Остров - Ол Гот

      Дуглас, знал о неудаче американской антарктической экспедиции сорок седьмого года, и хорошо понимал, какой отпор могут дать окопавшиеся там немцы, но тогда это его не заинтересовало. Теперь его поразили закрытые материалы, связанные с этой экспедицией.

      Целый год  американцы собирали информацию, и в конце сорок шестого года к берегам Антарктиды была отправлена довольно странная экспедиция. Это была четвертая антарктическая экспедиция прославленного адмирала Берда. Началась она в конце января сорок седьмого года, однако третьего марта  только что начатую экспедицию свернули, и корабли поспешно взяли курс домой.

      Адмирал Берд встретил у берегов Антарктиды ожесточенное сопротивление. Потерял несколько кораблей, тринадцать самолетов и минимум сорок человек личного состава и  потому приказал отступить. Утверждалось, что эскадра подверглась нападению летающих дисков со свастикой на борту, а зенитная артиллерия оказалась бессильной против этих воздушных машин...

      В диски со свастикой Дуг не поверил, но какой отпор может дать хорошо оснащенная немецкая база  он знал на собственном опыте и поэтому серьезно отнесся к словам Берда  на заседании срочно учрежденной президентской комиссии:  «Прекращение экспедиции было вызвано действиями вражеской авиации...»    

      Американцы явно темнили, тем более, что стало известно, что они дважды до пятидесятого года бесславно  пытались повторить  попытку Берда и только после того когда им стало ясно, что силой  эту проблему не решить, они пригласили мировое сообщество сесть за стол переговоров о статусе Антарктиды.

      Дуглас не  верил, что даже очень хорошо оснащенная база немцев в Антарктике могла в течение многих лет противостоять США без помощи извне. Был кто-то, кто эту помощь им оказывал. Он доложил о своих сомнениях своему руководству,  но  оно отказалось даже обсуждать этот вопрос, как впрочем, и все другие вопросы на эту тему. Но тех, кто мог помочь нацистам он все-таки нашел.

      Эскадре адмирала Ричарда Берда противостоял прекрасно оснащенный и руководимый компетентными полярными адмиралами... Антарктический флот русских! В архивах отыскались документы, проливающие свет на некоторые моменты первой официальной советской антарктической экспедиции сорок шестого – сорок седьмого годов, прибывшей к берегам Новой Швабии на дизель - электроходе "Слава". Командовал экспедицией известный полярник, а подчинялись ему, как минимум четыре  полных генерала, известные полярные ассы – ветераны недавней войны.

      Экспедиция русских базировалась в районе оазиса Ширмахера, где  на берегу моря Лазарева была построена антарктическая база флота.  На суше возвели не только капитальные дома, в которых могли разместиться до тысячи человек. Но главным был добротный аэродром с металлическими взлетными полосами и бетонированными ангарами для обслуживания самолетов.

      Осознав размеры русского присутствия в Антарктиде Дуг, вначале  пришел к простой и логичной мысли – русские опередили Берда и первыми захватили построенную немцами базу, а когда американцы попытались влезть в их дела дали им жесткий отпор. Однако, изучая новые материалы, Дуглас был вынужден отказаться от этой мысли, то, что заполучили русские в Антарктиде, мало соответствовала тому, что он узнал о Базе 211 в сорок пятом.

      Но русская антарктическая база находилась на территории «Новой Швабии», а стало быть, в районе немецкой Базы.  И если немцы всю войну топившие посторонние суда в этом районе,  в сорок седьмом дали по носу Берду, то почему они мирно уживались с русскими? Тем более, что русские в прошедшей войне были самыми непримиримыми  врагами Германии.

      Все поставила на свои места попавшая на глаза в том же архиве подшивка газет за август тридцать девятого года. Аршинный заголовок «Пакт Молотова Риббентропа» как будто убрал пелену с глаз. Также как и тогда Сталин, по-видимому, договорился с немцами. Он еще до войны был обеспокоен попытками других стран присвоить антарктические территории, и теперь союз с бывшими врагами сулил выгоды. Немцы рассматривали  Антарктический флот русских как своего союзника в обороне «Новой Швабии», а у русских развязывались руки в освоении Антарктиды.

