Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус - Дэн Абнетт

Керхер. Магоса органос звали Керхер. Тарсес не взял эти данные из ноосферы. Ни одного модерати не модифицировали под интерфейс ноосферы, чтобы не было конфликтов с непосредственным штекерным подключением к манифольду. Модерати входили в экипажи махин, а все члены экипажа подключаются штекерно.

Магос органос назвал свое имя, когда пришел к Тарсесу. Керхер. «Мое имя Керхер, — сказал он. — Я из гибернавтики. Мне нужно поговорить с вами. Я принес ужасную весть».

Выгрузка началась. Крановые суда, словно летающие острова, словно каркас из металлических ферм, собрались вокруг огромных воющих энергоустановок модуля. Восходящий поток воздуха усилился настолько, что края одеяния захлопали и Тарсес покрепче ухватился за ограждение платформы.

Керхер. Магоса органос звали Керхер. Керхер пришел пробудить его — и обнаружил его мертвым.

— Как это возможно? — спросил модерати Тарсес.

— Резкое ухудшение состояния? — наступал он, сознавая, что повышает голос. — Отказ органов? Но органы ведь наверняка можно пересадить? Я не понимаю, что вы мне говорите! Механикус неподвластны обычной смерти! Как он может быть мертв?

— Он мертв, — настаивал магос органос Керхер.

— Но…

— Не из-за чего-то конкретного. Весь организм. Ранения, которые он получил на Таре, были критическими. Он…

Я был там — в самом пекле, ты, жалкий человечек. Я был рядом с ним, когда он получил эти ранения, выкрикивал приказы, глядел на счетчик заряжающего автомата, следил за ауспиком, рычал рулевому, чтобы лег на другой галс. Густые джунгли, вражеская махина, рванувшая прочь, словно белый призрак, сквозь туман, и вывернутые с корнем деревья. Как быстры эти эльдарские махины, как быстроноги и легки: словно насмешка над «Виктрикс», насмешка над ее непоколебимой поступью. Мы держались, наши пустотные щиты поглощали все, что танцующий враг извергал в нас. Они были быстрыми, но хрупкими, и нам был нужен всего один точный выстрел, один точный выстрел деструктора. Неотступная «Виктрикс» — медлительная, тяжелая, но могучая убийца по сравнению с эльдарской машиной. Один выстрел. Один точный выстрел.

Мы были в пикосекунде от поражения цели, когда щит лопнул. Сенсори Нарлер закричал со своего места:

— Щит сбит, щит сбит!

Я помню, как он кричал.

Эльдарский луч трепанировал «Виктрикс». Он вскрыл внешнюю обшивку, промежуточную, внутреннюю подкожную, разбрасывая во все стороны раскаленные добела осколки и крупные капли расплавленного металла. Верхние комплексы фронтальной оптики взорвались густым ливнем искр. Нарлер потерял левую руку до локтя. Гилока, фамулюса, разрезало надвое в поясе. Задние переборки кабины лопнули, когда луч прошел насквозь и убил техножреца Солиума в кормовом отсеке. А потом взорвались задние черепные генераторы.

Луч прошел мимо, но взрывом его достало. Осколки и куски металла из затылка хлестнули, словно бритвенно-острый ураган, разбив заднюю часть раки, срезав ведущие штекерные жгуты, центральную магистраль БМУ и выбросив фонтан амниотики.

Через связь с БМУ ударила боль. Настолько сильная, что мне пришлось выдернуть штекеры, чтобы она меня не убила.

Я закричал:

— Принцепс! Мой принцепс!

— Я был там, — сказал Тарсес магосу органос. — Я был там, на Таре. Я знаю, какие ранения он получил.

— Тогда вы поймете, модерати, — произнес Керхер.

Керхер.

— Я не понимаю, — сказал Тарсес. — Он должен быть жив. Вы держали его в анабиозе с полной реанимацией, под наблюдением и со всем необходимым оборудованием. Долгого сна от Бельтрана должно было хватить.

— Мы думали так же, но ошиблись, — ответил магос органос. — Как будто там, в стазисе, он потерял желание жить. Ушел из жизни, не желая больше чувствовать боль смертного существования.

Магоса органос звали Керхер.

Крановые суда доставили «Доминатус Виктрикс» в цилиндрическую фабрикационную башню. Клетка из лесов ждала, чтобы обнять и приковать его титаническую фигуру. Когда он опустился, пневматические амортизаторы натужно выдохнули, и сервиторы принялись карабкаться по его корпусу, отсоединяя грузовые тросы.

Тарсес покинул модуль на челноке один. Челнок пристроился за подмигивающим лоцманским катером и устремился вслед за его сигналом в черную бездну, мимо дорожек световых указателей, в недра Антиума.

