Волевой порог - Александр Александрович Тамоников

уводил. Это что же, можно садиться и уезжать? Совсем, что ли? Очнулся от этого оцепенения он тогда, когда на него заорал один из прорабов, что другие машины ждут разгрузки, пока он стоит как сонная муха. И Гущин послушно полез в машину, дрожащей ногой никак не мог попасть на «лягушку» стартера на полу слева от педалей. Машина завелась, и он, вытерев вспотевший лоб рукавом, повел машину к дороге. И когда строительная площадка скрылась за поворотом, он машинально прибавил газу, как будто хотел умчаться от своих страхов как можно быстрее. Но большие камни на дороге, скатившиеся недавно со склонов гор, заставили все же сбавить скорость и начать лавировать между камнями. И в этот момент на левую подножку запрыгнул человек. И произошло это так неожиданно, что Матвей вскрикнул, но человек тут же поймал руль рукой.

— Чего орешь? Ну-ка, держи руль!

И тут Гущин увидел, что с другой стороны запрыгнул второй мужчина, он распахнул дверь и залез в кабину, придвинувшись близко к шоферу. Внутри у Матвея все похолодело: «Все, НКВД. Теперь меня в камеру посадят, и не выйти мне оттуда».

Глава 9

Начинало темнеть, когда Коган увидел, что Игнатьев, вынимая стружку из фуганка, как бы без всякой цели подошел к Джансуру и, что-то сказав ему, пошел дальше к инструментальному вагончику. Коган хорошо видел, как инженер замер на месте, а потом стал крутить головой, ища взглядом кого-то. «Значит, меня ищет», — подумал оперативник и быстрым шагом прошел мимо Джансура к прорабскому вагончику. Инженер вошел через пару минут, прошел к своему столу и, мельком глянув в окно, сел за стол.

— Твой парень сейчас подошел ко мне с известием. Сказал, срочно.

— Что случилось? — нетерпеливо спросил Коган.

— На дороге нашли «полуторку», которая у нас сегодня разгружалась. Водитель убит.

— Твою ж мать! — Коган бросился было к двери, но остановился, собирая нервы в кулак, чтобы не выдать своего состояния.

Он снял фуражку, пригладил седой ежик на голове. Так, значит, территориалы его не взяли, не дождались. А мне сообщить не успели. Откуда Игнатьев узнал? Но это неважно, главное, что это правда. Еще ниточка оборвалась. Но почему его убили? Не кто убил — с этим понятно, — а почему? Поняли, что мы его перевербовали? Или просто решили избавиться от свидетеля и мелкого подельника? Нет, должно быть второе, не могли они раскусить, мы все делали осторожно. Хотя если все-таки кто-то из заключенных проговорился, мог ошибиться Мухин. Эх, Аптекарь, Аптекарь. Так его там зовут в зоне.

Оказалось, что Когана ждали. Представитель милиции и местного территориального управления НКВД. Когда оперативник подъехал, то капитан НКВД сразу начал распоряжаться, приказав подогнать два машины, поставить их напротив тела и включить фары. «Полуторка» Гущина была брошена за деревьями у скалы, и с дороги ее видно не было.

— Мы нашли, потому что искали, когда он не прибыл в указанный пункт, — стал рассказывать капитан.

— Подстраховаться надо было, — недовольно ответил Коган. — Дальше что?

— Мы осмотрели место происшествия, но тело не увозили, ждали вас, товарищ майор. Убит, скорее всего, заточкой в ухо. Точнее покажет вскрытие. Но, судя по крови из уха, удар был нанесен туда. Документы на месте, в машине все цело, автомобиль исправен. Осмотр территории ничего не дал. Сами видите, что под ногами мелкий каменный щебень. Какие на нем могут остаться следы? Даже следов колес «полуторки» убитого нет.

— Шоферов, которые проезжали по этой дороге, начали опрашивать. Когда наступила смерть?

— Смерть наступила мгновенно. Судя по косвенным признакам, его убили сразу, как только он отъехал с площадки комбината. Убивали в кабине, а потом машину сразу загнали сюда за деревья. Там на сиденье есть капли крови. Других следов не найдено, товарищ майор.

— Хорошо. — Коган еле сдерживал бешенство. — Как только будут результаты вскрытия, сразу сообщить мне. По телефону и параллельно отправьте нарочного с копией акта вскрытия. Только не в форме, а в гражданской одежде. Толкового сотрудника отправьте на гражданской машине. Составить акт, передать лично в руки начальника строительства. Я у него заберу сам.

Жору Калмыка брали днем, воспользовавшись тем, что все заключенные находились на площадке. Коган не мог понять: а что делали во временном лагере блатные, которые работой рук не пачкали? Их-то зачем привезли сюда, в Нижний Баксан? Но Арефьев рассказал, что, когда в лагере бросили клич, что на комбинат собирают партию и те, кто будет хорошо работать, могут надеяться на досрочное освобождение, удивил Жора Калмык, который заявил начальнику колонии, что тоже хочет помочь Родине и готов поехать. Но он обязался не кувалдой вкалывать и не лопатой махать. Обещал поддерживать трудовую дисциплину, вредителей и нытиков выявлять. А для работы свою собственную бригаду собрал из уголовников. Здоровенные ребята, жилистые, и брались они за самую тяжелую работу. В том числе и разгрузку машин, где почти все делать приходилось вручную. И достаточно было узнать, что люди именно из бригады Жоры получили «товар» с машины Матвея Гущина, чтобы понять сразу все. Значит Жору Калмыка сразу кто-то завербовал на это дело. Он должен был помогать со взрывчаткой, получать и прятать ее. Для этого он и пошел на соглашение с администрацией лагеря.

Брали Жору осторожно. Конвойников не привлекали, никого в форме поблизости вообще не было. Но все были наготове, если что-то сорвется и придется все быстро улаживать. Даже Коган решил, что ему появляться в зоне незачем. Его могли узнать и без формы, так хорошо его знали на площадке. Действовали люди Игнатьева во главе с самим старшим лейтенантом. Переодетые в тюремные робы, они прошли через пустынный двор и вошли в жилой барак. Ряды коек, тумбочки. Дверь в умывальник закрыта. По сведениям от своего агента, Жора с двумя телохранителями сидел сейчас и чифирил в каптерке.

Это было удобно, потому что кто-то мог войти в барак и увидеть эту возню. А тут лишняя дверь глушит звук. Дай бог, и стрелять не придется. Игнатьев и Котин, достав пистолеты, распахнули дверь и вошли в каптерку.

— Тихо, замерли все! — приказал Игнатьев, глядя на Калмыка, лицо которого было холодным и без признаков удивления и раздражения. А вот два здоровенных парня, сидевших с ним, сразу набычились. — Не дергаться, быстро все на пол лицом вниз!

Реакция у охранников пахана была отменная. Игнатьев едва успел подставить руку, когда, выхватив из-под себя табурет, один из парней обрушил его на голову офицера. Игнатьев успел смягчить удар, присев и поднырнув под