Крутой мэн и железная леди - Елена Арсеньева

Второй Влад, с улицы Нартова, сам взял трубку:

– Алло, слушаю!

Это был не он, точно не он, Алёна поняла это с полузвука. Во-первых, она отлично помнила то вальяжное: «Н-да? Говорите!», а во-вторых, голосишко этого Влада был похож на девчачий. И все же она провела еще одну проверку:

– Влад, добрый вечер. Это Алёна.

– Добрый вечер, – ответил Влад все так же пискляво. – А вы уверены, что не ошиблись номером?

– Алёна из «Барбариса», – напомнила она для пущей уверенности.

– А что такое «Барбарис»? – спросил Влад Суриков с улицы Нартова.

Итак, список сократился на один пункт.

С определением новых номеров вышла заминка: сначала 09 был занят, потом трубку взяли, но, услышав слова «Влад Суриков», телефонистка почему-то вышла из себя – совершенно как раньше, в советские времена, беспрестанно выходили из себя продавщицы, телефонистки и прочая мелочь пузатая, – и буквально прорычала: «Да вы издеваетесь, женщина?!»

Алёна положила трубку. Ладно, попозже. Не повезло, что снова попала на ту же телефонистку, надо будет через некоторое время попытать счастья с другой.

Честно говоря, детективный пыл ее малость подостыл. Во-первых, устала страшно, во-вторых, такое количество съеденного давало о себе знать. В сон клонило невероятно, хотелось приклониться к подушке хотя бы на полчасика. Зевота разрывала рот.

Алёна как раз придавалась этому упоительному занятию, когда вдруг раздался звонок.

Она закрыла рот и машинально потянулась к телефону, однако тотчас поняла, что звонят-то в дверь.

Кто бы это мог быть, интересно?

Да мало ли?!

К слову сказать, мало… К ней практически никто не приходит без предварительного уговора по телефону. Даже соседи норовят сначала позвонить.

В принципе, в звонке в дверь не было и быть не могло ничего страшного, однако Алёне отчего-то стало не по себе. Она подкралась к двери на цыпочках и осторожно поглядела в глазок.

На площадке стояла Капа – соседка с первого этажа. У нее и вообще-то был угрюмый, нелюдимый вид, а сейчас ее бледное, изможденное (вот уж правда что – со следами былой красоты, к сожалению, с еле различимыми следами!) лицо нервно подергивалось, она переминалась с ноги на ногу, приглаживала волосы… Короче, Капа была явно не в себе.

– А может, ее и дома-то нету? – вдруг сказала она тихо, как если бы говорила сама с собой. Впрочем, скорей всего, Капа беседовала со своим коричневым пудельком, без которого шагу ступить не могла. Подумав так, Алёна была немало ошарашена, услышав приглушенный мужской голос:

– Свет горит. Значит, дома.

А ведь Капин пуделек, хоть и был сказочно послушен, все же не научился пока разговаривать! С кем же это пришла в гости к Елене Ярушкиной ее соседка Капа?

Любопытно!

Утолить свое любопытство можно было элементарно: взять да открыть дверь. Алёна уже потянулась к замку, как раздался громкий стук. Именно с таким стуком отодвигала свою щеколду Галина, соседка из квартиры напротив. И в ту долю секунды, которая последовала перед тем, как дверь Галины распахнулась, Алёна увидела, как испуганно дернулась Капа, а вслед за тем послышался топот по лестнице. Капа осталась на площадке, значит, убегал кто-то другой…

Кто?

Тот же вопрос живо интересовал и Галину, которая воскликнула, выйдя из своей двери:

– Капуся, привет. – Галина и Капа были не новоселами вроде Алёны, а прожили в этой старой «сталинке» лет по сорок – сорок пять, с того времени, как ее построили, поэтому были на «ты» и называли друг друга уменьшительными именами. – Кто это тут топотал, как стадо коней?!

– Пашка сверху сбежал, – ответила Капа, воздев палец. – Чуть с ног меня не сбил!

– Понятно, – сказала Галина и пошла было к лестнице, да притормозила: – А ты чего к Ярушкиным рвешься?

– Да вот знакомая дала книжку, просила у писательницы нашей подписать, – ответила Капа, и Алёна в самом деле увидела в ее руках свою книжку, вытащенную, очевидно, из-за спины, потому что раньше ее видно не было. Это была все та же пресловутая «Женская логика», которую Алёна сегодня подписывала уже дважды, поэтому она порадовалась, что так и не открыла дверь Капе: а вдруг и ее знакомую звали бы Катя Савельева, вдруг и ей пришлось бы сочинять пожелания счастья, здоровья и долгих лет жизни, а главное – любви, конечно, любви?!

