Колдовство королевы - Брайан Наслунд

у бабочек есть имена?

– Образец восемьсот семьдесят девять и образец восемьсот восемьдесят.

– Ой, это скучно.

– Да, у всех вещей должны быть названия. Или имена, – сказал Вард, не отрываясь от работы. – Но при проведении опытов с большим количеством образцов приходится именовать их прагматичнее, не отвлекаясь на сантименты.

Каира вгляделась в бабочек:

– А зачем к ним привязаны какие-то проводки?

– Я же сказал, это картографический эксперимент. Тело гусеницы превращается в раствор питательных веществ и биологической информации, который в свою очередь формирует совершенно иное существо – бабочку. Это невероятно сложный и загадочный процесс. Наблюдая за превращениями, я постепенно приближаюсь к разгадке.

Вира внимательно осмотрела стеклянную клетку. Провода, подсоединенные к куколкам, тянулись по стенкам клетки и через крошечное отверстие уходили под пол, к прочим механизмам, устройствам и трубопроводам императорского дворца, приводимым в действие центровой шестерней.

– А зачем тебе знать, как устроены бабочки? – спросила Каира.

– Собственно бабочки меня не особо интересуют. Гораздо интереснее их способность превращать свое тело в раствор питательных веществ, а затем воссоздавать себя в совершенно новой форме. У этого свойства наверняка найдется множество применений. Великое множество применений.

Каира отвернулась от стеклянной клетки и взглянула на Озириса:

– Ты очень странный человек.

– Спасибо за комплимент, – ответил он.

– А как обстоят дела с двигателем? – спросила Каира, указывая на каменный шар.

Она с давних пор знала, что внезапная смена темы смущает собеседника и позволяет заручиться преимуществом в разговоре, но на Озириса Варда эта тактика не действовала.

– Достигнут существенный прогресс, – сказал он. – Прототип на борту неболёта «Дочь времени», патрулирующего западное побережье Альмиры, работает нормально, хотя сам механизм недостаточно эффективен. А твой летучий корабль, оснащенный новым двигателем, станет настоящим исследовательским судном, целиком и полностью подвластным лишь воле капитана.

– Мне это нравится. И когда это произойдет?

– Скоро. Очень скоро.

– В прошлый раз ты говорил то же самое.

– Актус Шип приказал мне разработать утепленные мундиры для неболётчиков, чтобы ускорить подавление мятежа на севере, в Листирии. Ах, мои бедные руки! – Он размял пальцы, поморщился от боли. – Наконец-то я выполнил его приказ. – Он указал в угол лаборатории, где висел комбинезон из темной кожи со сложным заводным устройством на нагруднике и проводами, обвивающими рукава. – Примечательно, что каждый мундир не только имеет дополнительный слой теплоизоляции, но и синхронизирован с центровой шестерней, что позволяет неболётам поддерживать связь друг с другом на огромном расстоянии, через горы, моря и леса. Это изобретение по важности не уступает летучим кораблям. Так будут обмундированы все экипажи неболётов. Шип велел отправить мундиры на борт «Дочери времени», чтобы корабль координировал свои действия с остальным флотом.

– Да, очень впечатляет, – рассеянно сказала Каира.

– А вот Актус Шип меня даже не поблагодарил. И снова отказал мне в образцах, так что мне самому пришлось собирать гусениц в парке Третьего квартала. К сожалению, городские гусеницы плохо подходят для исследовательских целей: они слабы и худосочны, – вздохнул Озирис. – Однако сейчас, когда массовым производством мундиров занялись аколиты, я наконец-то смогу продолжить работу над двигателем.

При упоминании аколитов Вира насторожилась: именно так называл Вард своих помощников, строителей Каириного неболёта, скрывающих лица под странными масками.

– Откуда прибыли эти аколиты? – спросила Вира.

Она уже успела проверить все списки приезжих и лиц, допущенных в императорский дворец, но так и не обнаружила никаких упоминаний об этих людях, хотя Гайл, Райк и Вун попали в Бурз-аль-дун по подложным документам галамарских торговцев зерном.

– Интересный вопрос, – ответил Озирис Вард. – С одной стороны, они прибыли издалека, но, с другой стороны, родились здесь, в Бурз-аль-дуне.

