Мое карательное право (СИ) - Блум Мэри

— Сдаем смартфоны, господа, — проворковала она.

Четверка озадаченно переглянулась.

— Зачем? — спросил Шереметьев.

— Здесь собираются те, — ответил я, — кто стоят у руля империи. Зачем нам нужен компромат?

— Хотите, чтобы он был только у вас? — протянул один из приятелей князя.

— По-любому здесь камеры, — подхватил Шереметьев, шныряя глазами по углам огромного зала.

— Сегодня они выключены, — сказал я.

Эрик рядом подтверждающе закивал.

— Но если вы мне не доверяете, — добавил я, — можете уйти в любой момент.

В этот миг несколько девушек прошествовали мимо, ритмично покачивая бокалами и бедрами.

— Ну что вы, Илья Андреевич, — провожая взглядом красавиц, Шереметьев бросил смартфон в мешочек. — Зря мы, что ли, приехали? Тем более и вы не праведник, раз такое организовали…

Он и сам еще не понимал, насколько прав. Следом смартфоны побросали и его приятели.

— Проходите, — я любезно обвел рукой зал, — занимайте места.

Вся четверка охотно двинулась вглубь клуба. Девушки сами окружили их, поднося бокалы и развлекая разговорами. Вскоре воздух наполнился незатейливой болтовней, звоном хрусталя и беззаботным смехом. А гости все продолжали прибывать — хоть прямо тут вычеркивай их из списка. Пара аристократов приехали с охраной, которую, как и смартфоны, им пришлось оставить на входе.

— А если вы что-то замышляете, Илья Андреевич? — прищурился граф Литвинов и сразу же выпрямил брови, боясь, что появятся морщины.

Какие же все сегодня разговорчивые — на собрании бы так говорили. На вид слегка за двадцать, хотя по документам графу уже под пятьдесят. В империи его по праву считали самым большим любителем пластики, инъекций и магических практик по поддержанию молодости, которые он щедро проводил над своим увядающим лицом. Говорят, есть и побочка: облучаются мозги. И граф, на мой взгляд, являлся тому отличным подтверждением. Если думает, что я что-то замышляю, то зачем приехал? Чтобы спросить?..

— Как и вы, я без охраны, — отозвался я.

Крис рядом со мной лучезарно улыбнулась, а Вэл перекинула толстую косу со спины на грудь, явно пытаясь прикрыть декольте. Приняв такой ответ, Литвинов степенно прошествовал в зал, где его тут же окружили красавицы и повели к длинному столу. А его охранники отправились в специальную комнату, где для них накрыли отдельный стол, и стены которой, как заверил меня Эрик, не пропустят ненужных звуков из остального клуба.

К назначенному времени собрались почти все гости, разбрелись по залу, беспечно болтая, угощаясь закусками, покачивая бокалами и вовсю заигрывая с девушками. Обычно на любом мероприятии у меня — будь то день рождения, или прием в Фонде — они злословили за моей спиной. Сейчас же обо мне словно забыли, увлекшись стройными ножками приглашенных красоток. Я же, поднявшись на второй этаж, наблюдал за ними с высоты лестницы и пока не спешил присоединяться.

Дверь хлопнула, впуская последних гостей. Однако ни один из Зиминых не приехал: ни дед, ни его сын, ни трое внуков. Зато заявился Юра Меньшиков, ввалившись в клуб вальяжно, как к себе домой.

— А мальчишник тут?

Смешок сдержать не удалось. Вот же клоун.

— Какой еще мальчишник? — озадаченно откликнулся граф Литвинов и снова выпрямил брови, стараясь не хмуриться.

— Мне сказали, что у Воронцова тут мальчишник, — сбросив смартфон в мешочек, Юра протопал к столу.

— Так помолвку же вроде не возобновили, — отозвался кто-то из кучки гостей.

— А может, он празднует заранее, — со смешком подхватил князь Шереметьев. — Боится, что до свадьбы не доживет…

Сплетни понеслись по воздуху, заполняя зал — ироничные, язвительные, едкие. Они видели, что меня рядом нет, и привычно не стесняли себя в словах. Незамеченный никем, я стоял на вершине лестницы и смотрел на них сверху вниз — таких далеких, маленьких и незначительных, копошившихся под моими ногами, как жуки в гигантской коробке.

