Андрогин - Владимир Ешкилев

– Буду идти по начертанному пути, отче, – заверил Григорий. Разговор растрогал его до слез, но он пытался показать свою твердость.

– И не забудь: от повечерия будешь читать братии! – сурово напомнил Авксентий и дал знак, что беседа себя исчерпала.

Озеро Несамовитое и его окрестности, август, наши дни

Лилия бежала впереди, а Вигилярный за ней. Его ноги покрылись мелкими порезами и ссадинами от колючек и камней, дыхание ежеминутно сбивалось, а сердце колотилось в ритме африканских барабанов.

«Гребаное приключение, все, спекся! – после очередного болезненного спотыкания решил Павел Петрович. – Кажется, ноготь сорвал, да и черт с ним…»

Они бежали пустынными местами, каменистыми тропами и пастбищами в седловинах гор, укрытыми лесом и высокими травами. Они огибали огромные валуны, оставленные в Карпатах ледниками, пересекали ледяные потоки, перепрыгивали через поваленные ели и разрушенные кордоны овечьих загонов. Однажды на их пути встала пастушья хижина-колыба, но сыроделов уже сморил сон и некому было удивиться зрелищу их колдовского бега. Полная луна щедро лила на землю пепельно-серебряный свет, от которого, казалось, фосфоресцировал горный воздух. Тропинки терялись среди деревьев и разнотравья, а потом возникали вновь, будто по воле незримого квест-оператора выбегая из-под земли. Если бы не Лилия, Вигилярный ни за что не нашел бы дороги среди густого ельника, зарослей можжевельника, душицы и чабреца.

Самым тяжелым оказался подъем на конусовидную лысоватую гору. У ее подножья, будто огромные черные овцы, клубились невысокие кривые деревья. На ее вершине Павла Петровича остановила резкая боль в затылке. Перед глазами вспыхнула и погасла звездная россыпь. Сначала боль напоминала волны, растекшиеся от раскаленного стержня, воткнутого в основание его черепа. Спустя несколько секунд стержень рассосался, а боль переместилась в узелки ледяной паутины, которая окутала затылок от шеи к темени и ушным аркам.

«Гребло ведьмовское! – мысленно выругался он. – Вы же, сестрички хреновы, мне почти что голову проломили».

– Здесь нельзя останавливаться, – услышал он голос Лилии.

– Не могу больше… Сейчас упаду… – Вигилярный обхватил голову ладонями; боль начала проходить, «паутина» расползлась на отдельные ноющие куски. Краем глаза Павел Петрович увидел, что Лилия подошла и смотрит на него. В свете луны ее натертое мазью тело блестело, как металлическая статуя.

– Дальше полегче будет, – заверила спортсменка. – Перейдем через эту долину, – она кивнула на темный и неровный, словно перекопаный исполинами дол, – потом лес, еще один холм, и там уже будет озеро. Надо двигаться, бежать. Иначе – беда.

– Темные силы? – скривился то ли от боли, то ли от слов Лилии Вигилярный.

– Тебе лучше знать.

– Я не хочу… Под хвост собачий все эти ваши знания… Ух, мать моя, женщина, как болит… Сейчас… – он покрутил головой, словно пытаясь сбросить с нее остатки «паутины». – Фу-у-у! Вроде бы отпустило.

Женщина кивнула и быстро сбежала по склону. Он на миг залюбовался ее экономной грацией, игрой мышц на спине и ягодицах. Дикое пространство странно соответствовало атлетической фигуре Лилии. Сила ее, казалось, раскрылась среди горных склонов, посеребренных лунным сиянием. На глазах у Вигилярного случилось чудо. Столетия стали прозрачными, из морока забвения восстали формы времен незапамятных. Юная богиня, как и тысячи лет назад, бежала к Несамовитому, рассекая крепкими коленями травы, а черная грива ее волос неистово металась меж плеч. Казалось, тело ее притягивало серебристое мерцание воздуха и с каждой минутой наливалось волшебным светом. Свободная и властная, словно истинная повелительница горного края, Лилия обрела мистическую власть над пространством. Она выпала из него в некий отдельный мир, где уже не было ничего невозможного для ее дикого светящегося тела. Если бы она в этот миг взлетела над горами, он бы не удивился. На какое-то мгновение Вигилярный пожалел, что не умеет рисовать и может разве что в памяти запечатлеть это зрелище.

Он ускорил свой бег, прислушиваясь к пульсации крови. Сердце продолжало бешено колотиться, но затылочная боль, к счастью, не возвращалась.

