Превратности судьбы - Мэйдлин Брент

Мистер Грешем был озадачен.

— Невероятно, — пробормотал он. — Совершенно не… неожиданно. Вы упомянули две причины. Я не ошибся?

— Да, сэр. Должен признать, что у меня есть свой интерес желать, чтобы та неприязнь, которую наши семьи так долго испытывали друг к другу, наконец, прошла. — Он повернулся ко мне и улыбнулся, затем снова обратился к мистеру Грешему: — Я прошу разрешить мне навещать мисс Люси. Надеюсь, вы позволите.

Я услышала, как пискнула от удивления Эмили. Миссис Грешем схватилась за сердце и смотрела на Роберта Фолкона, как громом пораженная. Аманда открыла рот и заерзала. Наступила долгая тишина. Роберт Фолкон спокойно ждал, вежливо улыбаясь, и было видно, что он нисколько не смущен. Мистер Грешем в отчаянии смотрел на жену. Я тоже посмотрела на нее, не ожидая увидеть ничего, кроме негодования. Но к моему удивлению, миссис Грешем вдруг задумалась.

— А… хм, — произнес неуверенно мистер Грешем, — не хотите ли присесть, Фолкон? Может быть, чаю?

— Благодарю вас, сэр, но чувствую, что и так отнял у вас слишком много времени неожиданным вторжением. Вы, конечно, захотите посоветоваться с миссис Грешем по поводу моего предложения. — Он снова улыбнулся, улыбка казалась белоснежной на загорелом лице. — Я с нетерпением буду ждать вашего решения, но будьте уверены, что мой небольшой подарок останется с вами, независимо от того, какой ответ вы мне дадите.

Он поклонился миссис Грешем:

— С вашего разрешения, мэм, я удалюсь.

Мистер Грешем, ошеломленный, позвонил, и к тому времени, как Роберт Фолкон со всеми распрощался, как того требуют приличия, появился Марш и проводил гостя. Как только мы услышали, что экипаж тронулся с места, все снова заговорили хором, кроме меня.

Эмили чуть не визжала от раздражения.

— Абсурд! Да с чего вдруг ему захотелось ухаживать за Люси? Мама, ты ведь никогда не разрешишь, правда?

В это время миссис Грешем говорила мужу:

— Мы должны обсудить это, Чарльз. Я, конечно, не хочу дружить с Фолконами, но нужно понимать, что шанс выдать Люси замуж не особенно велик, и наша ответственность за нее может длиться бесконечно.

Мистер Грешем ликовал, склоняясь над картой.

— Да, Бекки, да. Мы поговорим об этом. Но не сейчас, моя дорогая, не сейчас. Посмотри! У нас есть карта Фолконов! С этой картой мы с Люси без всякого сомнения, сделаем значительный шаг в наших поисках.

— Чарльз! Постарайся понять, что должно быть на первом месте, а что — на втором, очень тебя прошу! Я уверена, что эта несчастная карта бесполезна, иначе этот молодой человек не отдал бы ее тебе.

— Чепуха, Бекки! Дело в том, что он понятия не имеет о дедуктивном мышлении, так же, как и ты.

— Эмили злится, мама! Посмотри, она ревнует!

— Я не ревную! Мама, скажи Аманде, чтобы она так не говорила!

— Пожалуйста, вы обе, замолчите!

Я в это время пыталась разобраться в собственных чувствах. Хочу ли я, чтобы Роберт Фолкон навещал меня? Я знала, что это первый этап ухаживания. Хочу ли я, чтобы за мной ухаживали? Я вдруг почувствовала дрожь в руках и ногах, странное тепло внутри, словно во мне разгорался костер, а с ним — непонятное томление.

Да… я хочу быть в объятиях того, кто любит меня. В Китае женщинами становились рано, и я иногда слышала, как четырнадцатилетние девушки в миссии шептались о красивых юношах из деревни. Тогда мне это казалось забавным. А сейчас я поняла, что они могли чувствовать. Может быть, если бы я выросла в Англии, может быть, если бы я с четырнадцати лет не принимала роды, я бы решила, что мои мысли неприличны, и устыдилась бы их. А так, я была заинтригована и сгорала от любопытства.

Но хочу ли я, чтобы Роберт Фолкон за мной ухаживал? Меня охватила паника, и я не могла понять ее причины. Передо мной возникло лицо Николаса Сэбина, я видела каждую черточку. Меня вдруг охватила боль утраты, такая сильная, какую мне еще не приходилось испытывать.

С трудом я отогнала от себя печальные мысли. Как раз в этот момент спор между Эмили и матерью затих на мгновение: они переводили дыхание. Мистер Грешем достал из кармана складное увеличительное стекло и погрузился в изучение карты.

Я сказала:

— Извините, но мне бы не хотелось, чтобы Роберт Фолкон навещал меня, миссис Грешем.

Эмили изумилась, но, торжествуя, закричала:

— Видишь, мама, даже она понимает, что смешно иметь кавалера первой, пока у меня нет!

Миссис Грешем проигнорировала ее замечание и холодно посмотрела на меня с видом человека, вынужденного страдать от черной неблагодарности.

— Было бы очень приятно, Люси, если бы, хотя бы для разнообразия, ты проявляла хоть изредка признаки благодарности за все, что мы для тебя сделали.

— Ах, я благодарна вам, миссис Грешем, — поспешно сказала я. — Я всегда помню, что вы взяли меня в свой дом и дали мне все, о чем можно только пожелать.

— В таком случае я уверена, что ты позволишь старшим решать, должен или не должен Роберт Фолкон навещать тебя. Это наш долг, и не девушке решать, хочет она этого или нет.

Мистер Грешем оторвался от карты и сказал:

— Совершенно верно. Но обсудим это позже, Бекки. Я хочу, чтобы Люси сейчас пошла со мной в кабинет, чтобы сравнить две карты. Господи! Если нам повезет, мы сможем значительно сузить район наших поисков!

Весь вечер, до и после ужина, был посвящен нанесению на новую карту всех сведений с двух старых карт. Когда эта работа была завершена, я села и стала внимательно рассматривать новую карту. Мистер Грешем копался в книгах и бумагах, отыскивая имена городов и деревень и произнося их с таким странным акцентом, что даже мне было трудно разгадать в них китайские названия. Я видела всего несколько деревень, кроме Цин Кайфенг. А что до местности, с которой мы пытались разобраться, то я ее вообще никогда не видела и просто ничего не могла распознать на карте. Даже полная карта, которую мы теперь имели, могла быть картой дюжины таких мест, как окрестности Цин Кайфенг. Таких мест, похожих одно на другое, в Китае было сколько угодно.

После вновь возродившейся надежды и воодушевления, вызванного подарком Роберта Фолкона, энтузиазм мистера Грешема длился почти неделю, затем снова пошел на убыль, хотя ему и не хотелось в этом признаваться.

— Вопрос терпения, — говорил он, медленно набивая трубку с изогнутым черенком. Эту привычку он приобрел недавно. — Нам не хватает одного-двух фрагментов мозаики, Люси. Не сомневаюсь, скоро они нам попадутся на глаза. Может быть, всего лишь один факт поможет нам понять всю схему, и все встанет на свои места. — Он поднес спичку к трубке. — Просто еще один ключик.