Вот уже не первый год мне часто снится один и тот же сон. Я стою на самом верху высокой каменной башни, аж упирающейся в небеса, и смотрю вниз. Там бродят люди, двигаются, толкаются, шумят о чем-то. А я стою один, вижу их, слышу — и не могу к ним спуститься. В моей башне нет ни дверей, ни окон, ни лестниц — только плоская крыша на высоченной груде камней, и я не знаю, кто их воздвиг: я сам или все они.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Вам одиноко, господин? — спросила рядом Вэл.

Скорее, горько. Временами кажется, что весь мир против меня. Все злословят, злорадствуют, завидуют и порой даже ненавидят. Насмешки, ехидство, колкие взгляды, шепот за спиной — из этих камней и сделана моя башня.

— Хозяин, если хотите… — начала Крис.

— Не мешайте настраиваться, — хмыкнул я.

Эрик внизу, действуя как распорядитель вечера, ловко рассадил гостей за столом. Красавицы опустились рядом, звонко щебеча и шаловливо улыбаясь, развлекая и расслабляя гостей — эти девушки знали свою работу. Спустившись, я подошел к месту в самом центре стола, которое было оставлено для меня. Приятель поймал мой взгляд и выключил музыку. Разговоры мигом затихли, хрусталь перестал звенеть — и огромный зал окутала тишина. Гости разом повернулись ко мне, уставившись пытливо, как смотрят на зверька в клетке, который должен их развлекать. Нет, господа, в клетке сегодня не я. Сегодня все вы пленники моей башни.

— Дамы нас ненадолго покинут, — сказал я.

Десятки стульев мгновенно скрипнули. Девушки послушно поднялись, поставили бокалы и дружной вереницей пошли к выходу. Остались только две мои спутницы, замершие неподалеку у стены.

— Илья Андреевич, неужели вы хотите испортить вечер? — пробормотал один из дворян, провожая глазами туго обтянутые тканью бедра красавиц.

Последняя переступила порог, а следом за дверь выскользнул и Эрик. По ту сторону тут же протяжно лязгнул тяжелый замок, блокируя выход. Все остальные двери тоже были надежно закрыты, а окон в зале не было — правда, гости об этом еще не думали. В повисшей тишине я выдвинул стул и сел.

— Для начала хочу поблагодарить всех собравшихся. За то, что нашли время и сегодня пришли. Ваше здоровье, господа.

Я поднял со стола бокал с вином, и, повторяя за мной, все вскинули в воздух по бокалу.

— Ваше здоровье, Илья Андреевич! — хором выдали они.

Десятки хрустальных стенок взмыли к губам. Красная, как кровь, жидкость полилась внутрь, отравляя горечью, а затем бокалы со звоном опустились на скатерть.

— Ваше Сиятельство, — попросил один из гостей, — а можно уже девушки вернутся?

Какая наивность. Неужели еще не поняли, что девушки больше не вернутся? Я неспешно обвел глазами собравшихся здесь дворян. Они щурились, скалились, ухмылялись в ответ. Пили за мой счет, но при этом даже не старались выказывать почтение. Пили за мое здоровье, но при этом желали мне смерти… Вэл, а лицемерие — грех?

— Грех, господин, — отозвалась стоящая сзади ангел в моей голове.

— Один из вас меня предал, — вслух начал я. — А может, и не один. Может, вы все собрались, чтобы меня предать…

— Что за паранойя, Илья Андреевич? — фыркнул князь Шереметьев.

— Думаю, — я продолжал медленно скользить взглядом по присутствующим, — вы знаете, что на меня недавно покушались. Кто-то хотел отнять у меня жизнь…

Гости начали хмуриться, еще не понимая, к чему я клоню.

— Разумеется, все согласятся, что, чтобы отстоять свою жизнь, у меня есть право пойти на любые средства… В каждом бокале вина, который вы выпили за мое здоровье, был яд. Вы все отравлены, — пояснил я. — И все умрете. В течение ближайшего часа.

Десятки лиц уставились на меня — ошеломленно, шокированно и одновременно недоверчиво.

— Плохая новость в том, — добавил я, неторопливо вращая бокал с красным вином, которым каждый из них успел насладиться, — что этот яд из бездны, и ваша обычная магия не поможет. Ничего не поможет… Но есть и хорошая новость.

Стул звучно скрипнул в тишине — такой глухой, будто зал клуба на миг превратился в холодный каменный склеп.