Сага о бескрылых (СИ) - Юрий Павлович Валин

своенравные диеры в одном строю, но пока это получалось. Хиссийский флот тоже попытался принять боевой порядок, но опыта совместных действий у них было еще меньше, лишь кое-как рваная цепочка кораблей прикрыла пристани. После всей этой возни, к пирсу едва протиснулась храмовая «Тетра» — лично тысячник Аннисис прибыл на последние переговоры. Злословы из истомившихся зрителей предрекали, что речь пойдет о перемирии дня на три: уж слишком подготовка к войне всех утомила.

…— Ну, теперь наше время пришло, — прошептал Скат. — Ждет от нас славного подвига Слово.

Десяток шпионов собрался в заранее присмотренном пустующем доме: чтобы он пустовал, пришлось потратить немало серебра, да и кинжалами поработать, но то дело прошлое. До Морского дворца отсюда было рукой подать, шпионы посетили дворец трижды — до вчерашнего дня кроме дозорных в укреплении никого не было. По сути, дворец забросили давненько: опасно обветшавшие древнее сооружение; прямоугольное, в три довольно высоких этажа, с провалами окон, просторное, но с обвалившейся и разобранной лестницей.

— Веревка, — опять проныла Лоуд. Она вновь была в облике толстухи и мало кто из шпионов верил, что это чудище на что-то способно.

— Что веревка? Хорошая веревка, я сам выбирал, — пробормотал Гиос.

Оборотень гулко вздохнула, демонстрируя, что именно это ее и беспокоит.

— Пошли, нечего тянуть, — скомандовал Скат…

Сейчас Морской дворец окружал двойной ряд царских латников. Личная охрана Аннисиса — дюжина лучших храмовых мечников, осталась на «Тетре» — неприкосновенность послов гарантировали древние боги города. На верхней боевой и дозорной площадке, где велись переговоры, находились лишь предводители враждующих войск и их ближайшие советники. Иногда толпа горожан, запрудившая сходившиеся к порту Южную и Северную улицы, видела властителей, подходивших к полуосыпавшемуся парапету башенной площадки. Видимо, переговоры шли нелегко.

Вокруг уличного колодца тоже толкался народ, то и дело подходили утомленные стоянием в строю ополченцы, поглядывали на башню Морского, набирали воду из небольшого каменного бассейна. Прибегали с кувшинами оруженосцы панцирников. На всех кричал охрипший десятник, надзиравший за порядком у колодца.

Укс с оборотнем стояли у забора. Лоуд, принявшая обличие бабы без возраста, была мрачна, разглядывала пару своих сплетенных куколок, вспоминала личины.

— Выдержит тебя веревка, — сказал десятник. — Да там не так и высоко.

— Угу, ющец вас возьми, если ноги переломаю, вы меня, конечно, вытащите, — проворчала оборотень.

— Так постараемся, а то наболтаешь под пыткой вообще невесть что.

— Я чуть больше на себя надеюсь, чем на таких спасателей, — усмехнулась пустоголовая. — Веревка, может и выдержит, да только не люблю я на глазах стольких зрителей выступать. Я, вообще-то не грошовая лицедейка, хозяин. Я для избранных!

— Понимаю. Но рискнуть придется. Если что, я рядом буду. Пробьемся.

— Польщена, — оборотень покосилась. — А ты, хозяин, зачем цветок в море полоскал? Мне, что ли нес?

— Ну, подумал, вдруг ты желтых не видела. Но роза уж слишком размокла, а кое-кто с мальчишками чересчур намудрил. Забудь.

— Забуду. Но была б я человеком, влюбилась бы в синеглазого.

Укс засмеялся:

— А ты умеешь?

— Нет, конечно. Говорю же: «была б человеком».

— Интересные вы дарки, коки-тэно. И в книгах о вас ничего нет.

— Далеко живем. А у тебя, хозяин, образование узкое…

На улице негромко свистнули. Укс вынул кинжал.

— Лучше я сама, — прошептала Лоуд. — Мне потом сподручнее будет.

