Войны античного мира: Походы Пирра - Роман Светлов

Вскоре Пирр занял уже крепость Анагнию на западной границе обитания герников. До Рима было 50 с небольшим километров. В верховьях Лириса находился еще один древний город с мощными укреплениями, считавшимися неприступными, — Пренесте. Эпирская армия двинулась к нему и заняла крепость без боя. Зверская расправа, которую римляне весной устроили над сенаторами этого города, настолько настроила против них горожан, что они открыли ворота перед пришельцем.

Пренесте лежал в 30 км от Рима. Отсюда, с предгорий Апеннин, в хорошую погоду были видна равнина, по которой течет Тибр, и даже дымы над римскими холмами. Еще один переход, и эпирская армия оказалась бы под стенами вражеской столицы.

Но Пирр так и не отдал приказ выступать на север.

Попробуем разобраться в том, что заствляло эпирскою царя быть осторожным Он получил известие о мирном договоре Вольсиний с Корунканием, следовательно, на поддержку этрусков Пирр уже рассчитывать не мог. Более того, консульская армия успела вернуться в Рим. В целом на берегах Тибра было сосредоточено около б легионов, не считая войск союзников. Два легиона находились в стадии формирования, однако все равно объединенная римская армия диктатора Домиция и консула Тиберия превышала 40 000 человек.

Рать Пирра, даже если вычесть из нее потери при Гераклее и какие-то эпирско-тарентские отряды, оставленные в Ауканий и Бруттии, также должна была увеличиться в размерах, достигая 30000–35000 человек. Однако профессиональные воины составляли немногим более половины этого числа, все остальные контингенты были ополчениями восставших против Рима племен, которые еще предстояло вооружить и обучить. Вести их в бой против превосходящих сил Пирр не рискнул. И так он забрался слишком далеко: на юге Левин перехватил его сообщения с Луканией.

Государь Эпира был вынужден признать, что даже восстания, бушевавшие на трети римской территории, не сделали его врага более сговорчивым. Поэтому он решил отвести войска на юг и готовить их к будущей кампании.

Уже в середине осени Пренесте был очищен. Эпирская армия медленно двигалась по Латинской дороге на юг. За ней оставалась разоренная земля и разрушенные города: многие герники просто уходили вместе с Пирром, понимая, что римляне жестоко отомстят за бунт. Италики не скрывали возмущения решением Пирра: они рассчитывали на то, что тот останется в этой местности, которая будет центром всеобщего антиримского восстания. Эпирскому царю пришлось пристыдить их, доказывая, что римляне стоят куда выше герников и по военному делу, и даже по тому, как они возделывают землю. А потому не герникам судить о стратегии войны с квиритами.

Пирр, естественно, не желал идти на поводу у стремления горцев вести массовую герилью, — а именно такой облик приобрела бы война, останься эпирская армия в Пренесте. Да и молосские части уже ворчали, устав от марша на север и не видя возможностей для получения добычи: после переправы через Лирис вокруг них были исключительно союзные земли.

Следом за Пирром двинулся Тиберий Корунканий. Источники не сообщают нам ничего об арьегардных стычках, следовательно, римляне либо шли на почтительном удалении от страшного врага, либо же направились в Кампанию по Аппиевой дороге.

Последнее вероятнее всего. Мы знаем, что Пирр в первую очередь отправил на юг слонов и отряды, прикрывающие их. Но они не успели уйти в Ауканию, так как в Кампании эпирскую армию уже поджидали соединенные войска обоих консулов. Ясно, что Корунканий мог обойти Пирра только по прибрежному пути.

Где-то в северной части Кампании римляне нашли удобную позицию на возвышенностях, мимо которых обязательно должен был пройти Пирр. К естественным выгодам своего расположения консулы добавили еще и сооружение укрепленных лагерей.

Именно здесь могло разыграться сражение, которое — в случае победы той или другой стороны — стало бы решающим. Но противники проявили крайнее добродушие. Пирр при виде римлян приказал изготовить свою армию для боя. Левин и Корунканий сделали то же самое. Затем эпироты и их италийские союзники издали боевой клич, который был поддержан ревом слонов. В ответ римляне — по приказу консулов — также ударили в щиты и ответили грозным криком[70].

Крик этот был якобы настолько мощным, что Пирр не решился атаковать врага. Объявив войску о неблагоприятных жертвах, он приказал двигаться дальше. Хотя при этом эпироты подставляли свой фланг стоящим во всеоружии римлянам, те так и не атаковали их.

Отсюда можно сделать вывод, что нерешительность проявил не Пирр, а его противники. Эпирский царь видел невыгоду атаки занимавшего укрепленные возвышенности врага своей армией — меньшей по численности, обремененной добычей и уходившим вместе с ним населением. Однако он настолько не ставил ни во что боевой дух римских командующих, что ограничился демонстрацией силы и демонстративно провел войско прямо под носом у врага.

