Проклятый (СИ) - Лимасов Александр

Кузнец же, тем временем, сунул в огонь три дюжины заготовок и заработал мехами, раздувая пламя.

- Не стой столбом, витязь, работы тут много, помрёшь со скуки. Лучше по деревне пройдись, там, за пригорком речка есть, рыбы в ней пропасть! – кузнец говорил с усилием, тугие мехи подавались очень неохотно и на лбу уже выступили бисеринки пота.

- А где твой помощник, кузнец? – спросил Бэр, прикидывая что такими темпами кони будут подкованы к утру, в лучшем случае.

- Не выдержал тяжёлой работы и убёг, стервец.

- Знаешь что, работяга, бери свой молот, а мехами я займусь.

Оборотень доверил Димитрию обменять сёдла, а сам ухватился за ручки кожаного мешка. Пламя загудело, металл заготовок покраснел, начал понемногу желтеть.

- Пока довольно. – кузнец взял одну болванку, начал загибать дугой. Металл сердился и плевался жгучими искрами, словно кулаком лупили в чашу с водой, но гнулся, постепенно приобретая форму подковы.

Димитрий прикинув, что здёсь ему делать нечего и пошёл выполнять указание Бэра. Сёдла оказались тяжеловаты, и тащить все явилось делом очень трудным. Бывший монах посчитал, что до дома возможного покупателя он их, пожалуй, дотянет, но если тот откажется от сделки, то на обратный путь сил уже не хватит. Свалив их в кучу, под охрану Иешуа, он пошёл налегке, вспоминая, как торговал его отец, мысленно взвешивая доводы для покупателя.

Дом богатого крестьянина обнаружился почти сразу, он резко выделялась из общей массы изб наличием второго этажа. В целом же дом не представлял собой ничего особенного, даже резных украшений было меньше чем на жилищах остальных селян. Пара огромных волкодавов тут же бросилась к чужаку, не лая, подобно дворовым шавкам, но недвусмысленно порыкивая.

Скоро появился и сам хозяин с рогатиной наперевес. Димитрий, едва глянув на него, тут же определил мужика к людям, которые разбогатели волей случая. Ни ума, ни особой хитрости на лице селянина не отражалось. Туповато-злобное выражение глубоко посаженных глаз, красная рубаха с петухами – любимая одежда дураков, считающих себя первыми парнями в веси, давно не мытые и нечесаные волосы, дорогие сапоги, но в налипших коровьих лепёшках. В целом он производил отвратительное впечатление, такого и обмануть не грех.

- Чего надо!? – рявкнул он, при этом изо рта вылетел кусок непрожёванного мяса, Димитрий явно поднял его из-за стола.

- Тебе надо богатей, не мне. Хочешь резко обеднеть? – нагловатый тон Димитрия несколько сбил мужика с толку.

- Чего это я обеднею? – всё еще грубо, но уже с опаской спросил мужик, отзывая псов. Уверенный вид Димитрия и болтающийся поверх рубахи крест выдавали в нем человека, обладающего властью.

- Ты когда подати последний раз платил?!!! – неожиданно проорал бывший монах и, по отразившемуся на лице богача ужасу, понял что угадал его тайные страхи.

- Не вели казнить! – мужик упал на колени и попытался поцеловать стоптанный сапог бывшего монаха. – Не живота ради, а по дурости, забыл!!!

- Слушай меня, червь! – Димитрий разошёлся, ощутив влияние неожиданной власти, наслаждаясь ей, он врал напропалую. – Мне нужно четыре отличных седла. Прежде чем Солнце коснётся виднокрая, ты должен принести их к кузнице. Не выполнишь, пеняй на себя! – он развернулся и зашагал прочь, насвистывая что-то весёлое.

Иешуа, сидя в тени невысокой, но раскидистой осины, наблюдал за кузницей, из которой доносились взрывы хохота, перемежаемые звонкими ударами по металлу, похоже, Бэр сдружился и с кузнецом. Как настоящий посланец тьмы, он найдёт подход к любому, вызовет к себе симпатию и заставит делать то, что ему нужно. Из этого мужчины мог бы получится отличный посол, за которого правители востока заплатят любые деньги, лишь бы защищал их интересы.

