Полицейское управление - Вильям Каунитц

Ленту с отпечатками он поместил в пластиковый пакет, который убрал в чемоданчик.

Таким же образом снял еще несколько отпечатков с той же поверхности. Когда все отпечатки было аккуратно убраны, он достал из чемоданчика маленький ручной пылесос, работающий на батарейках, и снял весь порошок с поверхности туалетного столика и с пола.

Прислонившись к стене в спальне, Мэлоун смотрел на кровать королевских размеров. Ему становилось не по себе, когда он представлял на ней Сару Айзингер со Станиславом. По его мнению, женщина, воспитанная в духе благочестия, читающая Библию, совершающая обряд «очищения», не должна была иметь ничего общего с распустившим перья легавым. Чем больше он об этом думал, тем сильнее его это беспокоило.

Пока Мэлоун с детективами работал в квартире Станислава, фургон с эмблемой телефонной компании стоял возле комплекса отряда специального назначения. Станислав, Брэмсон и Келли были на службе. Если эти трое выйдут, детектив даст из фургона сигнал по радио, и Мэлоуну тут же позвонят в квартиру Станислава.

Ордер, пока официально не оформленный, лежал в кармане лейтенанта. Сначала он хотел сравнить отпечатки пальцев, взятые здесь, с отпечатками, найденными на квартире Сары Айзингер. Если они совпадут, он тотчас выполнит необходимые формальности.

Пусть кот подольше посидит в мешке, иначе в твой гроб заколотят гвозди, как говорит Эпштейн.

Полис-Плаза, 1 — оранжевое кирпичное строение, напоминающее кубик Рубика на ходулях. Здание знаменито огромным количеством залов заседаний, маленьких, с маленькими столами, средних, со столами среднего размера, и огромных, — с громадными столами. Там нет отдельных буфетов и туалетов для начальства, обособляющих работяг от «белой кости». Сплошные залы заседаний.

В пять часов вечера рыжеватая женщина-сержант втолкнула Мэлоуна в один из больших залов.

— Шеф будет через одну-две минуты, — сказала она и, бросив на него сочувственный взгляд, поспешно вышла.

Стены зала — из белого пластика «формайк», стулья в красных чехлах стоят вокруг овального стола. На белых стенах висят фотографии бывших начальников оперативного отдела. Мэлоун переходил от одной к другой, всматриваясь в лица. Когда он впервые пришел на Службу, начальник оперативного отдела назывался инспектором. Много воды утекло с тех пор. Подойдя к окну, лейтенант отодвинул солнцезащитные жалюзи. Далеко внизу вечерний поток машин образовал пробку. На ФДР-драйв они стояли бампер к бамперу. Автомобили скатывались с Бруклинского моста, заполоняли Уорт-стрит, и шум уличного движения, поднимаясь вверх, проникал сквозь толстые термостойкие стекла. Люди спешили к метро под аркой муниципалитета, заранее настраивая себя на воинственный лад перед полным опасностей возвращением домой.

Услышав, как поворачивается дверная ручка, Мэлоун обернулся. В дверях появился Джо Манелли, который посмотрел на лейтенанта с холодным вызовом, лицо его было бесстрастно.

Ни тот, ни другой не вымолвили ни слова.

Мэлоун подошел к столу и сел, не отрывая глаз от человека, стоявшего в дверях. Тот повернулся и молча вышел, захлопнув за собой дверь.

Итак, судя по всему, у начальства его ждал суровый прием. Для начала его заставили ждать и хорошенько понервничать. Что ж, посмотрим, кто кого.

В 6.48 начальник оперативного отдела Мак-Куэйд вошел в зал с кожаной папкой под мышкой. Взглянув на задремавшего лейтенанта, прошел к своему креслу во главе стола.

Открыв глаза, Мэлоун посмотрел на него и выпрямился, всем видом показывая внимание. Четыре золоченые звезды на погонах командира сверкали так же ярко, как золотые дужки его очков.

— Итак, мы наконец встретились, лейтенант. Я много слышал о вас последнее время.

Мэлоун откашлялся.

— Надеюсь, ничего плохого, шеф.

Мак-Куэйд открыл папку, вынул стопку докладных и начал читать вслух: «Лейтенант Мэлоун — надежный и грамотный командир. Дальновиден и последователен в исполнении долга, оценки выше средних».

Мэлоун с интересом слушал его.

Мак-Куэйд бросил бесстрастный взгляд на противоположный конец стола.

— Похоже, ваше начальство из следственного управления считает вас честным и грамотным работником. Вы согласны с этой оценкой?

Мэлоун увидел враждебно сжатые губы Мак-Куэйда и разозлился.

— Я всегда старался работать добросовестно, — сказал он.

— А сейчас? Скажите мне, лейтенант, какой смысл вы вкладываете в слово «честный»?

