Игрок - Дж. Р. Уорд

Отобедав в местном ресторанчике пятидесятых годов под названием «Серебряный обед», все четверо отправились назад в дом Грея. Они как раз подходили к двери, когда Либби окликнула Джой с порога своей комнаты:

— Джой, это ты?

— Привет, Либби, — ответила Джой. — Это я. Вернее, мы все тут.

Послышался стук собачьих лап по полу, и Эрнест сбежал с лестницы. Пока его хозяйка добиралась до кухни, он успел быстро поздороваться с собравшимися двуногими. Либби была облачена в розовый банный халат и тапочки, а ее седые волосы сбились на одну сторону, как после чтения в постели.

Она улыбнулась Джой:

— Только что звонил молодой мистер Беннет. Он сказал, что находится в пути, но постарается перезвонить позже.

— О, спасибо.

На прошедшей неделе Грей продолжал звонить с той же частотой, что и раньше, но теперь Джой видела его действия в ином свете. Неужели он звонил рано утром и поздно вечером вовсе не из-за занятости, а потому что хотел проконтролировать ее? Неужели расспрашивал о том, как она провела день, пытаясь вычислить, не встречается ли она с кем-нибудь еще?

Грей утверждал, будто ему все равно, что она здесь делает, но Джой не знала, можно ли ему верить.

Она решила, что это уравнивает их. Потому что Грей тоже не верил ей.

Неуверенность заползла ей в душу, вызывая жжение в груди. Теперь это ощущение стало для нее таким знакомым, что она почти не замечала его.

— Ну и где вы были? — спросила Либби таким тоном, словно перед ней стояли подростки, вернувшиеся с ночной тусовки. — Когда вы уходили, я еще не успела вернуться от брата.

— Мы поженились, — ответила Фрэнки. Она улыбнулась ослепительной улыбкой, а ее новоиспеченный муж уткнулся носом ей в шею.

— Почему вы мне ничего не сказали?

Либби бросилась вперед, чтобы обнять счастливую пару, а Эрнест, всегда готовый присоединиться, поставил передние лапы на Нейта.

— Учитывая теперешние обстоятельства, мы просто решили сделать все по-тихому, — пояснила Фрэнки.

— А не выпить ли нам шампанского?

Фрэнки посмотрела на Нейта и улыбнулась.

— Это было бы здорово.

Они впятером распили бутылку за кухонным столом. Когда Джой смотрела на свою сестру и Нейта, ей казалось, что у нее разорвется сердце. Она вспомнила, как видела их вместе в этой самой комнате в тот вечер, когда праздновали день рождения отца Грея. Ее поразила глубина их любви в сравнении с ее жалкими мечтаниями.

Теперь сравнение того, что связывало их, и того, что происходило у нее с Греем, казалось ей совсем невыносимым.

Позже Джой ушла в свою спальню, приняла душ и залезла в постель. Она повернулась на живот, тесно прижав к нему подушку, когда на прикроватном столике зазвонил телефон. Инстинктивно она протянула руку, чтобы снять трубку, но потом, поскольку телефон в коридоре не звонил, решила, что звонят по частной линии Грея.

Джой задалась вопросом, кто мог быть на другом конце, но решила, что лучше ей этого не знать. После разговора с Алексом она все время думала, что делает Грей в Вашингтоне. Он сказал, что ему все равно, с кем она встречается на севере, а потому резонно было предположить, что он может быть с другой женщиной на юге.

Самое лучшее — это постараться заснуть.

Прозвонив четыре раза, телефон замолчал.

Грей выключил свой сотовый и не стал смотреть на часы. Он и так слишком хорошо знал, что уже за полночь.

Джой либо не берет трубку, либо ее нет дома.

Зачем, черт возьми, он сказал ей, что ему наплевать, с кем она встречается на севере?

Ему было не наплевать. Совсем не наплевать. До такой степени, что он не мог думать ни о чем, кроме нее. Единственное, что он чувствовал, — это тоска по ней и… ну, в общем, какое-то странное ощущение, как будто раздет.

Грей в изнеможении потер глаза. Его совсем не радовала необходимость торчать на очередной вашингтонской вечеринке. Через дверь, которую он закрыл, чтобы уединиться, в комнату просачивалась нескончаемая мешанина звуков. Люди пили, разговаривали, смялись. Джон Бекин, как обычно, закатил большой праздник, но сегодня Грей был не в настроении.

Смирившись с неизбежностью, он бродил туда-сюда, рассматривая безделушки, картины и фотографии.

У него в голове звучал голос Джой:

«Что должно произойти, чтобы ты стал доверять мне?»

«Мне не нужно доверять тебе».

Он ответил ей искренне, но возможно, ошибся. Если бы это было так, то он, во-первых, не чувствовал бы себя сейчас таким несчастным. А во-вторых, что это значило для Джой? Может быть, ей нужно знать, что он доверяет ей?

«Что должно произойти, чтобы ты стал доверять мне?»

Господи, его пугал этот вопрос, по-настоящему пугал. Потому что чем больше времени он проводил с ней, тем сильнее привязывался и тем труднее ему было не вспоминать о прошлом. Черт возьми. Он никак не мог отделаться от воспоминаний об исковерканной жизни отца.

И до сих пор продолжал слышать, как открывалась и закрывалась дверь в спальню матери, когда уходил очередной любовник.

Проклятье! Он понимал, что Джой не его мать. Но он также знал, что она только начала спать с мужчинами. Если это можно так назвать. Как только ее карьера пойдет вверх, она выйдет на арену нью-йоркской жизни. С ее сногсшибательной красотой и добрым сердцем. Разве она не заслуживает того, чтобы поэкспериментировать на свободе?

Грей потер грудь. Поэкспериментировать?

Ох, да ладно тебе, Беннет. Можно подумать, сексуальные джунгли Манхэттена похожи на то, что показывают в спецвыпусках «Нэшнл Джеографик».

Хотя разных зверей в Нью-Йорке хоть отбавляй.

М-да. И если один из них дойдет до того, чтобы пожать ей руку, Грей тут же превратится в коммандос. Нет, он хотел, чтобы Джой принадлежала ему, и больше никому.

Так, к чему мы пришли?

Ответ был прост. И страшен. Судя по всему, он должен сделать этот шаг, сказав ей, что хочет, чтобы они были вместе. И больше никого. Как у подростков. Хотя эти слова звучали смешно для двух взрослых людей.

Однако, когда Грей стал обдумывать, как сделает ей это маленькое предложение, он почувствовал одну лишь холодную пустоту. Ощущение напомнило ему то, что сковало все его существо, когда в ночь пожара он едва не ляпнул «я люблю тебя».

Грей снова потер грудь. Вот черт, он боялся.

Но почему?

Потому что, возможно, всего лишь возможно, корень его проблемы таился не в его прошлом или настоящем. Возможно, он не имел никакой связи со временем. Очень даже возможно, что он просто трус, который боится и не хочет, чтобы его сердце оказалось разбито.

Грей поморщился.

Проклятье! Сколько бы он ни старался избегать мыслей о своих чувствах, все напрасно. Самопознание оказалось веселеньким занятием, почти как ногу сломать.