Войны античного мира: Походы Пирра - Роман Светлов

Фабриций и его коллеги дали такую клятву, и пленные римляне отправились в краткий отпуск на родину.

Между тем Пирр и его окружение стремились показать себя римлянам с лучшей стороны. Особенно античная традиция выделяет отношения эпиротов с Гаем Фабрицием. Дело дошло до того, что во время одного из частных приемов Пирр предложил римлянину перейти к нему на службу, став его правой рукой. Фабриций якобы ответил: «Тебе же это будет невыгодно: когда эпироты узнают и тебя, и меня, они предпочтут, чтобы царствовал над ними не ты, а я». Во время другого частного разговора царь якобы предлагал консуляру большое количество золота, а на другой день приказал незаметно подвести к помещению, где находился Фабриций, самого своего большого слона, который неожиданным ревом приветствовал римлянина. Фабриций с улыбкой отвечал, что на него не произвели впечатление ни золото, ни животное.

При описании еще одной легендарной беседы, на этот раз с Кинеем, мы сталкиваемся с презрительным отношением римлян к излишнему умничанью греков. Однажды Киней рассказывал римским консулярам об учении Эпикура, согласно которому мудрец должен стремиться прожить незаметно, уклоняясь от государственной и военной службы и посвящая себя разумным удовольствиям, Фабриций воскликнул: «Клянусь Геркулесом! Вот бы и Пирр, и самниты придерживались того же учения, пока они воюют с нами!»[71]

Пирр терпеливо переносил заносчивые шутки римлян. Впрочем, те сдержали свое слово. Когда пленные вернулись в Рим, Сенат принял постановление, под страхом смертной казни запрещавшее им оставаться в городе после истечения установленного срока.

* * *

После прощания с римскими посланниками Пирр с удвоенной энергией начал готовиться к новой кампании. Опыт осеннего похода подсказывал ему. для победы над Римом ему нужна более значительная по размерам армия.

Ради этого он не побоялся испортить отношения с тарентинцами, то есть теми, кто пригласил царя в Италию и сыграл важную роль в битве при Гераклее. Еще в прошлом году тарентинцы ворчали по поводу мобилизации, проводимой Пирром, говоря, что, спасаясь от несвободы и притеснений римлян, они попали в еще более жесткую узду. Многие из горожан полагали, что Пирр возьмет на себя все военные заботы, от них же будут требоваться только деньги да, возможно, добровольцы. Недаром так восторженно приняли два года назад Милона, который сменил стражу на городских стенах, поставив туда своих солдат и позволив горожанам заняться своими делами.

Теперь же Пирр задался целью поставить «под ружье» всех молодых мужчин Тарента. Это вызвало настоящее недовольство, которое, правда, не вылилось в открытый бунт. В городе находился предусмотрительно усиленный эпирский гарнизон, а Пирра сопровождала аура победителя, вынуждавшая соглашаться даже с самыми непопулярными его решениями.

Из тарентинцев был собран большой пехотный корпус, получивший название «белых щитов» (позже так будет называться одно из подразделений македонской армии Антигонидов).

Но не меньшую роль в будущих военных действиях царь отводил отрядам италиков. Самое время сказать немного об их военной организации.

Римские историки, описывающие битвы республиканских полководцев с самнитами или луканами, не уделяют внимания тактике своих противников. Очевидно, италики, как и многие народы Средиземноморья, сражались в строе фаланги, которая после печального знакомства с кельтскими ордами, быть может, напоминала манипулярную фалангу римлян. Однако не менее вероятно, что самниты и луканы в той же степени были готовы к маневренной и даже малой войне.

Отсюда ясно, что их вооружение по своему типу совмещает особенности греческого гоплита и пельтаста. Давно уже отмечено, что описание Титом Ливием самнитского снаряжения относится не к временам самнитских войн, но к т. н. гладиаторам-самнитам, которых он видел на аренах римских цирков в эпоху Августа. Сохранившиеся скульптурные и живописные изображения, а также находки вооружения жителей Средней и Южной Италии позволяют набросать приблизительный портрет самнитско-луканского воина.

