Столичный доктор. Том V (СИ) - Вязовский Алексей

— Но чтобы полностью соответствовать сказке, мне придется расширить конюшню.

— Зачем?

— Как же, принцессе является принц, обязательно на белом коне, а у меня ни одного нет.

Вальсируя, я хитрым образом приблизился к стене, остановился и прижал к ней девушку. Наш поцелуй продлился, пока иголка не соскочила с барабана фонографа.

* * *

Сразу после танцев и дальнейшей экскурсии чуть не случился натуральный «провал Штирлица» — во время нашей общей беседы в столовой с Гамачеками, во дворец позвонила Лиза. И дурак-лакей принес и поставил телефонный аппарат прямо на обеденный стол. Хотя, c другой стороны… Не все так страшно. Что нам Великие князья, Агнесс даже с императрицей в переписке состояла. Поздравила Александру Федоровну с днем рождения, а та прислала письмо с благодарностью.

Лиза была официальна и учтива. Назвала меня князем и попросила подъехать, как только будет возможность, по вопросу, касающемуся здоровья их с Великим князем знакомых, Бобринских. Наверняка там тоже есть кому слушать хозяйские разговоры. Штат прислуги в Сергиевском дворце — огромный. А чего экономить, если на оплату этого праздника из казны ежегодно неслабые суммы выделяют?

Ну раз не срочно, можно и пообедать сначала. Пусть весь мир подождет. Тем более, что повар теперь у меня, которого Гюйгенс из «Медведя» сманил, возможно, в первую десятку в Петербурге входит. Так что всё потом.

За столом Гамачек, который успел оттаять и уже не замирал на каждом углу, делился планами по завоеванию рынка российской столицы. Сколько контрактов он теперь заключить сможет, и как потечет сюда широким потоком вино с Майна. Не знаю, как он планирует это осуществить, мне осталось только протекционизмом заниматься для полного счастья.

Агнесс в разговоре почти не принимала участия. До этого она призналась, что устала в дороге, так как спать в поезде у нее не получалось, к тому же еда в вагоне-ресторане ей не очень понравилась. Короче, спать и есть ей хотелось одновременно. Так что мы закруглились с десертом, и я провел невесту в ее спальню.

* * *

Адрес Бобринских узнать не трудно — он есть в справочнике «Весь Петербург». И я даже успел посмотреть — Галерная, дом пятьдесят восемь. Пятнадцать номеров телефона. Это флигель! И еще пять в основном здании, включая номер два! Вот это понты! Но мне тоже надо дополнительный номер для Агнесс, во флигель, в вестибюль… А то сижу тут как нищеброд с одним аппаратом. В конце концов, это негигиенично! Но меня попросили заехать за предварительными подробностями, а это неспроста. Может, там у кого-то секретное заболевание, которое хотят скрыть от остальных? Не знаю, скоро расскажут.

Оставил Грегора с Семашко. Они еще до обеда нашли общий язык, и вели довольно оживленную беседу. То ли Николай пересказывал первый том «Капитала», то ли Гамачек объяснял, чем был хорош урожай восемьдесят третьего года, когда Маркс упокоился в Лондоне. Не разобрал. Да пусть общаются, лишь бы в носу не ковырялись.

Лиза будто ждала меня, высматривая из окна, не покажется ли экипаж на Невском. Или рядом была? Но стоило мне войти в вестибюль Сергиевского дворца и отдать лакею шинель, как она тут же вышла навстречу.

— Спасибо, Евгений Александрович, что откликнулись на мою просьбу, — сказала Лиза, как только я приложился к ее ручке. — Прошу вас, пройдем в столовую, выпьем чаю.

Странно, я этот голубой сервиз не помню. Очень симпатичный. Надо втихаря посмотреть на донышко чашки, кто производитель и купить себе что-то похожее.

Но Лизе было не до фарфора.

— Я послезавтра уезжаю на воды, — напомнила она. — Ты будешь мне писать?

— Думаешь, это безопасно? Уверен, твою почту найдется кому просматривать. И если Сергею Александровичу все равно, то недоброжелателям — нет. Ты знаешь, что сегодня приехала моя невеста? Будет переходить в православие перед свадьбой.

Я с внимательно посмотрел на Лизу, стараясь взглядом передать всю важность этой ситуации для меня.

— Агнесс? Очень милая девушка, — настроение Великой княгини вдруг изменилось, куда-то вмиг улетели тревога и обеспокоенность. — Я приглашу ее к себе завтра. Ты не против?