С ним никто не разговаривал. Орестские магосы, достававшие инструменты из тележек и вызывавшие ноосферные спецификации, чтобы приступить к ремонту, видели выражение его лица. Тарсес взбирался по лестницам, поднимался в клети вдоль лесов, слыша хлопки и шипение работающих механических инструментов, видя вспышки и призрачный свет уже начавшихся сварочных работ.

Добравшись до верха, он перешел по выдвинутому переходу к заднему черепному люку.

На мостике было невообразимо холодно. Во время перехода «Виктрикс» путешествовала в пустотном трюме. На всех поверхностях таяла изморозь. Тарсес шагнул внутрь.

Весь его мир был сосредоточен в этом месте, избранном им и предназначенном для него: зал с разноуровневым полом, круговой проход, командные кресла — модерати, рулевого, сенсори, — установленные в подбородке, амниотическое гнездо для принцепса на возвышении позади. Оторванные и перебитые кабели свисали до самого пола. Жесткую обшивку усеивали пятна высохшей крови. На мостик заглядывало фальшивое ночное небо. Тарсес поднял голову. Разорванный металл, пропоротый до внутренней обшивки, отгибался наружу. Повсюду виднелись пробоины: в древней богатой красной кожаной обивке командных кресел, в палубе, в крыше, в пультах. Некоторые экраны расколоты, некоторые разбиты.

Он положил руку на спинку кресла. Оно было холодным на ощупь. Он провел правой рукой по спинке сзади. Все еще больно. Взрывом достало всех. Что его проткнул длинный осколок, Тарсес осознал тогда гораздо позже.

— Модерати, у тебя кровь, — сказал сенсори Нарлер. Это было смешно, потому что сам Нарлер к тому времени сам истекал кровью, прижимая к груди обрубок руки.

— О! — откликнулся модерати Тарсес.

Как вчера.

Холод. Холодный металл и холодная кожа. Холодные осколки стекла хрустят под ногами. Смертельный холод. Бодрствующая «Виктрикс» была такой живой. Сам металл был живым: живое существо, махина, титан.

Перед полетом БМУ перекрыли и погрузили в спячку. Его можно и нужно оживить, но боль останется.

На плитах палубы темнело пятно — здесь Гилок, фамулюс, умер так страшно и так внезапно. Тарсес вгляделся. Отметина была похожа на ржавчину.

Оба они.

Тарсес сел в свое кресло, чувствуя, как хрустят под ним кусочки бронестекла.

Керхер. Магоса органос звали Керхер. Они пришли пробудить его, а он был уже мертв.

— Зейн, — позвал Лау, — ты здесь?

Через задний люк на мостик «Виктрикс» взобрался глава скитариев Легио Инвикта. Разбитое стекло захрустело под тяжелыми сапогами.

— Я здесь, — ответил Тарсес, медленно поднимаясь с кресла. Он глянул через пространство мостика на Лау. — Значит, ты? Не Борман?

Лау кивнул. Массивное бронированное существо, облаченное в агрессивные цвета пехоты, предназначенные угрожать и ужасать. Оружейная рука спокойно опущена вниз.

— Зейн, мне очень жаль, — сказал Лау. Его голос грохотал из аугмиттеров, словно товарный поезд на спуске.

Тарсес вздохнул и поднялся к нему по ступеням мостика.

— Мне тоже. Я сожалею о своих действиях, конечно. И понимаю, что за ними следует.

Тарсес опустился перед Лау на колени, хрустнув осколками стекла, и запрокинул голову.

— Об одном прошу, Лау: только чтобы быстро.

— Встань, — произнес Лау.

— Что?

— Встань, Зейн.

Тарсес поднялся и поднял глаза на чудовищного скитария.

— Стандартное наказание — смерть, Лау. Я понимаю это. И принимаю. Я надеялся, что Борман окажет любезность прикончить меня, но, видно, он не захотел марать руки. Давай покончим с этим побыстрее. Заряжай свою руку и стреляй.

— Зейн, Зейн, — покачал головой Лау, протянул левую руку — ту, что не была сращена с оружием, — и положил Тарсесу на плечо. — На этот раз ты натворил дел по-настоящему.

— Я знаю.

— Но ты нужен нам: «Виктрикс» должна пойти снова.

Тарсес фыркнул:

— Без принцепса или фамулюса, миропомазанного на его место?

— «Виктрикс» должна пойти снова.

Тарсес покачал головой.

— Скауген мертв, Трон помоги мне, и его ученик убит. Солиум тоже. Нет никого…

— Кузница Ореста обещала предоставить кандидатуру. Мы справимся.

— Значит… «Виктрикс» пойдет под началом другого. Хорошо. Я доволен. Она пойдет без меня.