Эпироты встали на зимние квартиры в городах юга Кампании и севера Лукании, перешедшие на сторону Пирра. Сам царь поспешил в Тарент, чтобы заняться организацией и обучением подкреплений.

Римляне сосредоточили свою армию в Капуе. Исключение составили разбитые при Гераклее части. Их, в наказание, продержали всю зиму в палатках близ городка Ферентин.

Во время зимнего затишья вновь начались переговоры. Но на этот раз их инициаторами стали римляне.

ГЛАВА IX.

ПИРРОВА ПОБЕДА

Римское посольство. — Военная организация италиков. — Противники готовят свои армии к кампании 279 г. — Открытие военных действий. Битва при Аускуле. — Затишье осенью-зимой 279–278 гг. — Кампания 278 г. Мирные переговоры. — Пирр отправляется в Сицилию.

В Тарент прибыло большое посольство. В него вошли сразу три консуляра (т. е. бывших консула), прославившихся своими победами над италиками: уже знакомый нам Гай Фабриций, Публий Корнелий Долабелла, устроивший в 283 г. резню сеннонов, и Квинт Эмилий Пап, тогда же одолевший бойев. Все эти люди слыли опытными военачальниками и должны были вызвать уважение со стороны Пирра: перед царем предстали сразу три человека, одерживавшие не менее решительные победы, чем он в прошлом году.

Эпиротов это посольство заставило предположить, что Рим все-таки склоняется к заключению мирного договора. Поэтому Пирр приказал встретить их с необходимыми почестями. Однако его ожидания были обмануты. Римляне имели задачей переговоры по поводу размена пленными — и не более того.

Пирр был удивлен. Конечно, любая дипломатическая миссия в то время исполняла функции военной разведки, но не слишком ли большим расточительством было направлять для этого сразу трех консуляров?

Пообещав хорошенько обдумать просьбу римлян о пленных, Пирр устроил совещание со своими приближенными. Мы знаем, что там столкнулись два мнения: Кинея, который предлагал вернуть пленных безо всяких условий, чтобы этот красивый жест стал прологом к новым мирным инициативам, и Милона, считавшего, что размен пленными будет делом невыгодным: в обмен на захваченных партизан из числа италиков Пирр будет вынужден вернуть врагу воинов-профессионалов. По мнению Милона, противник был уже почти побежден: оставалось лишь довести весной при помощи местных союзников войну до конца.

Киней был сторонником перенесения военной активности Пирра в Сицилию, которая после смерти Агафокла находилась в плачевном состоянии, с одной стороны разоряемая мамертинцами, с другой же постепенно завоевываемая карфагенянами. Возможно, именно на этот период падает визит карфагенского адмирала Магона со 120 кораблями в Рим, где карфагенянин предлагал возобновить старые соглашения о взаимной помощи, направив их против Пирра. Пуны явно опасались вторжения эпиротов на Сицилию в случае его замирения с римлянами. Однако римляне ответили отказом, и этот отказ можно было расценивать как стремление к миру.

В отличие от Кинея Милой считал, что лишь поставив Рим на колени можно будет рассчитывать на надежный тыл во время сицилийской экспедиции.

Пирр выбрал промежуточный образ действий. Он отказался выдавать пленных, пока Рим не начнет переговоров о мире. Впрочем, он согласился отпустить захваченных при Гераклее, в Фрегеллах и Пренесте римлян на празднование Сатурналий — под честное слово консуляров. Сатурналии, во время которых на несколько дней в Рим возвращалась власть мифического «царя Сатурна», являлись излюбленным праздником римлян. Они происходили в декабре, следовательно, визит в Тарент консуляров нужно отнести ко второй половине ноября.

Фабриций и его коллеги дали такую клятву, и пленные римляне отправились в краткий отпуск на родину.

Между тем Пирр и его окружение стремились показать себя римлянам с лучшей стороны. Особенно античная традиция выделяет отношения эпиротов с Гаем Фабрицием. Дело дошло до того, что во время одного из частных приемов Пирр предложил римлянину перейти к нему на службу, став его правой рукой. Фабриций якобы ответил: «Тебе же это будет невыгодно: когда эпироты узнают и тебя, и меня, они предпочтут, чтобы царствовал над ними не ты, а я». Во время другого частного разговора царь якобы предлагал консуляру большое количество золота, а на другой день приказал незаметно подвести к помещению, где находился Фабриций, самого своего большого слона, который неожиданным ревом приветствовал римлянина. Фабриций с улыбкой отвечал, что на него не произвели впечатление ни золото, ни животное.