Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус - Дэн Абнетт

— Сыт уже этим по горло. Прошу прощения, мамзель. Таков порядок.

Северин кивнула и протянула свою биометрику, позволив считывающему жезлу «обнюхать» ее.

— Не сделаете ли пируэт?

Она улыбнулась и медленно, робко повернулась кругом, пока Готч водил жезлом вверх-вниз по ее фигуре. По обеим сторонам от дверей на стенах висели тяжелые зеркала, и, поворачиваясь, она мельком уловила свое отражение. На лбу, слава Трону, никаких красных пятен не было. Она увидела статную женщину сорока восьми лет, одетую в строгое платье и пелерину из серой шерсти, застенчиво поворачивающуюся, пока великан с белой кокардой водит датчиком вдоль ее тела. Рыжие волосы, коротко, по-деловому подстриженные, в зеркале смотрелись неплохо, а деньги, которые она заплатила за недавние омолаживающие процедуры, были потрачены не зря. Ни единого изъяна, ничего не провисает, полные губы, искусно выщипанные брови, глаза, за которые умрет любой мужчина.

Ну, не то чтобы кто-то уже умер, конечно.

— Все в порядке, — сказал Готч, отключив жезл и сунув его в кобуру.

— Вы ждали чего-то другого? — спросила она, отважно рассмеявшись.

Готч улыбнулся в ответ. Улыбка из-за шрама вышла несколько кривой.

— Таков порядок, мамзель. Лишняя осторожность не помешает. Сейчас любой может украсть чье-то лицо.

— Да, я слышала, — откликнулась она.

— За ваше им пришлось бы выложить немало, — добавил он.

Северин промолчала и залилась румянцем. Это флирт или упрек за дорогостоящее омоложение?

Пока она искала, что ответить, майор Ташик нажал кодовую кнопку на стене, и тяжелые двери открылись, гудя электромоторами.

Все еще улыбаясь своей рассеченной улыбкой, Готч с поклоном пригласил ее внутрь.

— Благодарю вас, майор, — ответила она.

Внутренним кабинетом лорду-губернатору служил огромный круглый зал со световыми люками наверху, через которые, словно мед, сочился свет заходящего солнца. У одного края зала, за гигантским столом из позолоченной бронзы, стоял обитый кожей трон с высокой спинкой. Позади него висел официальный портрет Франца Хомулка, первого губернатора Ореста. В углах потолка парили светосферы. Гололитические стенные панели беззвучно прокручивали потоки данных и новостные выдержки со всех территорий.

Алеутона за столом не было. Он сидел посреди гнезда из кожаных диванов слева от нее, негромко переговариваясь с древним, трясущимся старцем в белоснежных одеждах. Северин узнала старика с первого взгляда: Каспар Луциул, прелат экуменик Министории Ореста. Экклезиархальные служки в длинных платьях предупредительно вытянулись за диванами; наверху парили страж-дроны. Рядом ждала великолепная шагающая карета из красного дерева, похожая на исповедальную будку на паучьих ногах.

— Мамзель Северин, — провозгласил сервитор.

Дроны взвились при звуке его голоса, активируя свое термобарическое оружие. Некоторые надули ангельские щечки и зашипели.

— Отставить, — произнес прелат с легким взмахом пурпурной перчатки.

Серафимы отлетели обратно. Северин пришла в голову мысль, что колец на пальцах старика многовато.

— Этта, как хорошо, что ты пришла, — произнес, поднимаясь, губернатор Алеутон.

«Как будто у меня был выбор», — подумала она.

— Не смею вас больше задерживать, ваше высокопреосвященство, — обратился Алеутон к прелату. — Благодарю вас за уделенное время и внимание.

Луциул поднялся, его движения сопровождало жужжание скрытой аугментики.

— Всегда приятно поговорить откровенно, Поул, даже в такое время. Экклезиархия безоговорочно на твоей стороне. Я верю всем сердцем, что ты не оставишь Орест в этот трудный час.

Он протянул руку. Лорд-губернатор склонился и запечатлел поцелуй на золотом кольце Творца Варна.

— Император защитит, — произнес прелат.

— Я вверяю себя, как и всегда, Трону Терры, — откликнулся Алеутон.

При помощи служек Луциул с трудом забрался в свою шагающую карету. Серафимы с жужжанием вились сверху. Служка закрыл дверь, и машина пришла в движение, клацая по плиткам пола. Служки окружили карету, один из них принялся размахивать кадилом. Луциул неторопливо направился к выходу из зала, серафимы полетели следом восходящей вереницей, словно ноты на нотном стане. Проходя мимо Северин, прелат остановил карету.

