Полное собрание сочинений в трех томах. Том 2 - Мольер Жан-Батист

Филинт.

Вращаясь в обществе, мы данники приличий, Которых требуют и нравы и обычай.

Альцест.

Нет! Мы должны карать безжалостной рукой Всю гнусность светской лжи и пустоты такой. Должны мы быть людьми; пусть нашим отношеньям Правдивость честная послужит украшеньем; Пусть сердце говорит свободно, не боясь, Под маской светскости трусливо не таясь.

Филинт.

Но есть же случаи, когда правдивость эта Явилась бы смешной иль вредною для света. Порою — да простит суровость ваша мне! — Должны мы прятать то, что в сердца глубине. Ужели было бы и кстати и пристойно Все, что мы думаем, высказывать спокойно? Тем, кто противен нам иль нами не любим, Вот так и объявлять должны мы это им?

Альцест.

Да.

Филинт.

Как?.. Сказали б вы Эмилии прекрасной, Что в возрасте ее кокетство — труд напрасный И что не следует так много класть белил?

Альцест.

О да!

Филинт.

Что Дорилас всем очень насолил И при дворе давно у всех завяли уши От хвастовства его и всевозможной чуши?

Альцест.

Еще бы!

Филинт.

Шутите!

Альцест.

Нимало не шучу И никого щадить отныне не хочу. Все, что нас при дворе и в свете окружает, Все то, что вижу я, глаза мне раздражает. Впадаю в мрачность я и ощущаю гнет, Лишь посмотрю кругом, как род людской живет! Везде предательство, измена, плутни, льстивость, Повсюду гнусная царит несправедливость. Я в бешенстве, нет сил мне справиться с собой, И вызвать я б хотел весь род людской на бой!

Филинт.

Философ! Этот гнев слегка преувеличен, И приступ мрачности, поверьте мне, комичен. Как будто выбрали двух братьев мы в пример, Что в Школе для мужей изобразил Мольер.[49] Наш спор…

Альцест.

Сравнения ненужные вы бросьте.

Филинт.

Нет, лучше даром вы не тратьте вашей злости. Старанья ваши свет не могут изменить!.. Раз откровенность так вы начали ценить, Позвольте мне тогда сказать вам откровенно: Причуды ваши все вредят вам несомненно; Ваш гнев, обрушенный на общество, у всех Без исключения лишь вызывает смех.

Альцест.

Тем лучше, черт возьми, мне этого и надо: Отличный это знак, мне лучшая награда! Все люди так гнусны, так жалки мне они! Быть умным в их глазах — да боже сохрани!

Филинт.

Так вы хотите зла всему людскому роду?

Альцест.

Возненавидел я безмерно их породу.

Филинт.

Но неужели вам внушает гнев такой Без исключения весь бедный род людской? И в нашем веке есть…

Альцест.

Нет, все мне ненавистны! Одни за то, что злы, преступны и корыстны; Другие же за то, что поощряют тех, И ненависти в них не возбуждает грех, А равнодушие царит в сердцах преступных В замену гнева душ, пороку недоступных. Примеров налицо немало вам найду. Хотя бы тот злодей, с кем тяжбу я веду. Предательство сквозит из-под его личины, Его слащавый тон и набожные мины[50] Еще кого-нибудь чужого проведут, Но тут известно всем, какой он низкий плут. Да-да! Все в обществе отлично знают сами, Какими грязными пробился он путями. Одна лишь мысль о том, как в настоящий миг Всей этой роскоши, богатства он достиг, — Честь возмущается! Краснеет добродетель! И где хотите вы — да при дворе ли, в свете ль, — Зовите вы его злодеем, подлецом, Себе защитника он не найдет ни в ком. И тем не менее он всюду мило принят, Никто в лицо ему презрения не кинет, В чинах и должностях ему всегда успех, Порядочных людей он перегонит всех. Я видеть не могу без горького презренья Коварным проискам такого поощренья, И, право, иногда мне хочется скорей В пустыню убежать от близости людей.

Филинт.

О боже мой, к чему такое осужденье! К людской природе вы имейте снисхожденье; Не будем так строги мы к слабостям людским, Им прегрешения иные извиним! И добродетельным быть надо осторожно, Излишней строгостью испортить дело можно: Благоразумие от крайности бежит И даже мудрым быть умеренно велит. Суровость доблести минувших поколений Не в духе наших дней, привычек и стремлений. Где совершенство нам в угоду ей найти? За веком мы должны с покорностью идти. Безумна эта мысль, ее пора оставить — Не вам, поверьте мне, заблудший свет исправить. Я вижу множество, как вы, вещей и дел, Которых видеть бы иными я хотел, Но, что бы ни было, не разражаюсь бранью И волю не даю, как вы, негодованью. Людей, как есть они, такими я беру, Терплю безропотно их жалкую игру. Иное ни к чему меня не привело бы, И, право, мне покой милее вашей злобы.