Воспоминания старого капитана Императорской гвардии, 1776–1850 - Жан-Рох Куанье

жил у дальнего берега озера, что находится справа от города. В сопровождении своей кавалерии Император добрался до Немана. Русские стояли на противоположном берегу, и у них не было хлеба, и нам пришлось отправить им немного провизии, для чего требовалось преодолеть шесть или семь лье. В конце концов, 19-го июня, через реку, с целью провести переговоры, перешел посланник русского Императора. Сначала его принял принц Мюрат, а затем и Наполеон, который дал ему немедленный ответ, поскольку прислал нам приказ завтра быть в полной готовности. На следующий день приехал русский князь, а нам приказали хорошенько подготовиться, чтобы стоя перед всей армией, мы могли встретить русского Императора в полном блеске. Нам сообщили, что на реке будет построен плот, и что оба Императора посовещаются и заключат мир. Только Бог знает, как мы были рады это узнать! От радости мы чуть не обезумели.

Офицеры внимательно осматривали нас, чтобы убедиться, что в нашем платье ничего не упущено, что наши косички прекрасно завязаны и напудрены, а наши портупеи чистые. Все, что положено, должно было быть надето. Когда все мы были готовы, нам было приказано в одиннадцать часов в полном параде спуститься к реке. Там нас ждало самое великолепное зрелище, которое кто-либо и когда-либо мог увидеть на Немане. Посередине реки стоял великолепный плот, выстланный большими кусками красивой гобеленовой ткани, а на его левом краю стояла палатка. У берегов же стояли две богато украшенные баржи — каждую из них охраняли гвардейцы. Император прибыл в час дня и вместе со своим штабом взошел на свою баржу. По общему сигналу оба Императора одновременно отчалили от своих берегов. Им нужно было пройти одинаковое расстояние, одним и тем же курсом, но наш Император первым ступил на плот. Оба великих человека обнялись, как встретившиеся после долгой разлуки братья, и со всех сторон гремело: «Vive l’Empereur!»

После долгого разговора каждый из них вернулся на свой берег. На следующий день мы оделись точно также как накануне и так же точно вышли к берегу. На этот раз он должен был появиться король Пруссии. К счастью, там присутствовал Александр Великий, чтобы защищать его, он сам был похож на жертву. Боже, мой, как он был худ! Государем он был довольно жалким, зато его королева очень красива. В этот раз Императоры беседовали недолго, и было принято решение, что наш Император предоставит им жилье в городе. Это было очень благородно после того разгрома, который он им учинил, но он не держал на них зла.

Таким образом, город разделили пополам, а на следующий день вся гвардия выстроилась в три ряда по обе стороны прекрасной тильзитской улицы. Наш Император спустился к берегу реки, чтобы встретиться с русским Императором, и еще он взял с собой лошадей для него и его свиты. Короля Пруссии не было. Как это было прекрасно! И государи, и князи, и маршалы, и гордый Мюрат, соперничавший своей красотой с самим русским Императором — все в великолепных мундирах! Русский Император обратился к полковнику Фредерику: «У вас красивая гвардия, полковник». «И храбрая, Сир», — добавил он, обращаясь к Императору, на что тот ответил: «Да, я знаю это».

На следующий день он развлекал гостей большим смотром своей гвардии, а также 3-го корпуса маршала Даву — на равнине, в одном лье от Тильзита. День прошел отлично, ослепительно, как в Париже, и корпус маршала был безупречен — все солдаты в белых брюках. После того как Императоры посмотрели нас, нам приказали промаршировать мимо них подивизионно — сперва 3-й корпус, а потом и «ворчуны». Это было похоже на движущуюся стену. Император России, король Пруссии и все их генералы приветствовали каждую проходившую мимо них гвардейскую дивизию.

Затем нам поступил приказ дать русской гвардии праздничный обед. Для этого нужно было поставить несколько очень длинных и широких палаток с обращенными в одну сторону входами, а перед ними посадить красивые сосны. Половина наших вместе с офицерами отправилась за деревьями, а оставшиеся поставили палатки. Нам дали восемь дней на подготовку палаток и разрешение осмотреть округу в радиусе восьми лье, где мы могли искать продовольствие. Мы организованно приступили к делу и в тот же день договорились о поставке продуктов. На следующий день в лагерь прибыли более пятидесяти груженых и сопровождаемых крестьянами повозок. Крестьяне весьма охотно подчинились этой реквизиции, и их отправили по домам полностью удовлетворенными. Они думали, что их запряженные волами телеги останутся в лагере, а их сразу же отпустили, и крестьяне чуть ли не прыгали от радости. 30-го июня в полдень наш праздник начался. Невероятно красивые столы — каждый украшен сделанными из дерна и наполненными цветами эпернами.[59] На торцевых стенках каждой палатки висели две изготовленные из цветов звезды с именами двух великих Императоров и обрамленные флагами Франции и России.

Затем мы пошли встречать этих бравых ребят — должна была прийти рота русских гвардейцев. Мы подали руки этим великанам, но поскольку нас было больше, чем их, каждого из них приветствовали иногда несколько наших людей. Они были такими высокими, что могли бы использовать нас как костыли. Что касается меня, наименьшего из всех нас, мне достался один гвардеец, и мне пришлось сильно запрокинуть голову, чтобы рассмотреть его лицо. Рядом с ним я казался ребенком. Русские очень удивлялись великолепию наших мундиров, даже все наши повара были напудрены и подавали блюда в белых фартуках. В самом деле, все было подготовлено на высшем уровне.

Мы вместе с нашими гостями вперемешку расселись за столом, и обед начался. Настроение у всех было приподнятое. Эти голодные люди совершенно не владели собой, они не имели никакого представления о сдержанности, столь необходимой во время праздничного обеда. Подали коньяк — его, как правило, подают на праздниках. Перед тем, как представить его им, мы должны были попробовать его, а затем подать в оловянном бокале объемом около четверти литра. Содержимое бокалов исчезало моментально. Каждый глоток они заедали куском мяса размером с куриное яйцо. Потом нам показалось, что им несколько некомфортно. Мы знаками показали им, что можно расстегнуть шинели, да и сами сделали то же самое. Это несколько расслабило их. Под их шинелями оказалось множество тряпок, благодаря которым грудь русского гвардейца казалась широкой и мощной, и нам было очень неприятно видеть, как эта рвань вываливается наружу.

Два личных адъютанта, один — нашего Императора, другой — русского государя, сказали нам, чтобы мы не покидали столы, поскольку оба