      К тому же то, что какие-то сепаратные  переговоры по Антарктиде ведут американцы, подтвердил и начальник Дуга, приказавший ему прекратить его изыскания. В конце концов, к началу 50-х все вопросы на эту тему вызывали у начальства только раздражение. Похоже, американцы с немцами договорились тоже.

      Впрочем, во всей этой истории не было ничего нового. И англичане, и американцы активно сотрудничали с бывшими нацистами после войны. Под суд попали только откровенно одиозные личности или те, кого было решено сделать «козлами отпущения» по той или иной причине. Все специалисты, особенно  инженеры и конструкторы, быстро нашли себе приличную работу. Ну а за наиболее талантливых шла откровенная борьба между американскими и английскими разведслужбами. В русской же  зоне оккупации специалистов просто арестовывали и вывозили на работу в Россию. 

      Всем этим Дугласу приходилось заниматься не однократно. И он убедился, что среди немцев и итальянцев, людей, чьи руки были не запятнаны преступлениями, оказалось подавляющее большинство. Многие из них были настоящими патриотами, осуждавшими фашистскую верхушку, но не хотевшими из-за нее предавать родину. Он везде встречал людей, для которых были важны простые и ясные человеческие ценности, а не идеология, которой прикрывались сомнительные дела. Тем более, что после войны особенно заговорили о ценностях  западного мира.  У Дуга было более чем достаточно поводов понять, что все декларации  о христианских ценностях западного мира были и остаются дымовой завесой, под прикрытием которой обделываются грязные делишки.

      Все это  не могло не вызывать отвращения. Целые народы становились игрушками в грязных руках не добросовестных политиков, для которых часто мелкие частные интересы становились важнее интересов всего мира. Гордость шотландского аристократа, солдата прошедшего великую войну, дедовское воспитание не позволяли мириться с подлостью, и Дуглас только ждал случая порвать со своей службой.

      Все решил очередной вызов в Лондон.  На месте своего старого начальника он увидел канцелярскую крысу, всю войну просиживавшую штаны в министерстве,  а вместо делового разговора  о работе получил унизительный допрос о происхождении и своих довоенных связях. Позднее он узнал, что кое-кто из физиков, старых друзей деда, попал в немилость из-за утечки атомных секретов.  И хотя обвинить его было не в чем,  Дуга явно  вынуждали подать в отставку. Пролитая кровь и годы безупречной службы ничего не значили для министерских параноиков.  Он понимал необходимость  разорвать  порочный круг, в который попал и в начале пятьдесят второго в отставку подал. Она была принята неожиданно быстро  - Англию задело поветрие,  зародившееся на его родине.  Начиналась «охота на ведьм», и английские чиновники косо поглядывали на американца.

      То, как  охотно приняли его отставку,  добавило очередную каплю яда в его сердце. Те, кто правил этой страной забыли его заслуги,  как  и  заслуги других ветеранов.  Приличная военная пенсия, назначенная отставному коммандеру,  полностью  успокоило то, что они считали совестью. А впрочем, ни на что другое Дуглас и не рассчитывал.

 ***

      Таким образом, в начале весны пятьдесят второго он оказался предоставленным  самому себе. Лондон  пополнился праздным господином средних лет свободным от каких  либо  обязательств, обладателем довольно круглого счета в банке, приличной пенсии, не менее приличных особняков здесь на зеленой окраине города и в далекой Калифорнии, а кроме того, неизгладимой армейской выправки.

      Новоявленный денди Лондон не любил.  Не мог он  любить  и тех,  кто  правил этой страной -  ту сотню тысяч избранных,  что узурпировала власть и всегда была  выше  любых  подозрений,  какие бы гнусные дела при этом не свершались. Ненависть была пока бессильной, но при этом холодной и расчетливой. Личной обиды не было. Была память о тех, кто рядом с ним проливал кровь, погибал все эти годы по милости чванливых снобов, министерских бездарей,  тупиц  в генеральских погонах. 

      В сороковом юношеский порыв, стремление внести свой вклад в борьбу за правое дело бросили его в горнило войны. Он искренне верил, что помогает спасти мир от коричневой чумы, сделать этот мир лучше, чище, человечней.  К сожалению, понимание своей ошибки пришло к нему позже – пожалуй, тогда, когда по инициативе соотечественников ему пришлось обучать сицилийских уголовников премудростям диверсионно-подрывного  дела.