Мэлоун призадумался.

— Верность Службе и руководству.

Мак-Куэйд вдруг с такой силой хлопнул ладонями по столу, что очки, подпрыгнув, свалились с его носа. Вскочив, он заорал:

— Так какого же черта вы пытаетесь разрушить свое управление? Манелли предупреждал вас. Занглин предупреждал. Но нет! Вы стоите на своем, суете нос куда не следует, собирая в кучу всякое дерьмо! Послушайте меня хорошенько. Оставьте в покое управление, или я вас уничтожу. Выкину так быстро, что и глазом моргнуть не успеете. Понятно, Мэлоун?

Мэлоун посмотрел прямо в глаза начальника.

— Я не брошу дело Айзингер.

Мак-Куэйд был взбешен.

— Вы что, думаете, вы один святой? Никогда не ошибались? Не шли на поводу? На нашей Службе нет неприкосновенных. Если мы захотим, вы в наших руках. — Он начал рыться в папке и, выудив какую-то бумагу, помахал ею перед Мэлоуном. — Закон, правда, предусматривает пятилетний срок давности, но мы-то с вами знаем, что в суде нет закона. Есть инсценировка судебного заседания. Всякий на Службе это знает. У меня здесь доказательства того, что десять лет назад вы содействовали незаконному аборту. Вы совершили уголовное преступление.

«Манелли, грязный сукин сын», — подумал Мэлоун.

Мак-Куэйд продолжал:

— Я могу предъявить обвинение и докажу, что вы опозорили звание офицера и тем самым нанесли ущерб Службе. И могу сказать, что за этим последует: вас уволят.

Мэлоун выдавил улыбку.

— Дело такого рода никогда не будут пересматривать в суде, и вы это знаете.

Мак-Куэйд подался вперед.

— Может быть, да, а может быть, и нет. Как только вы предстаете перед судом, вы становитесь меченым. И, кроме того, должны будете заплатить судебные издержки в размере двадцати пяти тысяч из своего кармана. Наше учреждение не примет чека на издержки по административному делу. У вас есть такие деньги, лейтенант?

Мэлоун упрямо тряхнул головой и встал.

— Я еще не сказал, что разговор окончен! — заорал начальник отдела.

Мэлоун шел к двери, чувствуя, как подмышки щекочут струйки пота. Он уже взялся за дверную ручку, когда хриплый голос Мак-Куэйда остановил его:

— Вы не отступитесь, не так ли?

— Я не могу, — тихо ответил Мэлоун.

Лицо Мак-Куэйда вдруг смягчилось. Он похлопал по сиденью стула, стоявшего рядом с ним.

— Идите сюда и сядьте!

Мэлоун заколебался.

— Прошу вас.

Медленно шагая обратно, Мэлоун подумал, что нелегко идти против системы. Некоторые уже пробовали до него, но безуспешно.

Мак-Куэйд вытирал лоб платком, пока Мэлоун устраивался на стуле.

— Вы думаете, что все жизненно важные решения принимаются на улице, — сказал он, поворачиваясь к Мэлоуну, складывая платок и убирая его в карман. — Так вот, позвольте уверить вас, что нет. Не думайте, что так уж легко работать в этой соковыжималке. Правые хотят, чтобы мы убивали черномазых и пуэрториканцев, вооружив полицию базуками и гранатометами. Левые — чтобы мы допустили бунт, анархию, убийства. Политики смотрят на бюджет полиции и облизываются. Они хотят пристроить к нам своих дружков. Не будет больше лейтенантов и капитанов. Они хотят поставить штатских на руководящие должности в полиции. Свиней вроде членов совета. Вы посмотрите, что творится на Службе. У нас есть полицейские с желтыми билетами, есть такие, которые не умеют объясниться по-английски. Нас вынуждают нанимать женщин. Некоторые из них не весят и сотни фунтов даже в мокром виде; они не достают ногами до педалей в автомобиле, у них не хватает силенок, чтобы нажать на спусковой крючок табельных револьверов. Мы должны снижать уровень требований, чтобы брать на работу женщин и испанцев. Мы превращаемся в управление карликов. Всем угодить и не допустить развала управления — нелегкая задача.

Он взял очки и принялся постукивать дужкой по зубам; глаза его хитро следили за Мэлоуном.

— А теперь я скажу, почему вы должны закрыть дело Айзингер. — Он придвинулся ближе и заговорил тихо и доверительно. — Управление участвует в операции, настолько щекотливой, что в случае огласки Службе придет конец. Это все, что я могу вам сказать, лейтенант. Вы должны поверить мне на слово.

Мэлоун подавил дрожь. Его знобило.

— Операцией руководит Занглин?

— Да.

— А как мы поступим с убитой Айзингер, с погибшими Андреа Сент-Джеймс и двумя детьми? Просто забудем о них?