Вира хотела было подробно расспросить Варда, но Каира уже направилась к выходу.

– Я очень довольна твоими достижениями, Озирис, – сказала Каира. – Не волнуйся, когда власть в Баларии окажется в моих руках, ты получишь все образцы, какие только пожелаешь. Пойдем, Вира. Сегодня у нас еще один банкет, надо к нему подготовиться.

17

Бершад

Остров Призрачных Мотыльков, Центральная пустошь

Путники двинулись на север – сначала вдоль реки, потом по лесу – и наконец оказались в отвратительных топях, поросших огромными черными грибами высотой с деревья. Поверхность грибов усеивали зеленые, оранжевые и красные сочащиеся язвы. По топям разносился мерзкий запах гнили.

– Далеко еще? – спросила Эшлин после того, как они минут двадцать брели в обход широченной ямы, заполненной вонючей слизью.

– Почти пришли, – сказал Венделл, указывая на густую поросль гниющих грибов, обвитых лианами. – Надо перебраться через вот эту хрень, и сразу за ней – частокол.

– Жалко, что у меня нет маски, – пробормотал Бершад, обнажив кардати и готовясь прорубить проход в зарослях.

– Лучше просто протиснуться между ними, – предупредил его Венделл. – Чтобы без лишнего шума, понимаешь?

Бершад подошел к стене грибов и рубанул по толстенному стеблю лианы. Из-под клинка брызнул фонтан гноя, вокруг завоняло, будто на жопе покойника лопнул чирей. Фельгора стошнило. Голл, отвернувшись, выругался по-листирийски.

Бершад снова занес меч.

Через несколько минут клинок застрял в сплетении лиан, покрытых мерзкой черной слизью. Бершад попытался высвободить меч, но тот не поддавался. Тогда Бершад выставил плечо вперед и всем телом надавил на лианы. Стебли натянулись до предела и разорвались. Бершад, едва не споткнувшись от неожиданности, выскочил на поляну и огляделся.

На дальней стороне поляны, покрытой жухлой травой, шагах в трехстах от зарослей грибов высился частокол из костей, выбеленных дождями и солнцем. Судя по размеру, кости принадлежали драконам, а сам частокол был в четыре человеческих роста высотой. Верхнюю треть частокола оплетали лианы с багряными шипами длиной с кинжал. Кости – ребра, лопатки, голени и фаланги, – уложенные в замысловатый узор, так плотно прилегали друг к другу, что между ними не оставалось ни щелки.

Все путники выбрались на поляну и уставились на частокол.

– Ужас какой, – скривился Фельгор. – Похуже, чем Лорбушский Рубеж на Вепревом хребте.

– Лорнарский Рубеж, – поправил его Бершад.

– Да без разницы, – отмахнулся баларин.

Эшлин сделала пару шагов вперед и спросила, сощурившись:

– Кто это построил?

Голл почесал подмышку.

– Ясное дело, демоны.

– Нет, – возразила Эшлин. – Не демоны.

– Это еще почему? – удивился Голл.

– Потому что строить могут только те, кто существует в действительности, – сказал Бершад.

Голл посмотрел на него, сплюнул, скрестил руки на груди и презрительно дернул подбородком, но промолчал.

Бершад всмотрелся в стену:

– Может, это Озирис? Кости такие же, как в корпусе неболёта, который ты сбила.

– Нет, вряд ли, – ответила Эшлин. – Корпус летучего корабля построен практично, без изысков. Создатель неболётов не допускал излишних расходов строительного материала и не заботился о красоте форм. А здесь вот, взгляни… – Она указала на кости, состыкованные в изящный узор. – В этом ведь не было никакой необходимости. Да и на возведение частокола наверняка ушли годы. Тот, кто его строил, обладает утонченным эстетическим чувством и высоко ценит красоту.

– Да, на Озириса непохоже.

– Верно, – кивнула Эшлин. – Впрочем, не важно, кто строитель. Нужные мне ответы скрываются за этим частоколом.

Необходимо было как-то перебраться через костяную стену.

– Шипы на самом верху выглядят очень