Легенда Горы. Если убить змею. Разбойник. Рассказы. Очерки - Яшар Кемаль

Маленький Осман — самый отважный из всех нукеров, любимец эфе. Эфе сломлен, у него отнимаются руки и ноги. Но поквитаться с Чамлыджалы он так и не может. А ночью тот ускользает.

На другой день опять приходит посыльный:

— Чамлыджалы ждет тебя. Если осталась, говорит, у тебя хоть капля мужества, приходи. Но без жандармов.

— Нет, — решительно произносит Хаджи Мустафа, — не щадишь самого себя, так пощади своих нукеров.

Чакырджалы долго молчит. Наконец:

— Возвращаемся домой, Хаджи. Я уже и так сделал ошибку, которая стоила жизни Маленькому Осману.

10

После того как Чакырджалы спустился на равнину, горы наводнились разбойниками. Тридцать — сорок шаек, сто — сто пятьдесят разбойников. И хуже всех — Чамлыджалы.

Все шайки между собой враждуют. У всех у них разные покровители. За спиной Чамлыджалы стоит Садык-бей, сын Хаджи Али-паши. За Чакырджалы — Уитол и Саид-паша, сын Кямиля-паши. Садык-бей и другие сыновья Хаджи Али-паши, представляющие интересы знати, выступают против Кямиля-паши — ясно, что они враги Чакырджалы.

Пока Чамлыджалы находится в горах, он не может уничтожить Чакырджалы, живущего на равнине. Это хорошо понимают некоторые вельможи падишахского двора. Чамлыджалы, как и Чакырджалы, присваивают звание кырсердара. Он должен спуститься на равнину. В айдынском правительственном доме готовится пышная встреча.

Чакырджалы хорошо знает обо всем этом. В душе у него поселяется беспокойство, тревога. Перед глазами снова начинают маячить постылые, нелюбимые горы. И однажды он призывает Хаджи.

— Слушаю, мой эфе.

— Мы что-то засиделись на одном месте. Пора собираться в дорогу.

Хаджи доволен. Довольны и нукеры: праздносидение им уже невмочь. Впереди — жаркие дела. Снова будут они нагонять страх на ага, беев и богачей. Острой саблей будут гулять по головам знатных господ, притесняющих простой люд.

— Хаджи!

— Слушаю, мой эфе.

— Завтра Чамлыджалы будут чествовать в Айдыне. После этого он отправится к себе в деревню. Тут-то мы его и перехватим. Порадуем его превосходительство Хаджи Али-пашу.

— Порадуем, мой эфе, — ухмыляется Хаджи Мустафа.

Выбрали подходящее место у дороги, окопались.

— Сегодня мы сделаем доброе дело, Хаджи, — прикончим этого ублюдка.

Решение снова уйти в горы больше всех обрадовало Чобана Мехмеда. Он не выпускал из рук кавала. Играл и пел. Пел и играл. Этот могучий, высокий, как сосна, парень превратился в малолетнего ребенка. И хотя не говорил ни слова, всем и так было понятно, что у него на душе.

— Пусть только Чобан стреляет в Чамлыджалы, — приказывает Чакырджалы.

У Хаджи вытягивается лицо.

— Нельзя так, — пробует он протестовать. — Мы все должны стрелять…

— Не спорь. Как я сказал, так и будет, — обрывает Чакырджалы.

— Эфе лучше знать, — покоряется Хаджи.

Сидя в укрытии, Чобан нетерпеливо поигрывает ружьем.

И вот вдалеке показывается Хюсейин со своей шайкой. Все они на конях, из-под копыт летит пыль. Чакырджалы и его люди затаили дыхание, ждут, когда выстрелит Чобан. Дело нехитрое, надо только подпустить их поближе и стрясти этого Чамлыджалы, как грушу.

Всадники все ближе и ближе. Не утерпел Чобан, нажал на спусковой крючок. Никак не думал, что промахнется. Но промахнулся. Чамлыджалы молнией соскочил с коня, лег и пополз к ближайшим кустам. Ползет, а сам ругается и отстреливается.

Трое из его шайки были убиты. Уцелевшие залегли. Завязалась перестрелка. Чобан просто умирал от стыда. И вдруг вскочил и бросился бежать, дико вращая глазами. Сейчас он схватит этого Чамлыджалы, задушит его в своих руках!

— Ложись, Чобан!

Словно подрубленное дерево, рухнул Чобан на бегу. Только и успел воскликнуть:

— Вай-вай!

Стычка длилась еще долго. Шайка Чамлыджалы была уничтожена. Но главарь, воспользовавшись наступлением ночи, сумел ускользнуть.

Потеря Чобана тяжелым камнем легла на сердце Чакырджалы. На этот раз он свирепствовал в горах как никогда. Ага и знать буквально стонали от него. В конце концов власти решили направить против него Кара Саида-пашу.

