Демидовы: Столетие побед - Игорь Юркин

Но Акинфий на этом не успокоился. Два года спустя, 12 января 1730 года, он решил записать материнское завещание еще и в Юстиц-коллегии, о чем подал туда прошение. Коллегия обратилась в Тульскую провинциальную канцелярию с требованием допросить завещательницу, ее духовного отца, свидетелей и писца. Те всё подтвердили[321]. Нарушений закона и споров по духовной также не обнаружилось. В вынесенном в коллегии 23 апреля определении это обстоятельство прописано тщательно: «И при письме той духовной никакова от нее, завещательницы, спору и прекословия не было и ныне нет. И на ту духовную во оной калеги[и] от посторонних ни от кого спору, и в той духовной противности указом и государственным правам не явилось». Выдержавшая проверки духовная была внесена в записную книгу и, запечатанная коллежской печатью, передана челобитчику[322].

Зададимся вопросом: зачем Акинфию понадобились хлопоты с записью в Юстиц-коллегии и без того законного документа? Полагаем, эти действия были вызваны напряжением отношений с ближайшими родственниками, возникшим в борьбе за наследство Григория Демидова. Подробно остановимся на этой истории позднее, сейчас скажем лишь то, что Акинфий выставил претензию на оставшийся от брата завод на Тулице. Ее удовлетворение означало существенное усиление его позиции в Туле, где после смерти Григория (1728) из Демидовых рассчитывал господствовать Никита. Не все в этой истории понятно. Возможно, Акинфий действительно добивался заявленного и только потому пошел на перемирие, что на него «нажал» Никита, припугнув перспективой оспорить завещание матери. Не исключено и то, что Акинфий, воспользовавшись ситуацией, хотел лишь «повоспитывать» тульских родственников, напомнив, кто в роду главный, но и только — он больше играл, в действительности вполне удовлетворенный тем, что получил в Туле от отца. Как бы то ни было, в конце концов в вопросе о заводе Григория (и еще в одном, очень важном, решавшемся в это время, — о проникновении Никиты на Урал) он пошел на компромисс. Но невмешательство Никиты в завещательные распоряжения матери решил дополнительно закрепить, записав вполне устраивавший его документ дополнительно в Юстиц-коллегии.

Как видим, смерть отца, а потом и одного из сыновей, не развалив род окончательно, привела к столкновению интересов оставшихся — Акинфия и Никиты. (Об участии Григория в этих междоусобиях сведениями не располагаем[323].) Оба стремились укрепить, усилить свое положение, но шли и на сделки, договаривались с противником, находя возможность свой интерес как-то с чужим сбалансировать. Итогом этих балансировок явилось сохранение Акинфием в своих руках всей, уральской и тульской, недвижимой собственности отца и выход Никиты на Урал, куда он давно стремился и куда при отце попасть не сумел.

Созревание и зрелость

Ученик и сотрудник

Вспомним действующих лиц предания, рассказывающего о том, как Демидов выпросил у царя Невьянский завод. Рядом с Никитой старший сын. Деталь примечательная. Хотя Акинфий в этой истории лично не действует, самим присутствием он позиционирован как сотрудник. Можно сказать, отец представляет его царю в этом именно качестве.

Совсем скоро отец посылает его налаживать работу на только что принятом от казны заводе. Акинфий, месяц хозяйничая там самостоятельно, ожидания оправдывает: уже через три дня пускает молотовые, потом домну. Наконец приезжает отец, но уже через два месяца возвращается в Тулу, оставляя все на Акинфия.

Итак — сотрудник. Конечно, принципиальные решения принимал отец. Но на незнакомом (не ими строенном) заводе наверняка возникали неожиданные ситуации, на которые нужно было реагировать быстро. Реагировал Акинфий. То есть, во-первых, был доверенным лицом, во-вторых, обладал значительной свободой действий. Последнее не удивительно — в свои 24 года (столько ему было в год передачи завода на Нейве) он был сложившимся техническим специалистом.

Откуда взялись необходимые познания? Анонимная биография Акинфия, сохранившаяся в архивном фонде Демидовых, сообщает, что он «с самых юношеских лет приучаем был Родителем своим к познанию Минералов, Гидравлики, Механических и других искуств, повсюду находился с ним при Устроении Заводов и был ему вернейшим помощником»[324]. Итак, приучался «с самых юношеских лет». В одном из поздних (1739) писем приказчику Григорию Сидорову Акинфий прямо апеллирует к традиции, усвоенной им в Туле: «…В которой я слободе родился, больших мехов не имеется». Продолжая далее, подчеркивает непреходящее для него значение этой традиции: «Впредь, пожалуй, ты нас, чему мы научены, не переучивай», «резон», с которым посланы укладные мастера, — «по своему не переворачивай»[325]. Опыт, на который опирается Акинфий, как видим, по меньшей мере частично, — из Тулы. И это, и приведенные выше строки ранней биографии, и, наконец, здравый смысл свидетельствуют об одном — Акинфий помогал отцу на Тульском заводе, именно здесь он и получил многие свои знания. Акинфиева традиция — прежде всего традиция тульская.

Но не только. Имеются упоминания (подтверждаемые пока, к сожалению, только косвенными доказательствами), что Акинфий побывал в Германии, именно в Саксонии, в знаменитом своими шахтами и горными мастерами Фрейберге[326]. Во всяком случае, точно известно, что один из купленных им ценных минералогических кабинетов принадлежал известному фрейбергскому минералогу Генкелю[327]. Саксония — основной источник мастеров, на протяжении XVIII века переносивших в Россию европейскую горно-металлургическую традицию. Факт приобщения к ней Акинфия, причем непосредственно на месте, может многое объяснить в блистательном его успехе. Если, конечно, он имел место, этот факт.

Первые месяцы эксплуатации Демидовыми Невьянского завода определили распределение ролей, впоследствии закрепившееся. Акинфий пребывал в основном на Урале. Формально он был вторым после отца, который оставался первым уже потому, что юридически завод был передан именно ему. Но, хотя отец и считался чем-то вроде «генерального директора», в практике управления он составлял с сыном одно целое. Бумаги в учреждения посылали и сын, и отец, и они, как правило, не противоречили друг другу. Нам не известно ни одного документа, в котором отец отменил распоряжение сына. Ни одного случая, когда казна после заявления Акинфия потребовала бы согласования сказанного им с мнением Никиты. Если они чем и отличаются, так это возрастом, сопряженным с ним объемом связей и вполне разумной функциональной специализацией менеджмента: отец обеспечивает контакты с властью и единство хозяйства, сын рулит самым сложным в хозяйстве звеном. Отец колесит по стране, останавливаясь более или менее подолгу в Туле, Москве, Петербурге и на «своем» Урале, Акинфий — почти исключительно уральский житель. Такое разделение труда вполне естественно, органично.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});