Черные сказки железного века - Мельник Александр Дмитриевич

Четырнадцатое мая

В тот день Элио проснулся рано. Встал. Раздвинул шторы и долго стоял у огромного окна гостиничного номера. Море сегодня было таким странным — серым и неприветливым. Чайки кучками грязно-белого белья вжались в светло-серые камни мола, стараясь укрыться от пронизывающего мистраля. Надо же, Марсель, середина мая.

Он любил море. И у себя дома, в Италии, и в Коста Смеральда на Сардинии, где у отца была вилла. И здесь, в Марселе, где ему приходилось бывать по нескольку раз в год, когда на местном автодроме «Поль Рикар», что к северо-западу от города, в местечке Ле-Кастелле, проходили испытательные заезды. Музыка, автомобили и море — самое прекрасное, что есть в жизни. И еще литература. И красивые женщины. Но море все равно нечто особенное. Когда смотришь на звезды, становится страшно — у них нет размера, они пугающе бесконечны. А море — это космос, который можно измерить, увидеть, почувствовать.

Элио смотрел на нестройные шеренги белых барашков, бредущих по серо-стальной шкуре Средиземного моря, и старательно не думал об ужасном начале худшего в его жизни сезона. Подыскивая прошлой осенью новую команду, он остановился на «Брабэме». Там работал замечательный конструктор Гордон Марри, неистощимый на всяческие технические выдумки. Там были миллионы от «Оливетти» и «Пирелли». А куча денег и свежие идеи — это то, что нужно для победы. Был еще и невероятно мощный турбомотор БМВ — поговаривали о 1100 лошадиных силах, а ведь его прошлогодний «Рено» на «Лотосе» выжимал не более восьми сотен. Наконец, механики «Брабэма» славились на всю «Формулу-1» своей беззаветной преданностью команде и ее пилотам. А за последний год в «Лотосе» Элио так соскучился по хорошим людям!

Но все пошло наперекосяк. Марри действительно придумал невероятную машину. Низкая, словно распластанная по асфальту, она обладала гораздо меньшей лобовой площадью и на треть большей прижимающей силой. Надо было видеть, как вытягивались лица у инженеров команд-соперниц при виде модели BT55 — они проворонили настоящую революцию! Увы, первые же тесты в Рио показали, что новинка ездит быстро, но исключительно по прямой, да и то очень недолго. Из-за плохой циркуляции масла и недостаточного охлаждения сильно заваленный набок сверхмощный мотор постоянно ломался. Машина никак не хотела разгоняться на выходе из медленных поворотов. Ужасно ненадежной оказалась немецкая 7-ступенчатая коробка передач «Вайссман». Из-за бесконечных поломок катастрофически не хватало тренировочных дней — вместо того чтобы доводить автомобиль на трассе, его приходилось постоянно чинить в боксах. Четыре гонки сезона не принесли ни одного очка...

Вот почему Элио специально настоял на том, чтобы через три дня после очередного бесславного схода — на этот раз в Монако — именно он отправился на испытательные заезды в Ле-Кастелле. Марри поначалу планировал, что на тесты поедет второй пилот, Риккардо Патрезе, но де Анжелис не желал ничего слышать: «С машиной уйма работы, Гордон. Я должен проехать как можно больше кругов. Иначе нам ее не вытащить».

Он знал «Поль Рикар» как свои пять пальцев. И не очень любил. Сколько сотен, а может, и тысяч тренировочных кругов он проехал по этой трассе, но так и не привык к окружающим ее невысоким горам. Постоянно задернутые легкой дымкой, они казались какими-то не очень настоящими, театральными и оттого немного тревожными.

«Вот до какой степени ужасно все было в 1986 году». Где-то я недавно это прочел. Неважно. Музыка играет. Надо было мне играть Брамса как следует. Магазины на Карнаби-стрит. Они хотели меня ради моего имени, а не ради моей музыки. Воннегут, я прочел это в последнем романе Воннегута. Я не смог бы жить в Америке. По-настоящему можно расслабиться, только когда счастлив. После победы в Австрии я провел лучшую неделю в жизни. Не спал сутки. А потом Италия выиграла у немцев в футбол на чемпионате мира. Вот до какой степени все было ужасно...»

