Акбар Наме. Том 4 - Абу-л Фазл Аллами

за волшебник,

Чьи уста извергают жемчуг и кораллы?»

Другой спросил в недоуменье: «Благая та жемчужина С какого облака найсана30 появилась?

Что это за неведомая птица певчая,

Щебечущая, словно соловей?»

Язык людей недобрых возрос против меня.

Но коль дворец моего сердца имел возвышенное основанье, Влага души моей не обратилась в пар горячего ответа, Ибо уста Файзи покрыты были обилием (файзани) прохладных вод.

Мой Шахиншах утешил меня своей многообразной милостью, 308 И постепенно я всё меньше чувствовал смущенье.

Уста открыл он, чтоб спросить: «О попугай!31

Кто же привратник сада твоей речи?

Кто заложил основы рифм твоих возвышенных?»

И засвидетельствовав почтение порога поцелуем, ответил я:

«О Правитель, чьи приказы подчинены сферам,

Мир твоего правленья — мой милостивый учитель, И бесконечна азбука его советов.

А если спросишь о втором, отец мой был учителем, Ибо поистине я не встречал кого-то чище.

Пока язык мой изрекал отрады речи, Зубы мои оттачивались добротой отца.

С рождения невежества недуга и до исцеленья Лечил лекарствами он боль моей души».

Затем он (Акбар) произнес: «Эй, вы, проникновенные вожди, Что поместили совершенства на весы.

Кто шел по верному пути стихосложения, Ни разу не споткнувшись?

Кто пересек духовный мир?

Чей взор был пропастью безумья замутнен?» И скромно я ответил шаху: «О Защитник речи! Список собрания поэтов не короток.

Красноречивые, что ранее произносили речи,

С чьих уст слетали игры духа, Были мудры и чисты сердцем И лишены неправедности.

Они нарисовали правдивые картины движеньем мыслей

И тонкости явили остротой ума.

Они все с нами, хотя тела их скрыты (то есть они мертвы), И существуют благодаря Божественной природе — но в ином мире. Особенно красноречивейший из них из Туса (Фирдоуси)32, Годами умудренный муж садов реченья.

Дела его оцените по «Шахнаме».

Рустам из Сиджистана превосходил его по силе рук33,

Но, несмотря на это, урожая не собрал; печально, Что жил во времена невольников Нуха Самани34. А жил бы в благодарный век он Шахиншаха, И дни его не стали бы подобны темной ночи.

Следующий — пьяница из Газни35, его духовное вино Навеки опьяняет душу,

Не спрашивайте об этом украшенье сада, Ибо он создал в цветнике своем сюжеты, подобные гранату. То пестрый сад был, и чтобы стал земным он, Собрать ты должен в нем цветы на сотню весен.

Опишем же чернилами души

Являющие истину таланты Ширвани36.

Его изысканнейший труд «Тахфа-аль-Иракин»

Передавать мы будем из одной руки в другую, как цветок.

Не спрашивайте о волшебном творчестве

сеятеля сокровищ — Казначее37,

Ибо перо его подобно дракону поверх сокрытых кладов.

Ставить поэмы чьи-то в один ряд с его [твореньями], Что положить подле Корана вымыслы лжепророка38.

А что сказать об Анвари? От гения его Исходят к самым небесам лучи39 пылающие.

Союз духовного таланта и огня

Подобен организму, что борется с болезнью.

Взгляни на сладкогласного Захира40, что создал

Пир духовный из свежих лакомств.

Достоинства его, однако, были не столь известны, Как елей Исфахана41, что в мире славится.

Ценители зовут его «творцом идей»42.

Узрите, не избиты его мысли.

Слава Аллаху! Проповедник, что пребывает в мире невидимом,

Стал Сулейманом посредством своего

«Языка птиц».

Аттар43 излил лекарство от страдания влюбленных,

Ибо, когда пришла в упадок его лавка, Святое вдохновенье снизошло к нему.

Узрите сахарное кропление Саади44, чье оперенье духа Колышется над сладостным талантом подобно опахалу. Он радость сеял средь духовных соловьев, Что нежно заливались в его «Бустане» и «Гулистане». Хосров из Хинда45 — предок духовных Хосровов, Что обладали властью над духовными тронами. Он — чтимый Царь Царей державы речи, Ибо власть имеет над Ираном и Тураном.

Что об изысканных метафорах Хафиза46 мне сказать? Люди и духи47 знают мистический язык, Мягкий поток Кирмани48, вьющего гирлянды, Зрелый разум освежает.

Красноречие Ахсикети49 и Умани50 Не уступает Исфаранги и Табаси51.

Итак, чтоб перечислить все столпы духовности, Не пропустив подобных Рафи Лунбани52, Необходимо, чтобы беспристрастный критик его соперников владел Стремительностью, имевшейся в обычае у Сулеймана53!

Приветствую я вдохновенного певца из Джама54,

Пред взором чьим миры стирались,

От изобилия его услады слова смешались с утонченностью, Духовность воссияла в совершенной форме, Никто после него не достигал такой универсальности, Красноречивость в прозе и поэзии исчезла вместе с ним. Сравнение его с соперниками

Подобно притче о резвом скакуне и вьючном воле.

Все друг за другом упокоились на ложе смерти, Поверх голов своих повесив пояс тайны.

У слуха, что звуками наполнен столь глубокими, Имеется ли время для поэзии того, иного?

Сейчас бесчисленно количество поэтов55,

310

Но все привязаны к имуществу, к столу владельца псарни, Терзает их собачий голод, в погоне за желанным

И в жажде хлеба они смешали с пылью честь.

Слепые и посредственные кустари поблекшего окраса,

Их души темные — грязью покрытые, иссохшие колодцы, Они находятся в плену приобретательства и торга пагубными товарами На рынке срама, что пылью времени покроется.

Порой рождают они грубые речения,

Похожие на саваны, которые на тело разума одели, А иногда — холодные метафоры в горячем облачении, Будто зимой льешь воду ледяную в горячий чан.

Они вылепливают грубые осколки из глины и на них Начертывают цену рубинов Бадахшана56.

Творенья их шершавы и не прилипают

К сердцу, даже намазанные клеем.

А если в Семь морей поэмы эти погрузить, Их выбросит на берег сухими, как песок в пыли. Они украли сотню книг у мастеров,

А то, что своровали, нельзя принять в расчет. На вид чернильные страницы их трудов, Как темнокожие, упрямые Мултани57. Пером железным, нет — алмазным Ими начертаны пустые строки на страницах правды. Сердце, что ищет в их поэмах цвет истины, Хочет увидеть в ротанге соцветья анемоны.

Уж лучше запереть ворота сада пред носом их, Не стоит в пыль бросать цветы для неотесанной58 компании такой. Сегодня я, как никто раньше в мире, Речь новую произношу в новом диване.

Я чужеземец из страны духовной

На сей стоянке каравана слов и обладаю снаряженьем всем. Мне небеса вручили речи ключ

К замку от сердца, [где] поворот ключа [необходим, чтобы] себя [открыть].

Ангелы приятного пристанища воображения Все мои замыслы обратили в хоури59 и