Я покачал головой. Сама идея мне не очень нравилась, но и сделать я ничего не мог.

— Обещаю, не буду ее обижать! — засмеялась Лиза. — Посидим, поговорим о столичной жизни. Ты всё равно на службе целый день.

Разговор полился неспешно — я узнал о здоровье Сашки, планах на поездку, развеял сомнения в возможном вреде минеральных ванн для беременных. Плюс рассказал о перспективах утеплить авто и поведал пару анекдотов из медицинско-бюрократической сферы. О Бобринских, согласно правилам светских бесед, речь зашла к концу разговора, когда меня отвели в детскую, где Великий князь Сан Сергеич мирно пускал пузыри во сне. Кстати, Сашкины дети будут уже не Великие князья, а императорской крови. И высочества простые, не императорские. Но меня это обстоятельство тревожит мало.

— Ты же знаком с графом Бобринским? — спросила Лиза, поправив сыну сползший во сне набок чепчик.

— Нас представили, — обозначил я степень нашего знакомства.

— Там у Алексея Александровича что-то странное со старшей дочерью. У них есть легенда о родовом проклятии, но я в это не верю. Граф очень хотел бы, чтобы ты осмотрел девочку.

— Сколько лет?

— Двенадцать.

— Лиза, ты же знаешь, я с детьми стараюсь не работать.

— Но такой случай. Я тебя прошу, помоги им.

Что же… Это, видимо, мой крест. Нести его еще и нести.

* * *

Ох уж эти великокняжеские просьбы, которые хуже приказов. Сказали «пожалуйста», и ты такой каблуками щелкаешь, и с жизнерадостным выражением лица отвечаешь: «Рад стараться!». И они не злопамятные, просто сразу тебя из своей жизни вычеркивают, если что не так. Еду на Галерную. Родовое проклятие проявилось в виде угасания жизни, как красиво выразилась Лиза. Была обычная здоровая девочка, училась, занималась танцами и музыкой. И вдруг ни с того ни с сего слабость, малокровие и сыпь по всему телу. И аппетит пропал. Похоже на отравление, но на кой ляд травить девчонку? В интересах младшей дочери? Иногда такое бывает. Но той сейчас девять всего, отец в расцвете сил. Да что там, даже дед, бывший губернатор Санкт-Петербурга, живущий в основном здании, судя по рассказу Лизы, еще здоров и бодр. Я понимаю, что в таких семьях просто так ничего не бывает, куда ни повернись — интриги, скандалы, только без расследований. Ведь основатель династии — внебрачный сын Екатерины Великой. А еду я, получается, к ее правнуку. От другого правнука, только официального. И тут родня, только дальняя и вроде бы как не настоящая.

Но нет — так нет. Хронические, растянутые во времени отравления — не по моей части. Не получится, значит, судьба такая. И вообще, мыслями я наполовину не у Бобринских, к которым еще не приехал, а на улице Сергиевской, где отдыхает с дороги солнце моё. Вот сейчас бы с Невского не налево повернуть, а направо, к себе, и гори оно пропадом всё! Но нельзя. Я вздохнул и начал смотреть, как номера домов на нечетной стороне Большой Морской становятся всё больше. Есть что изучать: на разноцветных прямоугольниках еще указаны фамилия хозяина дома, номер квартала и название полицейской части. Не заблудишься.

Приехал. Да уж, чужие здесь не ходят. Вот смотришь на такие дома, и начинаешь понимать смысл выражения «старые деньги». Всё солидно, хоть слегка тяжеловесно и старомодно. Каждый, блин, кирпич с родословной. И нет суетливой кичливости, потому что незачем. Серьезные люди живут, одним словом.

Но мне не в дворец, а во флигель. Который больше моего особняка раза в полтора. Но я не завидую, мне имеющегося за глаза хватает. Потому как шик этот требует постоянной подпитки. А я деньги найду на что потратить. Больницу построю, как хотел.

К графу меня провели сразу. Никаких задержек, всех этих «подождите немного, его сиятельство скоро освободится». Возможно, Лиза предупредила. И Алексей мне понравился. Хорошо себя повел. Ни раболепного заглядывания в глаза, ни барской спеси. Спокойно и рассудительно, даже чуть отстраненно изложил уже слышанное мной раньше. Ну да, он же ученый, археолог. И указал довольно точно время начала болезни: четыре месяца назад — в конце июля.