Пока механики меняли заднее антикрыло, Элио решил остаться в машине. Наконец все было готово, он надел шлем и поднял руку. Мотор взвыл, и «Брабэм» выехал на трассу. Через пару кругов, на входе в связку поворотов Веррери, когда де Анжелис затормозил в конце длинной прямой на скорости 290 км/ч, антикрыло оторвалось. Машина, мгновенно потеряв прижимающую силу, сорвалась с трассы, подпрыгнула, ударившись об отбойник, пролетела метров двести и упала вверх колесами. Видели аварию только двое механиков, которые устанавливали электронные секундомеры в располагавшихся последними на пит-лейне вдоль стартовой прямой боксах команды «Бенеттон». Потом к перевернутому «Брабэму» в Веррери подъехал Алан Джонс на своей гоночной «Лоле». Еще через пару минут прибежали, бестолково размахивая пустыми руками, двое судей-маршалов. Втроем они попытались перевернуть машину. Не получилось. Появился дым. Маленькие огнетушители быстро кончились. Но гонщик был жив и в сознании. Прошло еще десять минут. Подъехал пожарный автомобиль. Но до места происшествия было двести метров. Длины шланга не хватило. Прибежали Прост, Манселл и еще один служащий автодрома в шортах и маечке с короткими рукавами. Они не смогли перевернуть горящий «Брабэм» — не смогли даже подступиться, так было горячо. Горячо и страшно — ну как взорвется бензобак, расположенный аккурат за спиной гонщика?

Поначалу у де Анжелиса и Сенны были вполне нормальные, даже почти дружеские отношения.

Наконец, Элио достали из кокпита. Он был без сознания, но в остальном — в порядке. «Сломанная ключица и легкие ожоги на спине. Считай, отделался легким испугом», — улыбнулся местный врач. Еще полчаса ждали вертолета — своего на «Поль Рикаре» не было — чтобы отвезти пострадавшего в марсельскую больницу.

И еще через двадцать девять часов Элио умер.

Айртон Сенна

ЕДИНСТВЕННЫЙ

Воскресенье, 1 мая. Дри смотрит телевизор

Она чуть вздрогнула и поставила тарелку с завтраком на стол, когда увидела на большом экране, как сине-белая машина соскользнула с асфальта трассы и понеслась в бетонную стену. Ударилась в нее по касательной, отскочила и вскоре остановилась в клубах пыли. «Ничего страшного, — подумала Адриана. — Айртон попадал в переделки и похлеще. Даже к лучшему — приедет домой не в половине десятого, а часа на два-три раньше. Улыбнется ей своей неотразимой мальчишеской улыбкой, обнимет...» Они не виделись целый месяц — пока Сенна летал на первые гонки сезона в Австралию и Японию. Только вчера Адриана вернулась из Бразилии домой — да, конечно, это был его дом, но вот уже больше года, да, больше года они жили здесь вместе — в шикарную, недавно отстроенную виллу в португальской Альгарве, чтобы сегодня вечером увидеть наконец своего Беку.

Дри взяла со стола тарелку, уселась поудобнее, подцепила кусочек цыпленка. Только не увлекаться, Жураси так вкусно готовит, что приходится все время держать себя в руках. Девушка не утерпела и бросила взгляд в зеркало. Улыбнулась: «Я в отличной форме». Телекомментатор без конца повторял: «Тамбурелло, Тамбурелло...» Ага, понятно, так, кажется, называется этот злополучный поворот в Имоле. Ну ничего, сейчас Айртон выберется из разбитой машины, снимет шлем и быстро пойдет к боксам. «Ох, в такие моменты лучше не попадаться ему на глаза! — улыбнулась про себя Дри. — Не завидую сейчас механикам "Уильямса"».

Сенна не вылезал из машины. Он сидел неподвижно, чуть свесив голову влево. И никого, совсем никого рядом. Ведь прошло уже несколько минут. Одинокая, разбитая машина посреди широкой гравийной зоны безопасности и одинокий гонщик. Ага, вот желто-зеленый шлем чуть дернулся. Почему они не спешат ему помочь? Чего ждут? Дри снова отставила тарелку. У нее вдруг пропал аппетит. Оператор с вертолета пытался максимально увеличить картинку. Изображение дрожало. Айртон не двигался. «Видимо, он сломал руку. Или ногу, — подумала девушка уже с неподдельной тревогой. — Он ведь всегда так боялся малейших болячек... Если случалось свалиться в воду со скутера, когда они загорали в Синтре, или чуть потянуть мышцу на теннисном корте, Беку все бросал, тут же с великим тщанием ощупывал себя и оглядывал, потом бежал к массажисту. Наверное, он потерял сознание».