Галина кивнула и пошла себе вниз совершенно удовлетворенная, однако Алёна теперь совсем уж не спешила открывать Капе. Ведь Пашка, тощий, долговязый пятнадцатилетний топотун с четвертого этажа, никуда не пробегал, это точно. Сбежал вниз кто-то другой. Тот, кто пришел с Капой. Почему сбежал? Зачем Капа наврала Галине? С кем она говорила о том, что в окнах горит свет?

Тихонько, ступая легко-легко, Алёна попятилась от двери и первым делом выключила свет в большой комнате.

Заперла балкон и форточки, потом, подумав немножко, позвонила в охрану и поставила квартиру на сигнализацию.

И тут же устыдилась.

Ну, это уж глупость. Сиди теперь в темноте, в духоте, под охраной и трясись. Впрочем, если включить компьютер, будет достаточно светло. Да и насчет духоты – вопрос спорный, на улице холодно, ветер начался. А вот сигнализацию правильно сделала, что включила. Хотя бы для самоуспокоения. Пусть, конечно, ее донимают всего лишь глюки, но…

А вот кстати, о глюках. Не проверить ли электронную почту? Нет ли там чего-нибудь новенького?

Странно – она почему-то был убеждена, что получит совершенно нормальное письмо от Олега. И что он попытается как-то объяснить случившееся. Или снова обругает ее… Но Алёна ошиблась. В ее компьютер прилетело очередное «тело» – в смысле, leib:

Bp bcnjhbb ,ke;lfybq vjtq leib

Bnfr? Fk`yf? d ghjikjv gbcmvt z j,otfk nt,t rjt-xnj hfccrfpfnm/ F bvtyyj – bcnjhb. 'njuj pfvtxfntkmyjuj ghtcnegktybz/

Djn jyf/…

И так далее, и так далее… письмо было настолько длинным, что казалось просто нескончаемым. Алёна его привычно перекопировала и сохранила в «Моих документах», однако вид его повергнул ее в сущее отчаяние. Играть в детективщицу и детектив надоело так, что аж челюсти оскоминой свело! Выключив компьютер, она разделась, умылась, пошла к кровати, но вдруг сделала налево кругом и отправилась выключать два из трех телефонных аппаратов в своей квартире. Отключила бы и третий, но тогда вырубилась бы сигнализация. Поэтому на аппарат, стоящий около кровати, она только положила самую плотную из всех своих подушек. Разумеется, отключила и мобильник.

Обеспечив таким образом себе покой, Алёна, наконец, упала в постель… и только засыпая вспомнила, что, во-первых, не позвонила снова в справочную и не узнала телефоны оставшихся Владов, а во-вторых, не написала предостерегающего письма Олегу.

Ну что ж, теперь уж завтра, завтра, всё завтра! Или, может, не лезть больше в это дело? Забыть обо всем? Пусть управляются как могут?..

И чао-какао!

Нет, ну почему, почему, почему переводимо в этой электронной абракадабре только одно слово: тело? Какой, однако, грубый матерьялизм!..

* * *

Врачам

Правительству

Людям

От всеми преданного и покинутого богача Простилкина

Короче, ситуация такова: из расшифровки мозаики языка мне стало ясно, то есть я могу доказать наглядно в плоскости точной науки грамматики, равно математики, на основе логики-последовательности, что вся история человечества, с момента появления его на Земле, есть спектакль с заранее предопределенным концом.

Со мной тоже был сыгран спектакль с заранее предопределенным концом, только в это никто не верит, потому что режиссер все еще работает со мной.

То есть я хочу заявить на основе доказанного, что мы ведомы к счастливому концу посредством биоэнергетического управления.

Нас бьют по мозгам. Меня бьют очень сильно. Это больно.

Цивилизованный, то есть образованный мир готов к этому открытию психологически исходя из испанской мифологии, где фигурирует великий мастер кукольник дон Суриро. Он влад-еет всем. Он влад-ыка. Он влад-ычит. Он влад-еет… хотя это я уже говорил.

Посидите в клетке и подумайте, не мешают ли вам прутья жить. За пределами клетки лежит ваша жизнь, но вам ее не достать, потому что невозможно высунуть руку через прутья.

Девочка. Девочка. Девочка, я твоя мама.

* * *

Ей снилось, будто идет она вниз по лестнице в своем подъезде, останавливается около почтовых ящиков, открывает свой, а в нем сидит коричневый пуделек Капы, уменьшившийся до невероятных размеров. Алёна взяла его на руки, а он говорит человеческим голосом:

– Тела без души не бывает!

Потом вырвался, ударился оземь и, совсем как в сказке, сделался человеком. Правда, это был не добрый молодец Финист – Ясный Сокол, а Анькин ревнивый муж с ножом.

– Девочка, – укоризненно сказал Анькин муж, – я твоя мама!

И замахнулся ножом.

Замахивался он долго, медленно – от страха ноги похолодели так, что Алёна даже перестала их чувствовать, как перестаешь чувствовать в кресле у стоматолога замороженный зуб. Такое впечатление, что его вовсе нет!