Принуждение к миру - Дмитрий Абрамов

иногда слышались русские и немецкие матерки. Русских матерков было больше.

Надувная лодка в третий заход доставила на берег четыре фугасные пятидесятикилограммовые авиабомбы. Морпехи бережно, но быстро разнесли три из них по плотине, а четвертую засунули в сторожку ополченцев. В сторожку же и трупы неудачливых охранников занесли. Пара рядовых, видимо сапёры, начали споро соединять бомбы проводами. А летающая лодка, рыкнув двигателями, развернулась и рванула на взлёт. Сделала пару кругов над водохранилищем и исчезла в ночном небе. Ей вслед прозвучали четыре взрыва. Будка с трупами охранников разлетелась в щепки-ошмётки. А три взрыва на плотине почти её не повредили. Так, слегка открыли ещё один небольшой путь для стока воды. Может, и ничего серьёзного из этого не будет. Может, не хватит у воды сил-энергии для разрушения плотины. Может, успеют местные чего поправить-отремонтировать. А может, и нет. Может, через час-другой вода размоет-разорвёт преграду и ломанётся-выльется в долину, смоет деревеньку, разрушит автомобильную и железную дороги, проходящие в нескольких километрах отсюда. И диверсия удастся. Так что? Не морпехи тут были, а диверсанты? Диверсанты. Вот только диверсия какая-то странная. То ли получится навредить-нагадить, то ли – нет.

А диверсанты цепочкой уходят на юго-восток, к самой высокой здесь вершине Киндер-Лав. Идти недалеко, чуть более полутора километров, и метров триста вверх. Забрались – осмотрелись. Полтора километра на юго-восток через небольшую долину – ещё одна горушка, метров на пятьдесят меньше ростом чем та, на которую выбрались диверсанты. Где-то в той стороне несколько раз удавалось запеленговать британскую РЛС. Её, наверное, и ищут диверсанты.

Командир сводной группы осназа лейтенант Аслан Боев напряжённо вглядывается в ночь. Молодая луна, прячущаяся за облаками, почти не даёт подсветки. Виден только размытый чёрно-угольный контур горушки напротив. Хрен поймёшь, есть там что или нет. Хотя… есть там что-то. Порыв ветра доносит приглушённый расстоянием звук работающего двигателя.

– Командир, вроде курят, глянь.

Действительно, чуть ниже вершины холма тлеет, временами разгораясь, а временами почти совсем пропадая, огонёк. Придурок. Кто ж так службу несёт? Ну ничего, сейчас осназовцы спросят с нарушителя воинской дисциплины. Сейчас не получилось. Два часа пришлось потратить диверсантам на спуск с одного холма и подъём на другой. А как иначе? На этом холмике, имеющем даже собственное имя Brown Knoll (коричневый холм – по-русски), не ждут осназовцев. Ну и не стоит пока беспокоить неждунов.

Ближе к вершине поднимается лёгкий ветерок и шевелит заросли травы, похожей на осоку. Звуки ночной природы глушатся шумом урчащего на низких оборотах мотора. Дизель-генератор, скорее всего. Диверсанты обползают вершину с двух сторон. Почти на самой макушке холма уже можно разглядеть что-то весьма большое и вроде бы инородное. Ещё десяток метров, и становится понятным, что это. На нескольких шестах растянута и поднята над землёй большая маскировочная сеть. Что там под сетью – пока ещё не видно. Но и так понятно. Вряд ли сюда британцы додумались танк или гаубицу затащить. Стопудово там под сетью радиолокатор спрятан.

Посты охраны-охранения уже срисованы. Два их всего. Срисованы по запаху табака и огонькам спичек-сигарет. А тут ещё один придурок в поддавки играет.

– Джим, ты как там, не спишь? – раздаётся голос из-под масксети.

– Чё ты меня дёргаешь, Боб, вон до Криса докапывайся, – отзывается ближайший к цепи осназовцев часовой.

– Поговори мне ещё. Как вообще с капралом разговариваешь?