— Мамзель, — произнес он, глядя через плетеную узлами ширму. Его морщинистое лицо напоминало грецкий орех. Этта ощутила сладкий запах елея.

— Ваше преосвященство, — ответила она с поклоном.

— Император с тобой, дитя мое. Я полагаю, у лорда-губернатора есть для тебя работа. Служи ему, как родному отцу.

— Я исполню свой долг, ваше преосвященство, — сказала она.

Ее отец, владелец внутрисистемного торгового флота, увлекался «веселыми камнями» и не стеснялся пускать в ход кулаки. Так что Северин собиралась послужить лорду-губернатору гораздо лучше, чем своему старику.

За прелатом и его свитой закрылись наловые двери.

— Этта, — позвал лорд-губернатор.

— Милорд.

— Подойди, присядь.

Лорд-губернатор был облачен в тяжелые белые доспехи Гордой гвардии Ореста. Когда он сел, стало видно, как ему неудобно.

— Длинный был день, — признался он. — Я обычно одеваюсь так только для официальных случаев.

— Вы выглядите очень представительно, сэр, — сказала Северин, присаживаясь напротив.

— Спасибо. Правда выгляжу?

— Да, — ответила она. — Достойно и по-королевски.

— Что ж, слава Трону. Если Орест сгинет в огне, я по крайней мере смогу умереть, выглядя достойно и по-королевски.

Алеутон несколько секунд рассматривал плитки пола, затем поднял взгляд на Северин.

— Прошу меня простить, Этта. Длинный был день. Как ты, наверное, знаешь, мы увязли в этом по самую шею.

— Я посвящена в некоторые детали, сэр, — сказала она. — И знаю, что ситуация в южных ульях достигла критического уровня.

— Они громят нас, Этта, — вздохнул он. — На нас обрушилась война, а мы оказались неспособны с ней справиться. Три часа назад я подписал указ о призыве третьей очереди резерва СПО.

— Третьей? О боже!

Алеутон кивнул:

— Дошло уже до этого. Ох, бедняги! Среди них нет ни одного приличного вояки, но я должен исполнять свой долг.

— Как я поняла, Легио Темпестус вступил в бой с врагом, сэр.

Алеутон откинулся назад и вздохнул:

— Восемь дней назад. Их бьют по всем фронтам. Двадцать две махины — все, что Макарот позволил нам держать для постоянной обороны. У врага сил как минимум всемеро больше. — Он дотянулся и взял стопку бумаг с черной каймой. — Видишь это? Извещения о смерти. Восемь штук. Восемь махин мертвы. О чем тебе это говорит?

— О том, что Механикус Ореста, должно быть, в трауре, — ответила Северин. — И что мы несем унизительные потери. И что магистр войны Макарот оставил нас практически беззащитными ради своей погони за славой.

Алеутон пожал плечами.

— Ты точно не военный советник, Этта? Потому что именно об этом твердят мне мои советники. Двадцать две махины. Этого явно недостаточно для охраны мира-кузницы. Макарот выжал нас до капли и бросил на съедение волкам.

Она улыбнулась и спросила:

— Зачем я здесь, сэр?

Алеутон отбросил бумаги на другой край дивана.

— Сегодня, благодаря Трону, мы заручились военной помощью другого легио — Инвикты. Он был на пути к саббатскому фронту. У них сорок восемь махин. И они согласились изменить курс, чтобы поддержать наши усилия.

— Слава Трону, — произнесла Северин.

— Это сможет изменить ход войны, — продолжал Алеутон. — Будем надеяться, что сможет. Инвикта приземлится через два дня, если позволят условия.

— Вы не ответили на мой вопрос, сэр. Зачем я здесь?

— Кто самый важный человек на Оресте, Этта? — спросил он.

— Конечно вы, лорд-губернатор. Вы правите этой системой и всем, к ней прилегающим.

Алеутон улыбнулся.

— Хотел бы я, чтобы это было так. Орест — Кузница, Этта. Здесь правят Механикус. Мою власть, собственно — само имперское присутствие — здесь только терпят.

— Механикус служат Трону Терры, — непонимающе сказала Северин.

— Механикус — отдельная раса, — поправил Алеутон. — Они действуют по собственному разумению, и счастье Империума, что их замыслы совпадают с нашими. С самого начала этой эры мы — два человеческих вида, идущие к общей цели.

Северин медленно прошептала:

— Я понимаю, что у нас есть отличия. Трон знает сколько я потратила времени, пытаясь обсуждать соглашения с магосами. Они очень замкнуты. Но по правде говоря, они так же верны Императору, как и мы. Ведь так, сэр?

Алеутон подал знак ожидающему приказов сервитору:

— Амасек, одну порцию. Этта?

— Спасибо, ничего не нужно, сэр.