Будь, пожалуйста, послабее - Виктория Осадчая

просто наслаждалась этими ощущениями. Легкие шаги где-то за спиной вернули нас на Землю. А вот оторвались мы друг от друга с тяжелым дыханием. Я отвернулась, чтобы поправить футболку под которой несколько секунд назад блуждали руки Барышникова, а он заправлял рубашку, которую мои проворные пальчики успели вытащить из брюк. Как? Когда? Черт его знает.

— Мне кажется в вертикальном положении посреди поляны такие вещи делать не удобно, — хмыкнула Алиса.

— А то ты все знаешь, — закатила я глаза.

— Боже упаси, просто предположила и предостерегла, чтобы гостей не распугали, — подняла в знак реабилитации руки подруга.

— Нам наверное пора, — откашлялся Роман.

— Ты езжай, а я останусь… — я боялась на него смотреть.

— Нет-нет, насяльника, мы без тебя отлично справляемся, — запротестовала Алиса. Еще одна сводница. Я ее толкнула в бок.

— И не надо меня пихать, Погудина, езжай домой и занимайся ребенком, — она многозначительно посмотрела на Барышникова, — да мужем.

Я издала вздох отчаяния. Обратный путь в маленьком салоне автомобиля я не выдержу.

— Я тебя прибью, — прошептала я Алиске на что получила довольный смешок. И поплелась за Барышниковым как на эшафот.

Как только захлопнулись дверцы и завелся мотор его «ауди», наступило царство разряженных частиц в воздухе. Я его хотела до тошноты. А это означало крайнюю степень моего возбуждения. А он сжал руль так, что костяшки на пальцах побелели.

— Арин, — разрезал тишину его голос. Я подпрыгнула на месте.

— Да, — выдохнула.

— Если это будет секс без обязательств? — произнес он. Я потихоньку выдохнула, чтобы не выдавать своего волнения.

— Ты матрац еще не выбросил? — уточнила я, как бы давая согласие без прямого ответа. К черту все, завтра поставим новый предохранитель. Ромка ничего не ответил, лишь вдавил педаль газа в пол. До его дома мы добрались быстро. Конечно, с ним у меня были связаны неприятные ассоциации, но говоря честно, это все предрассудки.

Он даже помог мне выбраться из машины, подав руку, и так и не отпустил ее до того момента, как мы вошли во внутрь под любопытными взглядами соседей. И как только захлопнулась дверь за нами, я оказалась припечатана к стене. Роман не церемонился, стаскивая с меня вещи, которые оставались дорожкой валяться на грязном полу. Он целовал неистово, больно…но эта боль еще больше возбуждала, так, что я не могла молчать, крича от острых ощущений и возбуждения. Не помню, как добрались до спальни, но это точно была она. Он толкнул меня на мягкий матрац, разглядывая мое обнаженное тело, которое было одето лишь в кружевные трусики. Пока мы придавались мечтам у недостроенной гостиницы, совсем стемнело. И теперь комната подсвечивалась лишь светом фонарей, которые освещали пространство улицы.

— Если ты сейчас же не разденешься, я уйду, — прошептала я, борясь с тяжелым дыханием. Дважды повторять Барышникову не пришлось. За какую-то минуту и рубашка, и брюки и боксеры оказались валяться на полу, а его проворные пальцы быстро избавили меня от остатков вещей. Что было потом? Я помню лишь стоны, те безумные ощущения, которые он мне дарил и его губы, которые с азартом блуждали по моему телу. Остальное было сплошное наслаждение, где не было сил анализировать, да и вообще включать голову.

— Ром, нужно ехать, — опомнилась я первой после перенесенного оргазма, лежа спиной к мужу на его руке, когда вторая обнимала меня за талию.

— Фима Андреевна отпустила тебя до полуночи, — улыбнулся он.

— Так это все было спланировано? — я развернулась к нему, опершись на локоть.

— Давно все к этому шло, малышка, — он чмокнул меня в губы, ловко увернувшись от моего кулака, который целился ему в предплечье.

— У нас с тобой есть еще целых полтора часа. Ты хочешь их потратить на драку? — скрутил он меня.

— Убить тебя надо.

— Сама напросилась.

Ромка пошарился на полу, пошуршал чем-то, побрынчал пряжкой ремня, а через мгновение я оказалась перевернута на спину, мои руки оказались в его захвате, а запястий коснулось что-то мягкое и холодное. А потом, дернув руками, я поняла, что оказалась привязана к батарее. Вот так все просто и ужасно, он использовал свой ремень против меня. Мне бы возмутиться, но Барышников снова подключил свои губы для исследования моей груди, шеи, от чего я начала глухо стонать. А потом они стали спускаться ниже по животу, еще ниже… Я попыталась сжать бедра, которые он так ловко развел в стороны, но его руки не дали этого сделать. Еще несколько поцелуев и вот я уже теряю голову от того, что он начинает исследовать потаенные места моего тела.

Это все как-то слишком остро воспринималось, так, что я выходила из его автомобиля, который доставил меня до дома во время, на ватных ногах.

— Арин, — он остановил меня у калитки, развернул к себе лицом и поцеловал.

— Мы же договорились без обязательств, — прошептала я.

— Но это ведь не помешает нам повторить еще раз пройденный материал.

— Если ты так пытаешься наладить со мной отношения, то это самая глупая затея.

— Я пытаюсь удовлетворить свои физиологические потребности. Лучше ведь если это будешь ты, законная жена, чем какая-то мымра.

Мне хотелось напомнить про Нику, но я предусмотрительно молчала. Ведь он был прав. Эта потребность организма в разрядке, и пусть это лучше будет между нами. Надежд на будущее я не лелеяла и планов не строила. Теперь только секс и ничего больше. А уже дома я себя ругала за то, что так легко согласилась.

* * *

Домой он ехал с довольной улыбкой. Сначала он добился дружбы, теперь ему досталось ее тело, осталось совсем немного, но этот этап был самым тяжелым — душа. А самое поганое, что вокруг Арины всегда кружили мужики.

После того, как она оправилась от родов и аварии, Рома отметил, как его жена расцвела. Она даже при своем росте могла выглядеть как шикарная женщина. А на работе она была именно такой: объемные прически, легкий макияж, узкие юбки-карандаши, обязательно каблук. Если не юбка, то узкие брючки. Он сходил с ума, когда видел ее такую всю правильную, недоступную. Что-то в ней изменилось. Вроде прошел только год, а он перестал в ней узнавать Аришку Погудину. Теперь ему самому хотелось ее называть Ариной Николаевной. Иногда даже себя ущербным чувствовал, когда видел ее уверенную походку, слышал командный тон голоса и чувствовал ее энергетику. Такая даром, что в горящую избу войдет и коня на скаку остановит, такая при одном желании раздавит тебя как букашку и не спросит как звали. И почему-то на ум приходила мысль,