Сильнее страха - Марк Леви

— Точка, которую вы ищете, находится в километре-двух, вон там. — Летчик махнул рукой. — Будьте осторожны, здесь, во льдах, свет обманчив, расстояния и рельеф совершенно не такие, как кажется. Можно запросто пройти под холмом, не заметив его. Потеряете самолет из виду — начнете кружить и не найдете. Через час я включу прожектор и запущу мотор. Так что в вашем распоряжении один час. Чувствую, погода портится. Не хотелось бы здесь сгинуть. Если вы не вернетесь, мне придется взлететь без вас. Я предупрежу спасателей, но до их появления вам придется выживать самим. При таких температурах остается только пожелать вам удачи.

Сьюзи посмотрела на часы и решительно зашагала вперед, поманив за собой Эндрю.

Пилот не ошибся: ветер крепчал, швыряясь им в лицо колючим снегом. Рокот усиливался, его можно было принять за скрип старого ржавого ветряка, какие еще можно увидеть кое-где на фермах.

Одежда не спасала от пронизывающего холода, Эндрю мигом замерз. Ухудшавшаяся с каждой минутой погода превращала их затею в безумие.

Он уже собрался поворачивать назад, но Сьюзи, бросив на него суровый взгляд, только ускорила шаг. Пришлось и ему тащиться следом.

Внезапно посреди слепящей белизны показалась метеостанция — три строения из листового железа. Они вынырнули из тумана, как буи над затонувшими кораблями. Между домиками торчал флагшток без флага, чуть дальше кренился сарай с провалившейся крышей. Главная постройка имела форму эскимосской хижины диаметром метров в тридцать, из его округлой крыши торчали два дымохода с флюгерами и с оголовками в треть высоты.

Железная дверь не имела никаких запоров — к чему запираться посреди пустоты? Дверная ручка обросла льдом, и Сьюзи не смогла ее повернуть. Эндрю пришлось несколько раз ударить по ней ногой, чтобы сбить лед.

Внутри их встретила спартанская обстановка: деревянные столы и скамьи, десяток железных шкафчиков, пустые ящики. Главная постройка, куда они заглянули, раньше служила, как видно, лабораторией, две другие — общежитием и столовой. На пыльных стеллажах Эндрю заметил разные приборы для измерения всего, что поддается измерению. Здесь остались весы, пробирки, анемометр, несколько термостатов, два аппарата для фильтрации, несколько старых ржавых насосов, бурильные стержни. Все свидетельствовало о том, что в этой лаборатории занимались не только метеонаблюдениями. У стены виднелась подставка для винтовок на добрые два десятка стволов, тут же стоял шкаф, запертый на висячий замок, — видимо, для боеприпасов. Оставалось только гадать, как давно все это забросили. Сьюзи и Эндрю принялись открывать все шкафы, выдвигать все ящики, приподнимать все крышки. Всюду их встречала пустота.

— Наверняка это где-то здесь! — крикнула Сьюзи с хриплым ожесточением.

— Прости мой пессимизм, но часы тикают. Слышишь вой ветра? Боюсь, пора возвращаться на самолет.

— Лучше отбрось свой пессимизм и помоги мне искать.

— Где искать-то? Оглянись, здесь же одно бесполезное старье!

На очереди были две другие постройки. На общежитие им хватило нескольких минут: кроме двух десятков заиндевевших коек и такого же количества пустых тумбочек там не было ровным счетом ничего. Столовая производила мрачное впечатление. Видно было, что отсюда бежали, не намереваясь возвращаться и не возражая, чтобы здесь хозяйничала стихия. На столах остались грязные миски и приборы, на древней плите громоздился котел. Кухонный инвентарь имел малоаппетитный вид: здесь утоляли голод, а не наслаждались едой.

Эндрю и Сьюзи решили вернуться в лабораторию, и их едва не сбил с ног ветер.

— Пора назад! — крикнул Эндрю. — Не знаю, как мы доберемся до самолета!

— Скатертью дорога, я тебя не держу.

Сьюзи подбежала к батарее железных шкафов и изо всех сил толкнула ближайший, обрушив его на пол. Та же участь постигла второй шкаф, третий, четвертый… У Эндрю оставалась единственная мысль — скорее вернуться на самолет, но зная, что Сьюзи не уйдет, пока не доведет дела до конца, он был вынужден ей помогать. Опрокинув последний из шкафов, они обнаружили маленький вделанный в стену сейф.

Сьюзи бросилась к нему и оглянулась на Эндрю с улыбкой, придавшей ей почти демоническое очарование.

Расстегнув молнию на своей куртке, она запустила под свитер руку и нашарила на груди ключик, висевший на цепочке. Это был тот самый красный ключ, который вернула ей несколько месяцев назад гора-убийца.

Схватив спиртовую горелку, опрокинув при этом несколько пробирок, она зажгла фитиль, нагрела замок. Ключ вошел в скважину с такой готовностью, словно только и ждал этого мгновения.

В сейфе лежала большая тетрадь в целлофановом пакете. Сьюзи с жадностью и благоговением схватила ее, словно истово верующий священную реликвию. Бросив ее на стол, она плюхнулась на скамейку и стала быстро листать страницы.