Услышав снаружи возню, Укс приоткрыл калитку: Скат с Гиосом втолкнули слугу с кувшинами — водонос, гладкий, в хорошей тунике с богатой голубой каймой вырывался:

— Да вы знаете кто мой хозяин⁈

— Чего ж не знать? — Скат сунул тряпку в рот гордецу. — Сейчас отпустим.

Укс рывком поднял тунику водоноса, Лоуд ударила ножом. Жертва слабо дернулась — оборотень пристально смотрела человеку в лицо. Слуга лег на землю — десятнику пришлось придерживать тунику, дабы не испачкалась в крови. Гиос шумно сглотнул, глядя на оборотня с ножом: такую, без возраста, со спокойным лицом и короткими, торчащими дыбком волосами, он еще не видел. Лоуд, не обращая внимания, сунула оружие в ножны:

— Давай тряпку, хозяин.

Укс содрал тунику с трупа. Лоуд — уже водонос, голый, хорошо сложенный, оделась. Взяла кувшины:

— Э, а как эту ублёвую посуду сразу парой тащить?

— Один возьми, — сказал Укс, берясь за глиняную ручку.

— Рискнешь? — прищурилась оборотень.

— До места помогу, — десятник, спешно снял с пояса ножны кинжала — он был в городской тунике, на какое-то время поможет не выделяться.

Шли по переполненной улице, Лоуд-водонос пыталась пристроить на плече кувшин. Да, с этим не продумали — уметь их носить нужно.

У колодца здешний десятник узнал тунику царского дворца, растолкал народ. Наполнили кувшины — Укс невольно крякнул. Когда пропихивались обратно, Лоуд сквозь зубы процедила:

— Кувшины-то и полегче можно было подобрать…

…Оцепление, полированные наконечники копий, потные мордосы под шлемами. Прыгал за спинами воинов толстый человек, махал рукой в перстях:

— Живей, Мелантий! Воды, воды, сюда!

— Ух, ты, меня Мелантием зовут! — шепотом восхитилась оборотень.

Латник перед водоносами сдвинулся, пропуская, толстячок возмущался:

— Едва тащишься, негодный! В такой момент…

— Толкотня там, локоть мне отшибли, рука онемела, — пожаловался слуга-оборотень.

— Отшибли ему! Видят боги, плети ты захотел, деревня невоспитанная, — ужаснулся толстый распорядитель.

— Виноват, чуть не затоптали, — немедленно покаялась оборотниха. — Горожанин вот помог, монетку бы ему…

— Со своих денег плати, — возмутился толстячок. — Ставьте кувшины внизу, да за пивом во дворец, беги живее. Скажешь: восемь кувшинов нам нужно. Поединок еще неизвестно сколько продлится…

Шпионы затащили кувшины внутрь: в комнате справа, толклись двое слуг, спешно разливали по чашам разведенный мед. Кособокий стол был накрыт скатертью, испятнан и засыпан крошками. В двери влетел слуга с подносом, чуть не столкнулся с десятником — с подноса посыпались персиковые косточки и огрызки яблок.

— Да не мешайте, увальни!

Партнеры спешно отступили под лестницу: рассохшуюся, сбитую из старых брусьев. Здесь было пыльно, валялась куча камней и пахло мочой.

— Знаешь, хозяин, все как-то иначе намечалось, покрасивее, — прошептала оборотень. — Мысли у нашего нового Мудрейшего великие, а как их в жизнь превращать, ющец его знает. Какой такой поединок? Мне что, вечно, здесь в вонище дожидаться? Или выйти, да и дело сделать?

— Не подзаглотничай… — Укс замолк — по лестнице кто-то торопливо спускался, на голову шпионам сыпалась пыль. Шаги стихли, десятник прошептал: — Наверное, поединок будет, как в старину было заведено. Потом Аннисис сигнал даст.

— Ну, да, он, ублёвок, непременно сюда поссать спустится, заодно и скомандует. Давай, хозяин, во дворец за пивом сходим. Прогуляемся, по кружечке пропустим прохладненького. Без пива здесь все равно не начнут.

— Нет уж, подождем. Но не здесь. Слишком подозрительно выглядим. На второй этаж поднимемся, там, вроде, пусто.

— Ох, даже не знаю. Я-то здесь по службе, а ты, горожанин драный, меня вообще компрометируешь, ишь пристроился.

Укс взял за шею