Они поднялись из ложбины на очередную вершину, поросшую редкими горными соснами и стелющимся кустарником. Здесь начиналось высокогорье. Окружающий пейзаж заметно изменился. Ночной горизонт распахнулся, открывая каменные пустоши, стекающие в расселины щебневыми языками. Луна на небе налилась пурпуром, а воздух стал прозрачнее и холоднее. Тишина приобрела странные свойства. Ни один цельный звук не разрывал ее гнетущего массива, но в воздухе, казалось, носились мелкие неуловимые отрывки звуков – полувой, четвертькрики, восьмые и шестнадцатые части звериных рычаний, – колебания которых человеческое ухо не улавливало. Однако эти куски и тени звуков все же воспринимались сыном капитана на каком-то подсознательном уровне и прорастали в нем тревогой.

Озеро он почувствовал раньше, чем увидел. Впереди разверзлась какая-то предельная бездна, граница мира. Ощущение было такое, что перед ним не крохотное горное озеро, а берег необъятного океана. С этого берега в лицо Вигилярному бил холодный штормовой ветер. Он мог бы поклясться, что чувствует йодистый запах, что у ветра соленый морской привкус.

«Что за бред!» – удивился бездне Павел Петрович, мотнул головой. Спустя мгновение он увидел темное пятно озера, лежавшего на дне почти круглого, словно метеоритный кратер, горного цирка. Над центром озера повисли космы тумана.

Лилия побежала прямо к воде. Рядом с ней возникла человеческая фигура, облаченная в темный балахон, полностью скрывающий тело. На голове человека была закреплена шаманская маска ворона – «голова» птицы с блестящими круглыми глазами и огромным саблевидным клювом. В правой руке человек-ворон держал длинный жезл с раздвоенной, как рогатка, верхушкой, а в левой – каменную чашу.

Поначалу Вигилярный никак не мог вспомнить, где именно он видел картинку с таким вот шаманским прикидом, но вскоре подсказка выплыла из хранилища образов. Похожую одежду в средневековье носили эскулапы, лечившие чуму.

Лилия тем временем опустилась на колени перед человеком-вороном.

– Отче Ворон, призванный преодолел путь.

– Ты полагаешь, что он готов к испытаниям? – Вигилярный слышал каждое слово человека-ворона, хотя тот не повышал голоса, а расстояние между ними было не менее тридцати шагов. Этот эффект Павел Петрович отнес на счет той странной акустической ситуации, которая образовалась в окрестностях Несамовитого.

– Силы мест, чьи владения затронул наш путь, не остановили его. На Лысой горе он ощутил прикосновение Жайвы, но смог продолжить странствие. Пусть духи Несамовитого сами вынесут ему приговор и решат его судьбу.

– Да будет так! – Ворон поднял свой жезл, словно салютуя упомянутым духам. В ответ по поверхности озера пробежало круговое вервие волн. Космы тумана выросли, загустели и превратились в облако, быстро покрывшее почти треть озера. – Призванный, подойди ко мне!

Вигилярному не хотелось подходить к шаману. Он оглянулся, ища альтернативы приозерному мистическому театру, и вдруг почувствовал, что ноги сами несут его к берегу Несамовитого.

«Вот тебе и карпатская магия», – сказал он себе и оказался прямо перед черным клювом шаманской маски.

– Зайдешь по пояс в воду, – услышал он глухой голос из-под маски, – и скажешь: «Пришел к вам взять не силой, а по согласию». Больше ничего не говори, стой там до того времени, когда тебе позволят возвратиться.

Вигилярного передернуло от одной только мысли, что придется лезть в воду. В том, что озерная вода ледяная, он ни на секунду не сомневался. Но принуждающая сила продолжала действовать. Мягкая и непрямая, эта сила теперь не подталкивала и не направляла. Она только делала мерзкими и противоестественными все возможности, за исключением одной. Вигилярный не хотел приближаться к воде, но при мысли о том, что он не войдет в эту тревожную воду, его выворачивало. Доводы разума не брались телом во внимание, их блокировало что-то сильное, снисходительное и в то же время неумолимое. Какая-то хитрая программа, стоявшая в иерархии разумов выше человеческого сознания. Поэтому Павел Петрович осторожно, слегка подсмеиваясь сам над собой, подошел к воде и пощупал ее пальцами. Холода он не почувствовал. Собственно говоря, он не почувствовал ничего, кроме смены среды на более плотную.

«Обыкновенная вода», – доброжелательно шепнула ему высшая программа. Уже смелее он сделал шаг, второй, третий и вдруг ощутил, что под ногами уже нет дна, что под ним разверзается подводная пропасть. Ноги скользнули по гладким камням, Вигилярный беспомощно махнул руками, куда-то рванулся, упал, и вода поглотила его. Высшая программа оставила случившееся без комментария.