На восходе луны - Татьяна Туринская

А потому, несмотря на обилие неприязненных чувств к Тореадоровичу, не могла уйти просто так, без повода. Вот если бы не беременность Натальи, жены Антона, если бы она уходила к нему, она могла бы оправдать свой уход от Каламухина большой и чистой любовью. И пусть только она сама знала бы, что любовь ее к Антону хоть и большая и чистая, но, прежде всего, является дружеской — для посторонних-то людей ее любовь к Антону была бы веским основанием. И Каламухину, наверное, было бы не так обидно: ну полюбила женщина, с кем не бывает, что ж тут поделаешь? Тем более в данном случае Марина вполне могла бы сослаться на то, что уходит якобы к отцу своего ребенка — уж такое объяснение устроило бы всех. А так просто, без причины, взять и уйти, бросить фактически ни за что ни про что… Это ведь равносильно тому, что во всеуслышание объявить о полной неспособности Тореадоровича к семейной жизни. То есть оскорбить, ославить на весь свет… Нет, на это Марина пойти не могла. Понимала, что глупо, но ничего не могла с собой поделать. И целую неделю, наступив на горло собственной песне, изображала счастливую супругу. Но терпение ее все-таки оказалось небезграничным…

Очередная суббота, очередное пробуждение в шесть часов утра. Марина лютой ненавистью ненавидела субботы и воскресенья, если не считать последнего месяца, когда от субботы до субботы жила надеждой встречи с Антоном. По своей природе Марина была ярко выраженной совой и очень тяжело просыпалась по утрам. Раньше, живя с мамой, всю рабочую неделю жила ожиданием выходных, когда наконец сможет себе позволить поспать подольше, да и Аришенька отоспится вволю. Став же женой Каламухина и перебравшись в его дом, памятуя о том, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят, вынуждена была подчиняться правилам его дома. А правила были еще те… Если в будни Марина с трудом просыпалась в семь часов утра под неумолимое треньканье будильника, то по выходным ровно в шесть часов ее будил рев телевизора. Витольд, ярый поклонник мотоспорта, вернее, телевизионной его версии, жил всю неделю ожиданием выходных, чтобы всласть оттянуться перед телевизором, наблюдая перипетии спортивной борьбы за лидерство. Смотреть состязания без звука ему было неинтересно, звук включался почти на полную мощность, так, чтобы обстановка максимально соответствовала ощущению реального присутствия на трибуне стадиона. И болел Каламухин искренне и щедро, что называется, от души, сопровождая каждый вираж восхищенными комментариями, естественно, опять же во весь голос… То, что рядом страдает хронически невысыпающаяся супруга, что Аришка испуганно подскакивает на своем раскладном кресле, его нимало не волновало…

Все как всегда. Только на сей раз, услышав обиженный Аришкин всхлип, Марина почему-то не выдержала:

— Да выключи ты наконец телевизор! Или хотя бы сделай потише! Имей же совесть — мы с Аришкой хотим спать!

Каламухин нехотя оторвался от созерцания спортивных баталий и изрек менторским тоном:

— Марииина, что за истееерика? Ты же прекрасно знаешь, что по выходныыым я смотрю гооонки. Я целую неделю работаю ради тогооо, чтобы в выходныыые с удовольствием поболеть у телевииизора!

Марина вспылила:

— А я что, по-твоему, целую неделю ерундой занимаюсь?! Я тоже целую неделю работаю в ожидании выходных, чтобы хоть два раза в неделю выспаться по-человечески!

— Тебе бы только спааать, — возмутился Тореадорович. Но даже в крайне возмущенном состоянии не забывал противно и занудно тянуть слова. — Сколько можно спааать? Отдых должен быть актииивным!

— И вот это ты называешь активным отдыхом? Поорать с утра пораньше перед телевизором? Подергаться в постели, радуясь чужой победе, чужим успехам? Выключи телевизор, я сказала! Дай поспать ребенку!

Каламухин грозно сдвинул брови:

— Я чтооо, не могу в собственном доме посмотреть телевиииизор?!

— Можешь, — спокойно, но твердо ответила Марина. — Но не тогда, когда мы с Аришкой спим.

— Ну, знаааешь, — возмутился Витольд. — С какой стааати я должен менять свои привыыычки? Я всю жииизнь смотрю эти гонки по выходныыым, ровно в шесть часов утрааа. И если бы ты была повнимааательнее, ты бы уже это знааала. Но тебе, как я погляжуууу, абсолютно наплевать на мои привыыычки.

Марина возразила угрожающе тихо, и, будь Каламухин хоть чуточку внимательнее, он бы догадался, что сейчас ему лучше остановиться, не накалять страсти до предела:

— Нет, Витя, это тебе абсолютно наплевать на наши с Аринкой привычки и желания. Ты просто не способен понять, что не ты являешься центром вселенной, что каждый человек индивидуален и имеет право на собственные желания. Если тебе очень хочется посмотреть эти гонки, ты спокойно можешь записать их на видик и посмотреть в любое удобное время, а мы с Аришкой выспимся. Пожалуйста, выключи телевизор.

— Нееет, Марина, ты не понимаааешь! Запись — она и есть зааапись. Мне неинтересно смотреть в заааписи, я хочу смотреть вживууую!

— Ты и сейчас смотришь в записи — не думаешь же ты, что эти соревнования проводятся именно сейчас, сию минуту? Так что не будет никакой разницы, если ты посмотришь гонки немного позже, когда мы с Аришкой уйдем к бабушке.

— Мариина, какая же ты непоняяятливая! — возразил Витольд. — Даже если это и зааапись, то ее сейчас смотрят миллионы людееей. И то, что я смотрю эту запись одновременно с нииими, создает иллюзию сопричааастности. И это совсем не то же сааамое, что смотреть эту же запись в одинооочестве.

Марина прищурилась, вглядываясь в супруга. Господи, да как же она его терпит? Вот это серое ничтожество, возомнившее себя пупом земли, будет диктовать ей условия, а она должна беспрекословно им подчиняться?!

— Витя, ты никогда не задумывался, как ты выглядишь в чужих глазах? Тебе никто не говорил, что ты дикий зануда, если не сказать больше? Ты считаешь, что педантизм является твоей сильной стороной? Ты считаешь себя хорошим человеком и замечательным мужем? Ты вообще не догадываешься, какие чувства я к тебе испытываю?

Каламухин набрал в легкие побольше воздуха, собираясь, видимо, в крутой форме отчитать супругу за непочтительное отношение, но лишь резко его выпустил, издав глухое 'пффф'. Поразмыслив еще мгновение, добавил:

— Ты выбрала неудааачное время для семейных скандааалов, дорогааая. Позволь мне спокооойно досмотреть передааачу, а после я с тобой серьёоозно поговорю, — и гордо уставился в экран телевизора. Правда, на его лице уже не было того удовольствия, с которым он смотрел программу раньше.

Марина хотела было поставить наконец точку в отношениях, да тут так не вовремя заканючила Аришка: