Будь, пожалуйста, послабее - Виктория Осадчая

даже когда он говорил о делах, у меня было желание заткнуть его поцелуем. И одновременно с этим желание прибить его доминировало после всего, что мне пришлось с ним пережить.

— Ты меня слушаешь? — улыбнулся он криво, внимательно смотря на меня. В то время как я наблюдала за его жестикуляцией, за движением его тонких губ, за тем, как он смешно потирает лоб карандашом. И взгляд на нем я задержала слишком долго. Мы сидели на прохладном полу в веранде моего дома, тогда как на улице стояла невыносимая жара. Мозг плавился, видимо, поэтому я засмотрелась на своего мужа.

— Риш, — вернул он меня обратно, заставив раскраснеться мои щеки.

— Ты что-то сказал? Прости, я задумалась.

— О чем это интересно? — Ромка сложил руки на груди, глядя на меня, словно он открыл Америку.

— Не важно, — отмахнулась я, продолжая рассматривать чертежи, которые он притащил. Барышников, обнаглев в хлам, подсел ближе. Его рука заскользила вдоль моей поясницы, а дыхание начало обжигать шею. Но я упорно продолжала этого не замечать, рассуждая о делах. Ромка начал еще больше распускать руки.

— Барышников, бабушка дома, — прошипела я, хотя безумно хотелось смеяться.

— Думаю, она против не будет, — его искреннее счастье, сквозившее в голосе, заставляло меня смущаться от того, что я не могла в полной мере расслабиться, как это было необходимо.

— Ромка, давай сначала с документами разберемся, — прошептала я, понимая, что долго держать в узле свои желания не смогу, если он будет продолжать.

— А потом?

— Потом Фима Андреевна пойдет с Настей гулять.

Я сейчас все чаще и чаще возвращалась к мнению, что у нас начинался конфетно-букетный период, конечно если не считать те несколько раз, когда мы тайком уединялись у него дома, или в моей комнате в отсутствии бабули. И от того, что держала я Ромку на расстоянии, вся женская половина, которая у меня трудилась, считала меня чокнутой стервой, не считая, конечно Алисы, которая знала правду. Ну и Полечки, которая появилась у нас недавно, но как-то быстро расположила и меня и строгую до женской дружбы Алису. Насколько я знала, это был у нее больной вопрос, на который внятного ответа я так и не услышала. Что-то произошло в прошлом, поэтому к женской дружбе моя подруга относилась скептически, но я всеми силами пыталась ее переубедить, что это не так.

— Ты другая, Аринка, не от мира сего, поэтому тебе нужен присмотр, вот мы с тобой и дружим на этой почве. С Римкой, потому что с ней не соскучишься. Как затащит тебя в какие-нибудь приключения знает только она. Полинка у нас девушка скромная, но с ней дружить можно потому что выгодна дружба с будущим врачом, — рассуждала она. — Поэтому все наши отношения строятся на взаимовыгоде.

На счет этого я не была согласна, хотя где-то в глубине души понимала, что так и есть на самом деле.

О Полине. Ее в ресторан притащила Рима, которая как всегда в один из выходных притащилась ко мне якобы нянькаться с племянницей. Не говорю, что это не так, но как только глаза малышки закрывались, все! Тетка быстро-быстро изображала пустоту на том месте, где была еще секунду назад. Где она шарилась, я не знаю, но вот в одном была уверена, что сестра со своим жутким язычком не пропадет. Может, конечно, и нахамить, но друзей себе она искала быстро. Вот и пришла однажды, таща под локоть милую девочку, которая уже даже не сопротивлялась.

— Вот! — горящие ее глаза говорили о том, что случилось что-то сверхъсенсационное. — Это Полина Томина.

— Мне это ничего не говорит, — я лишь на несколько секунд оторвала голову от ноутбука, чтобы посмотреть на этих двоих.

— Аринка, ты же как-то заикнулась на счет музыкантов. А у Полинки они имеются. Ты бы слышала кааааак она поет, — восхищение, сквозившее в голосе сестры меня заинтересовало. Римка всегда была очень жестким критиком. Ни один фильм, ни один концерт, ни один спектакль не обходился без ее жесткого словечка. Ну что сказать, проскальзывала профессионально-журналистская натура — всегда и везде искать подвох.

— У меня есть небольшая группа. К звездам не стремимся, но тяжело студентам жить на одну стипендию, — подала голос Полина увидев мою заинтересованность.

— Ну, давай, послушаем, — согласилась я. Батюшки мои, как же она пела. С нею были еще двое ребят, которые аккомпанировали ей, а этот голос до сих пор звучит у меня в голове: такой нежный, с потрясающими верхними нотами, чистый.

Вот так и появилась в нашем заведении «Мадам Полин». Девушка очень любила исполнять музыку в стиле джаз, именно поэтому и прицепилось к ней прозвище. А на самом деле, группа оказалась всего лишь студентами медицинского института, которые в свободное время зарабатывали на улице. А публика в нашем ресторане их приняла очень тепло, и по тем дням, когда они выступали, у нас был просто аншлаг.

— Так на счет дома ты согласна? — поинтересовался Роман.

— И ты не будешь настаивать, чтобы жить в нем с нами? — удивилась я.

— Если только сама пригласишь, — пожал он плечами. — Смотри, здесь как раз идеальное место для его строительства, — он взял ноутбук, всиавил флешку, что-то пощелкал в нем. — Вот! — на экране появилась большая нарисованная картинка в цвете предполагаемого дома, который Барышников собирался строить.

— Это что, дом? — ахнула я. Это действительно был дом моей мечты с огромными окнами, с крытой верандой, балконом и самым настоящим камином. Я листала эскизы, всматриваясь в расположение комнат, и представляла, как они же обустроены, как там бегают маленькие ножки моей принцессы, как мы в нем счастливы…втроем.

Что-то бахнуло внутри. Словно эта мысль, как особо опасный преступник томилась где-то в дальней темнице моего сознания. А я ведь хотела, чтобы это был НАШ дом.

— Ромка, это чудесно! — вынесла я вердикт, вытирая выступившие слезы.

* * *

(Девятью годами ранее)

— Я построю нам огромный дом — долговязый паренек сидел на пирсе и кидал в воду камешки, которые со смешным бульканьем уходили на дно.

— С камином? — уточнила худенькая девочка с двумя косичками, присаживаясь с ним рядом.

— Конечно! А зимой, перед новым годом мы будем ставить возле него елку, и наряжать всей семьей, — улыбается парень, целуя ее в макушку. Вдыхает глубоко и зажмуривается от счастья, которое его переполняет в этот момент.

— Семьей? — уточняет она, заряжаясь его энтузиазмом.

— Я хочу не меньше трех детей, — улыбается он. — И знаешь. Мы с тобою будем хорошими родителями. Я буду учить их кататься на коньках, мы будем ходить в походы,