– Ха! Капрал нашёлся! – встревает в разговор дальний часовой. – Тебе, сэр младший капрал, до второй лычки как до Индии раком…

Перебранку часовых прерывает скрип открывающейся двери и вырывающийся из неё свет.

– Чего разорались? – ворчащая фигура выбирается из будки локатора, походя даёт лёгкий подзатыльник младшему капралу Бобу и, выйдя из-под масксети, начинает орошать ближайшую кочку осоки.

– Извините, сэр. Больше не повторится, сэр, – мямлит младший капрал.

– Совсем от рук отбились, овцепасы, – ворчит обитатель локаторного фургона, возвращаясь после оправки под масксеть. – Забодали, вот придёт ваш лейтенант, доложу ему, как вы тут службу тащите.

– Сержант, а дай ещё по кумполу этому зазнайке, – раздаётся из окопчика голос дальнего часового. – С меня пара пинт виски.

– Четыре.

– Договорились, – сержант-локаторщик отвешивает Бобу ещё один подзатыльник и скрывается в фургоне.

– Во! Понял, Боб? Будешь выпендриваться, вообще пару бутылок сержанту поставлю, и станешь на поджопниках весь день кувыркаться.

– Отвали.

Красота! Непуганые новобранцы. Да и откуда здесь взяться пуганым-опытным? Существенную часть кадровой армии Британия потеряла ещё в 40-м, во Франции. Потом в 41–42-м вроде бы восстановили численность-боеспособность, но… Большую часть подготовленных солдат в конце 42-го отправили в Северную Африку. Те, кто там не сгинул под немецко-французско-турецкими пулями-снарядами, угодили в плен, а после замирения с Рейхом прямиком отправились или на Восточный, или на Кавказский фронт. И большинство тех, кто избежал отправки в Северную Африку, весной уже этого года тоже отправились на войну с русскими. А из Советской России мало кто вернулся. Большая часть уцелевших сейчас в Бельгии-Голландии сидит. Кое-кого, конечно, оттуда удалось вытащить-эвакуировать. Но эвакуированные с континента, обстрелянные солдаты сейчас нужны под Лондоном. Да и просто опытные-обученные бойцы со всего Королевства собраны в части, бьющиеся сейчас с русскими на юге страны. А в тыловых гарнизонах вакансии заполняются ополченцами из полупартизанских-по-лусамодеятельных отрядов территориальной обороны. Пока охрана РЛС зубоскалила, осназовцы подобрались к часовым совсем близко, на один бросок. Бросок чего-нибудь деструктивного. Вообще охренели, салабоны! Как их там сержант поименовал? Овцепасы? Вот овец бы и пасли! В небольшом окопчике, где службу нёс часовой, стоял стул. И рядовой Джим, откинувшись на спинку этого стула, пялился на пробегавшие над ним облака. Пялился. В прошедшем времени. Потому что стекленеющие глаза уже ничего не смогут увидеть. Да, русская малая сапёрная лопатка умеет превращать живую материю в неживую, особенно ежели её отточенный край прорубает шею от кадыка до позвоночника.

Часовой в дальнем окопчике разделил судьбу Джима почти одновременно с ним. Только небо теперь могло отражаться в одном глазу бывшего пастуха Криса, потому как во втором глазу торчала «вишня». Не, не ягода, НР-43 – нож разведчика образца 1943 года.

Через минуту два осназовца спеленали и младшего капрала. Быстрый, интенсивный допрос. В фургоне-РЛС, стоявшем под масксетью, по уверениям Боба, был расчёт из трёх человек. Смена должна прийти через полчаса снизу, вон тропка по склону пробита. Внизу, в распадке между холмами, с километр туда, лагерь. Всего на объекте вместе с теми, кто сейчас на горе, – тридцать четыре человека. Две дюжины солдат во главе с лейтенантом – охрана РЛС. Шесть локаторщиков со своим лейтенантом. И два водителя. В лагере – четыре палатки. В двух – солдаты охраны, одна – для водителей и локаторщиков, четвёртая – для офицеров. Кроме палаток в лагере – две машины – грузовая