Последний негодник - Лоретта Чейз

Впрочем, он отбросил коробку в сторону и выхватил шляпку.

– Здесь же моя серебряная булавка, – воскликнул он. – Теперь ты чуешь, на что это похоже? К ущербу вдобавок еще и оскорбление. После того, как твоя хозяйка спрятала вот эту вещь, хотя знала, что она моя, и солгала, когда я спросил, не оставил ли я где здесь булавку, она еще имеет наглость выставлять напоказ мою вещицу на публике, украшая свою вульгарную шляпу, никак не меньше.

– Я не знала, – донесся встревоженный голос девушки. – Никогда ее прежде не видела. Клянусь, мосье.

Ноги в чулках придвинулись к кровати, затем исчезли из виду, когда он забрался на нее, и тюфяк осел под его весом. Девица пронзительно вскрикнула.

– Тебе вот так нравится, Аннет? – спросил мужчина, в голосе слышался отзвук злого веселья. – Хочешь стать моей подушечкой для булавок на час или около того? Я могу придумать множество интересных мест, куда…

– Пожалуйста, мосье. Это не я. Я не брала ее. Почему вы меня наказываете?

– Потому что я очень зол, Аннет. Твоя хозяйка украла мою замечательную маленькую булавочку – вот такую, а вещица мне дорого обошлась. И сводня умыкнула – или увела – малышку-цветочницу, на которую я положил глаз. Хорошенькую крошку-хромоножку, совсем одну в целом свете. Прошлым вечером ее не оказалось на обычном ее месте на Ковент-Гарден, но Корали-то там крутилась, сплошные улыбочки. И сегодня вечером девчонки как не бывать.

Опять заходил ходуном тюфяк, и девица закричала.

Лидия почувствовала, как рядом напрягся Эйнсвуд. Она тоже натянулась, как струна, страстно желая вылезти и ударить бесчувственное мерзкое животное над ними. Но девушка начала хихикать, и Лидия напомнила себе, кто такая Аннет: в безжалостности и жестокости она уступала лишь мадам Бриз, именно Аннет обычно помогала Джосии и Биллу укрощать новых девочек.

Лидия нащупала руку Эйнсвуда и сжала ее, этим жестом велев ему оставаться на месте.

– Нет, тем самым ее не накажешь, верно? – говорил мужчина. – Что ей за дело, что я творю с тобой?

Ноги снова спустились на пол. На этот раз мужчина собрал одежду, так поспешно сброшенную прежде.

– Одевайся, – приказал он. – Или, если предпочитаешь, оставайся раздетой. Но ты ведь собиралась на охоту за сокровищами, Аннет, и я надеюсь ради твоего же блага, что она будет успешной.

– Но я не знаю, что сталось с драгоценностями.

Сердце Лидии чуть не выскочило через горло.

Девица знала, что драгоценности пропали. Очевидно ее клиент возвратился или неожиданно появился и прервал ее обыск в спальне Корали. Должно быть, Лидия с Эйнсвудом слышали доносившуюся снизу перебранку Аннет и этого мерзкого типа.

Мужчина засмеялся.

– Что хорошего мне в том крысином гнезде? Понадобятся недели, чтобы распутать его, и ради чего? Несколько настоящих вещиц среди непомерного множества никчемных безделушек. У Корали нет ни вкуса, ни проницательности, одна жадность. Нет, моя маленькая подушечка для булавок. Я хочу серебра, золота и банкнот. Всю коробку. Я знаю, как она выглядит, и сейчас разыскивать ее не в настроении.

– Мосье, умоляю. Она лишь мне сказала, где та коробка. Если ценности исчезнут, она обвинит меня и…

– Скажешь, что это я тебя заставил. Я хочу, чтобы ты ей все рассказала. Хочу, чтобы она знала. Так где это?

Немного помолчав, Аннет угрюмо ответила:

– В подвале.

Ее поклонник направился к двери.

– Я подожду снаружи, пока ты принесешь. Поторопись.

Тюфяк подпрыгнул, когда девушка слезла с кровати. Пробормотав что-то по-французски так тихо, что Лидия не разобрала, Аннет подхватила свою одежду и заспешила вслед за кавалером.

Лишь только за Аннет закрылась дверь, и Лидия с трудом перевела дух, как Эйнсвуд пихнул ее.

– Уходим, – прошептал он.

Лидия покорно выбралась из-под кровати не без помощи его руки на ее заду, поторапливавшей девушку вылезти. Он не стал дожидаться, когда она поднимется с пола, дернул ее вверх и подтолкнул в сторону двери, ведущей в светлую кладовую.

Им пришлось выждать у окна, пока какой-то слуга выйдет из уборной. Моментом позже, когда лакей удалился, Лидия спустилась вниз с крыши. В то же самое время Эйнсвуд достиг земли и схватил напарницу за плечо.

– Стойте здесь, – пробормотал он ей на ухо. – Мне кое-что нужно сделать. Это не займет много времени.

Лидия пыталась подчиниться приказанию, но спустя несколько напряженных минут любопытство пересилило. Она осторожно пробралась вдоль внешней стены нужника и выглянула из-за угла.

Там она увидела внушительную фигуру Эйнсвуда, прислонившегося к стене дома около лестницы, ведущей под землю. Потом оттуда стал карабкаться человек, державший в руках небольшую коробку. Он замешкался, узрев лениво расположившегося типа с маской на лице, и начал было снова спускаться, но Эйнсвуд двигался очень быстро.

Пока ошеломленная Лидия наблюдала за этой картиной, герцог вытащил человека с лестницы и припечатал к стене. В то же самое мгновение, как Эйнсвуда кулаком врезал тому в живот, коробка, издав лязганье, упала на землю. Мужчина согнулся пополам. Огромный кулак заехал снова, на этот раз по физиономии, и тип сверзился на землю.

– Ах ты, опарыш-дерьмоед, – произнес Эйнсвуд хриплым голосом с жесткими нотками, который Лидия с трудом распознала. Отвернувшись от своей бесчувственной жертвы, герцог стащил платок с лица. Он отбросил его в сторону, направляясь к ней.

Не отдавая себе отчета, она стащила собственную маску.

Эйнсвуд схватил Лидию за руку и потащил с узкого дворика на Фрэнсис-стрит.

До самой Тоттенхем Корт-роуд Лидия не могла обрести речь.

– Какого черта! Что все это значило? – задыхаясь, спросила она.

– Вы его слышали, – ответил он тем же угрожающе хриплым тоном. – Та цветочница. Ведь он хотел соблазнить ее – и, как вы можете сообразить, именно эту участь он ей все еще прочит.

Лидия приостановилась и взглянула на его руки, потом на его суровое сердитое лицо.

– Ох, Эйнсвуд, – вполголоса воскликнула она. Потом потянулась и сграбастала его за плечи. Она намеревалась потрясти его, потому что он такой плут – притворялся прошлым вечером, что выбросил деньги на девчонку единственно затем, чтобы убрать ту с дороги.

Лидия начала было трясти его. Но потом ее руки сомкнулись вокруг этих внушительных плеч, и взамен она его крепко обняла.

– Спасибо вам. Именно это мне самой хотелось сделать – врезать ему.

«И могла бы расцеловать вас за это», – подумала она, задрав снова голову и взглянув в его помрачневшее лицо.

Но просто подумать ей оказалось недостаточно.