, а ныне золотом осыпан с ног до головы?

311

Что мне сказать о том, как подняли меня из пыли, Возвысив даром — резвым скакуном (чаугани)? Что мне сказать о ценностях его благоволенья, О монетах — белых, желтых, что собраны в мой кошелек? Что мне сказать о том, как получил я Всё, что подобает хану иль тархану62?

Два блага мне явились из ворот судьбы63, И гороскоп мой неблагоприятный благоприятным стал. Наставником назначен был к великим принцам64, Что ветви [крепкие] древа почета: Один — Его Высочество Султан Салим

с безбрежным сердцем, подобным океану, Чьи чистые палаты интеллекта — вздымающийся океан; Вторым был Шах Мурад — сие возвышенное украшение Надежды, Чей воротник — полы небес;

Третий — учтивый Даниял, счастливыми светилами [Щедро] одаренный тем братством.

Поистине средь них я был

Подобен школьнику перед седым учителем.

Приветствую высокомыслящих, что в совершенной мудрости Слились со сферами всемирного правления!

Не стоит обращать свой взор на буквы тому, Чьи очи сердца открыты скрижалям Разума. Ибо зачем челу, зажженному лучами руководства, Чернильное пятно на ядре сердца65?

Другое благо — положенье ученичества, Благодаря чему преодолел я силу чувственности. По милости небес каждое из двух великих благ — Звезде моей дар щедрый.

Шах, что мир оберегает, Солнце колоссальной мощи, Что ныне — мира жизнь и мир для всех живущих, Я изрекаю истину, ибо семь сфер66

Ты передашь душе — душе, что есть душа всех душ, Со славою судьбы, величием природы и вершиной власти Дашь в тысячу раз больше ты, чем может вместить разум.

На пиршественный день рожденья твой приличествует

В жертву принести небесных дромедаров.

У вас нет выбора касательно добра и милосердия —

Что может исходить от солнца, кроме счастья?

Раскаянье вернет с мольбой великой

Того, кто, покидая безопасность вашей двери,

взвалит на плечи паланкина груз.

Да не прогневаются, коль я поведаю возвышенному слуху Новый рассказ и подкреплю его обетами.

Аллахом, что заключил в природе шаха

Величественные совершенства и безупречную гуманность, И небесами, наблюдая за движением которых

Философ проницательный природой управляет,

И разделением светил на неподвижные и планетарные — Все они капли жизни в небесном океане, Порядком элементов, что на странице Бытия

Являют собой стопы67 (метры) в поэмах Существованья, Соединеньем организмов, разрыв которых

Ведет к исчезновению потомства,

И талисманом человеческого тела, что — микрокосмос,

Пред коим чувства с интеллектом в смущение68 приходят, Усердием невинных душ, что в жизни не давали

Ложных клятв во имя вечности (?),

И украшающей лик пылью исполнителей сиджа69,

312

Что превосходят даже ревностность святых Ливана70, Дорожной пылью странников к святому месту, Проводниками пути уверенности

И проницательным унитаризмом сына Араби71,

Строгим плащом пира из Харкана72,

Клянусь — не ради денег сторонником я стал

Вашего Величества, что славится судьбой, престолом, Кого великий Бог великолепьем окружил.

И ты, сильнейший, впредь будешь киблой для меня, убогого.

Пасть ниц пред твоим ликом есть молитва, Ибо в молитве ты — алтарь мира.

Довольно! Служитель Господа все совершенства твои знает, Ты есть алтарь надежд благочестивых, Желание служить тебе похвально для людей, В вопросе этом нет противоречья вер.

Разве не может святилище твое аттаром7 быть моей судьбы, Когда лики сердец судьи и мудреца к тебе обращены?

Каждый мой волос восхваляет твои милости.

Повинен лучше буду в непочтении, чем в неблагодарности. Возможно ль утонченность милостей твоих обрисовать? Восторга вспышки не выразить словами.

Окутать пряжей слов и мыслей луну74 справедливости твоей — Значит луне на плечи поместить халат из хлопка.

Когда я облачился в одежды странника, чтоб посетить храм трона твоего,

Роза райская шипу подобна стала по сравненью с ними75. С рассвета до заката душа моя терзаема Цветущей новобрачной сердца моего.

Мое перо-лук натянуло слова-стрелы, Чтобы пронзить сердца завистников. Напев священный изливают птицы моей фантазии. Когда пальма моего пера переполняется живицей, Все их труды не могут превзойти его движенья. Жезл шаха и посох пастуха — не одно и то же. Классическая соль76, что с моего пера струится, Мне позволяет чернильницу свою назвать солонкой. Благодаря чудесным блюдам на пиру у шаха Всё, что мне в душу проникает, становится

подобным ароматному вину, И если будут мне сопутствовать почет и милость, Взойду на сотни я ступеней над вершиною надежды.

Желанье, что язык [мой изрекает], не выходит за грани уважения. Исполни ж то, чего хочу, как знаешь это Ты!

Это последнее, о чем прошу И уповаю в чем я на Тебя!

Где я? Куда завел меня бурный поток слов? Итак, поскольку план Властелина Мира выступить в поход основывался на благожелательности по отношению к каждому, великие военачальники, которые в службе видели сущность своей религии, собрались для исполнения долга без какого-либо предварительного формирования лагерей. Великий стан обрел совершенно иной облик, когда собрались победоносные воины. Врожденное благородство Его Величества требовало, чтобы он лично бросился в погоню за раной, в Мальву же был направлен отряд воинов для очищения этой провинции от пыли мятежа, поднятой сыновьями Мухаммад Султан мирзы. Честь исполнить сей долг выпала Шихаб-ад-дин Ахмад-хану, Шах Бу-даг-хану, Мурад-хану, Хаджи Мухаммад-хану Систани и другим, получившим земельные владения в Мальве. Они начали готовиться в путь и выступили из крепости Гагрун, натянув поводья лишь около Уджайна. Мирзы же сбежали в Гуджарат. Дело было так. Когда они услышали, что великое войско покинуло столицу и переход за переходом подходило всё ближе, Улуг Мирза, старший из