Он поднялся, от нечего делать, переложил сёдла поближе к дереву, уселся на одно из них, наблюдая за ползающими по стволу насекомыми. Вот несколько муравьев тащат толстую гусеницу, она постоянно цепляется за неровности коры, и муравьи вытягиваются, напрягая все силы, чтобы утащить её дальше. Одно неосторожное движение и гусеница летит на землю, увлекая своих пленителей. Чуть выше сверкает металлической спинкой с жёлто-зелёным отливом небольшой жук. Лучик Солнца, пробиваясь сквозь густую листву, освещает его и жук, недовольно дёргаясь, стремится переползти в тень. Едва заметный ветерок чуть сдвинул листву, и жук снова стремится убраться со света. Белокрылая бабочка уселась на потёк живицы. Хоботок легко касается поверхности, собирая сладкий сок. Жизнь идёт своим чередом, не останавливаясь и не обращая внимания на соседей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В кузнице Бэр, раздувая мехами пламя, слушал пустой трёп кузнеца. Коваль, истосковавшийся по разговорам во время работы, выложил все, что знал о последних известиях из Киева, о местных происшествиях и слухах. Дескать две весны назад была гроза чудная, молнии так и сияли, а грома не слышно было. Впрочем, оборотня больше заинтересовало известие о недавнем набеге каких-то новых племён, мужиков не убивали и баб с девками не насиловали, а уводили в полон в неведомые края. Тут же кузнец добавил пару баек, будто живёт в тех краях Идолище Поганое и пленников к нему ведут, а Идолище то их поедает, а потом из костей воинов делает. Коваль чесал языком не останавливаясь, но и работа в его руках спорилась: коня Бэра он уже подковал, сейчас выгибал новые подковы.

Пока нужды в сильном пламени не было, оборотень, заприметив вернувшегося Димитрия, вышел из кузни.

- Обменял сёдла?

- Вечером принесут, да так удачно всё получилось, что и платить не придётся.

- Ну-ну, посмотрим. Нужно ещё еды про запас купить: сыра, крупы, кореньев, жгучих трав, в общем, того, что долго не портится и ещё нужна соль. Ясно?

- А зачем, Вервольф? Ты же постоянно кого-нибудь подстреливаешь. Соль – ещё понятно, но еды зачем?

- Не люблю есть одно мясо, иногда полезно разнообразить, да и охота не всегда удачной бывает. Не забивай голову лишними вопросами, просто купи еды.

Димитрий, недовольно ворча, снова отправился бродить по деревне, благо провианта можно купить в любом доме. Кузнец как раз принялся за копыта третьего коня, как бывший монах вернулся, нагруженный заказом Бэра, подошёл к Иешуа и уронил тяжёлые сумки на землю.

- Фух, мне кажется Бэр собрался по пустыне ехать, – недовольно пробурчал он. – столько еды!

- Едешь на день, бери всего на неделю. – невозмутимо ответил Иешуа. – Запас есть не просит.

- Сам знаю, народная, что её, мудрость. – Димитрий развалился было в тени, но долго не пролежал. Вынув меч и кинжалы, принялся точить их, любовно пробуя остроту на ногте.

Ярило ещё не завершил свой дневной путь, а кони уже стояли в новых подковах. Бэр проверил сумки с провизией, дотошно всё пересчитав, застегнул их и обернулся к Димитрию.

- Ну и где наши сёдла? Мы бы уже ехали отсюда, сколько ещё ждать?! – в голосе оборотня сквозило явное раздражение.

- Обещал принести к вечеру. – оправдывался Димитрий. – А зачем ехать сейчас, давай останемся до утра.

- А зачем оставаться? – парировал Бэр. – Ты устал?

Прерывая готовую разгореться ссору, появился мужик с сёдлами. Кланяясь и раболепно улыбаясь, он сложил их к ногам Димитрия, очевидно приняв его за главного, тем более что рядом стоял такой бугай, явно телохранитель, и, не говоря ни слова и не разгибая спины, удалился.

- Хм, умеешь ты пыль в глаза пустить. – одобрил оборотень. – Сразу видно, торговец и сын торговца. Ты ему, как я понял, и не заплатил.

- Конечно, зачем деньги зазря тратить? Так мы едем или остаёмся?

- А-ай, как хочешь. Но, если остаёмся, избу, где нас возьмут на ночлег, ты ищешь.

- Уже нашёл. Пока покупал еду, поинтересовался.

- Ох, ловкач! Ладно, веди.

Дом, в котором их согласились приютить на ночь оказался невысоким простеньким строением, сложенным из потемневших от времени брёвен, впрочем, большинство домов в деревне были такими, состоял лишь из одной комнаты и сеней, заставленных бочками с солениями, источающими устойчивые запахи. Пару раз вдохнуть запах кислой капусты – может даже и приятно, но дышать этим всю ночь оборотень совершенно не согласился и, заприметив за домом сеновал, отправился к нему. Димитрий и Иешуа, наплевав на неудобства, остались в избе.