Кара Саид-паша был видным военачальником, любимцем падишахского двора. Молодой еще человек, энергичный, бодрый. Всюду, куда его ни пошлют, одерживает победу. Особенно отличился в Албании. Поэтому, когда Кара Саид-паша выехал в Измир, падишахский двор был убежден, что с Чакырджалы покончено.

Кара Саид-паша был уверен в себе. Но еще более уверено в нем было правительство. Прибыл он прямо из Салоник с полностью укомплектованной фырка, или, как теперь говорят, дивизией. К тому же ему был придан весь измирский полк, предназначенный для преследования разбойников, и еще несколько отрядов.

Дивизия, полк, отряды да еще враждебные Чакырджалы разбойники — целое войско! Идут — земли под ними не видно. А Чакырджалы не унимается. Тут перестреляет десяток людей, там ограбит пяток богатых домов, еще где-нибудь похитит толстосума — и в горы.

Каждый раз, получив сообщение об очередном набеге, Саид-паша злится, беснуется, даже зубами скрежещет. Кричит во всю глотку:

— Неужели этот наглец не слышал о моем прибытии? Или он не знает, с кем имеет дело? Да нет же, знает. Разбойники, да еще такие, как Чакырджалы, все знают. Почему же он так себя ведет? Уж не рехнулся ли?

Паша — воин бывалый, опытный. Он все сильней наседает на Чакырджалы. Но ведь это Чакырджалы, так легко его не возьмешь. Вот он совершил набег. Как только об этом доносят Саиду-паше, тот немедля выступает вместе со всей своей армией. Но Чакырджалы уже нет, ищи ветра в поле. Наутро разбойник объявляется в двух дневных переходах от этого места. Он умудряется дурачить целую дивизию во главе со столь прославленным командиром. Саид-паша, однако, не падает духом, неустанно продолжает преследование. Мало-помалу Чакырджалы выбивается из сил. Этот паша, убеждается он, вполне заслуживает своей репутации, заслуживает доверия падишахского двора. А паша неутомимо распутывает все хитрости эфе, снова и снова отыскивает потерянный след, наступает на самые пятки. Его настойчивость начинает пугать Чакырджалы.

«От этого человека нет спасения, — думает он, — рано или поздно он меня схватит. Надо что-то придумать. Или снова спуститься на равнину».

Он прикидывает и так и этак, но не видит никакого выхода. А Саид-паша неотступно следует за ним, не дает ни дня передышки.

И вот однажды паше доносят, что Чакырджалы находится на горе Икиз. Гора эта крутая, склоны ее усеяны многочисленными скалами. Паша окружил гору. Предупрежденный о его приближении, разбойник мог бы давно уже уйти, но остается. С самого утра напрягает свой ум и наконец принимает, может быть, самое дерзкое решение в своей жизни.

— Хаджи Мустафа!

— Слушаю, мой эфе.

— Этот Саид-паша совсем нас допек. Верно?

— Верно, мой эфе.

— Ужасно настырный человек. Если дело так пойдет и дальше, он всех нас перебьет.

— Перебьет, мой эфе.

— Ты меня понимаешь, Хаджи?

— Понимаю. Другого средства нет.

— Ну что ж… Готовьтесь. Устроим засаду в ущелье.

Ущелье, где они решают устроить засаду, узкое, настоящая теснина с отвесными и гладкими — словно отшлифовали — стенами. Подняться на гору можно только через это ущелье, другой дороги нет.

— Чтобы никто из вас не смел стрелять до меня! — предупреждает эфе своих нукеров. — Даже если по вас будет палить все войско паши. Умрите, но не стреляйте.

— Все поняли, первый выстрел твой, — отвечает за всех Хаджи.

Чакырджалы расставляет своих удальцов за скалами. Так, чтобы их невозможно было окружить. Боеприпасов — более чем достаточно. В таком месте горстка храбрецов может выдержать натиск целой армии.

В ущелье показывается голова колонны, такой длинной, что хвоста даже не видно. Впереди восседает на своем скакуне сам паша. Естественно, он не допускает и мысли, что Чакырджалы может устроить ему засаду.

Все ближе и ближе паша. Вот он уже совсем рядом. Стоит нажать спусковой крючок, и паша свалится как мешок.

Чакырджалы раздумывает, не зная, как поступить. Руку его останавливают не только вполне понятные опасения, но и жалость к молодому паше, проезжающему мимо.

Позднее, когда эфе спустится на равнину, он так будет рассказывать родным и друзьям об этом случае:

— Вижу, прямо подо мной, на коне, — Саид-паша. Красивый, статный, будто лоза, совсем еще молодой человек. У меня просто рука не поднялась на него.

Объяснение вполне правдоподобное. И все же дело обстояло не столь просто. Чакырджалы превосходно понимал, какими последствиями угрожает ему убийство паши. Все взвесив, он отказался от своего первоначального намерения.

А по дну теснины все тянулась бесконечная колонна, шли аскеры, жандармы. Чакырджалы оставался на прежнем месте. Укрытие было надежное, и он знал, что обратный путь тоже пролегает через ущелье.