Здесь были все подробности операции «Снегурочка», фамилии одобривших ее политиков, людей, дававших на нее деньги. В досье было подколото много фотокопий писем: это была переписка членов правительства, сенаторов из обоих лагерей, носителей громких фамилий, начальников правительственных агентств, глав нефтеперерабатывающих и добывающих компаний. Список осведомленных лиц достигал более двухсот человек. Эндрю не верил собственным глазам.

Операция «Снегурочка» началась в начале 1966 года. Подводные лодки вели на глубине обстрел паковых льдов, а ученые, жившие на этой метеостанции, изучали последствия.

Эндрю выхватил из кармана мобильный телефон.

— Вряд ли здесь ловится сигнал, — ответил он на недоуменный взгляд Сьюзи и принялся фотографировать один документ за другим.

Когда он закончил, до их слуха донесся гул мотора, быстро утонувший в свисте пурги, раскачивавшей барак.

— Надеюсь, он сдержит свое обещание и пришлет к нам спасателей, — сказала Сьюзи, глядя в окошко на грозное небо.

— Не уверен, что для нас это хорошая новость, — ответил Эндрю. — Кто, по-твоему, сюда явится?

— Я! — раздалось с порога. Там стоял человек с револьвером в руке.

* * *

Незнакомец снял капюшон. Его изможденное лицо свидетельствовало о преклонных годах, и если бы не наставленное на них оружие, Эндрю скрутил бы его без малейшего труда.

— Сядьте! — тихо приказал он, закрывая за собой дверь.

Сьюзи и Эндрю повиновались. Старик сел за соседний стол, слишком далеко, чтобы попытаться отнять у него револьвер.

— Не вздумай! — прикрикнул он на Эндрю, рука которого поползла было к горелке. — Я здесь не один. Поблизости пилот и еще один вооруженный человек, оба не в пример крепче меня. Успокойтесь, я здесь не для того, чтобы вас убить, иначе вы бы уже валялись мертвые. У меня скорее противоположные намерения.

— Что вам надо? — спросил Эндрю.

— Верните досье туда, где вы его взяли, и отдайте мне ваш ключ от сейфа.

— А что потом? — спросила Сьюзи.

— Потом мы вместе улетим. Я оставлю вас в Рейкьявике, оттуда вы отправитесь куда пожелаете.

— Операция «Снегурочка» так и останется тайной?

— Совершенно верно.

— Вы работаете на них? — осведомилась Сьюзи.

— Я думал, вы пошли умом в бабушку. Не разочаровывайте меня. Если бы я работал на них, то забрал бы досье, не спрашивая у вас разрешения, только и всего.

— Кто вы такой? — спросил Эндрю.

— Джордж Эштон. Я был другом Лилиан.

— Перестаньте, — проговорила Сьюзи ледяным тоном, — вы же убили ее и Кнопфа.

Эштон встал и подошел к окну.

— У нас мало времени. Еще полчаса — и погода прикует нас к земле. Пурга здесь может длиться две недели, а у нас нет провизии.

— Сколько вам платят, чтобы вы заставили нас замолчать? — спросила Сьюзи. — Предлагаю вам вдвое больше.

— Вы совершенно ничего не поняли. Те, кого вы вознамерились разоблачить, неприкасаемы. Они — истинные владыки мира, наследники нескольких поколений сильных мира сего, самовластно управляющие всем механизмом системы. Энергетические консорциумы, агропромышленный комплекс, фармацевтика, электроника, системы безопасности, транспорт, банковский сектор — все принадлежит им, даже самые престижные университеты, обучающие нашу будущую элиту доктрине сохранения системы. Когда законы настолько сложны, что их становится невозможно применять, действует только один закон — право сильного. Мы стали рабами черного золота. Мы жаждем не столько равенства и справедливости, сколько бытовых электроприборов, автомобилей, медикаментов, всяческой электроники, света, превращающего ночь в день. У нас световая булимия, и мы полностью зависимы от этих людей. Нам нужно все больше и больше. Энергия стала цементом социальной гармонии, быть ее хозяином — значит обладать неограниченной властью. В каких краях мы воевали в последние годы за дело демократии? Там, где нефть течет рекой, там, где будут проложены нефтепроводы, там, где громоздятся нефтяные терминалы. Считаем ли мы погибших? Крупные финансисты дают средства на избирательные кампании, и избранные таким образом политики обязаны им по гроб жизни. Ключевые посты раздаются преданным им людям. Центральные банки, казначейства, верховные суды, сенат, парламент, всевозможные комиссии — все служит одному и тому же: власти, которая им доверена и которую они хотят сохранить. Когда народы пытаются взять свою судьбу в собственные руки, когда сильные мира сего боятся выпустить из рук поводья, им достаточно немного потрясти рынки. Милое дело — хороший экономический кризис, верное средство, чтобы поставить на колени народы и правительства. Самый независимый предприниматель всегда обязан своему банкиру, ссужающему его деньгами, так и наши прекрасные демократии по уши в долгах, а мультинациональные концерны владеют таким количеством ликвидности, какого никогда не видать целым государствам. Население затягивает пояса, подчиняется политике все более строгой экономии, а для этих концернов никакой закон не писан. Разве выполнены обещания навести порядок в финансовой сфере после большого кризиса? Когда вы прольете свет на то, что они вытворяли сорок шесть лет назад в Арктике, чтобы завладеть запасами энергоносителей, то это станет потрясением не для сильных мира сего, а для нашей страны.