Наступательным вооружением самнитов было копье, напоминающее римский пилум. И здесь соблюдалась общая для народов Средиземноморья традиция. Самниты и луканы несли в бой два копья. Причем одно использовалось подобно дротику, второе же было предназначено для рукопашной схватки. На старинных изображениях мы не видим у самнитов рубящего оружия. Из этого не следует, что они не использовали кописы, или колющие кинжалы, но подобное невнимание к ним художников говорит о каких-то уже не известных нам предпочтениях самнитов и луканов в манере ведения боя.

Защитное вооружение самнитов прежде всего составляли шлемы аттического типа, явно заимствованные у греков Кампании, снабженные, как и в случае римлян, нащечниками и украшенные столь любимыми в Италии длинными перьями. На отдельных шлемах видны держатели для конских грив, иногда встречаются экземпляры с бронзовыми крылышками над ушами — вероятно, признак особого положения владельца такого шлема.

Доспех южноиталийских и самнитских воинов, естественно, не был однотипным. К особенностям можно отнести находки нескольких железных пластин, имитирующих грудо-брюшную мускулатуру, но не являющихся доспехами «анатомического типа». Эти пластины не имеют своей «пары» на спине и попросту подвешивались на плечах.

С другой стороны, очень часто встречаются уже знакомые нам комбинации из трех круглых пластин, крепящихся на груди. У самнитов их дополняли также очень широкие пояса, имевшие основной задачей защиту брюшной полости.

На известных нам изображениях самниты и луканы держат в руках круглые, напоминающие аргивские, щиты. Однако есть основания думать, что у многих рядовых воинов они изготовлялись по упрощенной технологии и основой были не особые породы дерева, а плетенки из лозы, обтянутые овечьими шкурами. К тому же Дионисий называет в одном месте самнитские щиты «продолговатыми», что показывает на их близость скутуму. Следовательно, единообразия в самнитских щитах обнаружить мы не сумеем. Общим для них была все-таки не форма, а облегченный характер производства и небольшой вес

В целом армия самнитов и луканов имела менее мощное вооружение, чем римская, а тем более эпирская. При столкновении с римлянами эти племена некоторое время бились в строе фаланги, после чего, рассыпаясь, спасались среди холмов и утесов своей родины. Именно это позволило самнитам выдержать три кровопролитные войны и оправиться от многих поражений. Лишь в нескольких случаях их армии почти поголовно ложились на поле боя, подобно римлянам при Аллии или Каннах.

Пирр прекрасно понимал, что ему едва ли удастся вытравить национальные черты из ополчений своих союзников. Однако он приложил максимум усилий к тому, чтобы они были обучены и к иной манере боя: отдельными отрядами (когортами, таксисами), расположенными так, чтобы нейтрализовать силу римского удара и при этом поддерживать друг друга. Армия стала более «дробной», Пирр отучал италийцев от примитивного деления своего войска на правое и левое крыло. Благодаря этому поражение одного таксиса еще не означало потери сражения и могло быть нейтрализовано соседними подразделениями.

И хотя бы на этот раз он смог добиться своего: в битве при Аускуле его армия будет действовать как устойчивое целое.

Кто же в начале 279 г. вошел в антиримскую коалицию? Дионисий упоминает италийских греков и три местных племени: самниты, луканы, бруттии. Из этого следует только то, что эти народности составили отдельные подразделения в армии Пиррх Несомненно, что к ним нужно добавить некоторые племена, населявшие Апулию, по крайней мере ту ее часть, которая тяготела к Таренту, а также беглецов из Анагнии и Пренесте — герников в их странных шлемах с широкими полями.

Римляне также собрали под свои знамена многие племена: родственных латинов, а также вольсков, сабинов, умбров, марруцинов, пелигнов, френтанов, арпанов и кампанцев. Ясно, что далеко не все среди кампанцев взяли в свои руки оружие: здесь еще помнили греческие и самнитские корни. Что касается остальных народов, то нужно заметить, что лишь латаны и умбры представляли собой значительные племенные объединения. Все остальные — небольшие народности, многие из которых почти не «отметились» в истории Италии.

Это означало определенный кризис Римского союза. Этрусков в армии последнего нет. Наоборот, лишь наличие гарнизонов оккупантов и недавнего мирного договора сдерживало их от удара в спину поработителям. Союзнический контингент резко сократился. Поэтому в Риме проводили экстраординарные наборы добровольцев. К счастью, молодых людей, которые и ответ на призыв глашатая приходили зимой 280/79 г. на «призывной пункт», было достаточно.