Человек с двойным дном - Владимир Гриньков

Нырков подошел к Корнышеву и вдруг его порывисто обнял.

– Ты не представляешь, Слава, как нам повезло! – сказал он. – Теперь ты в полной безопасности!

Чувства его переполняли, и он не мог этого скрыть.

* * *

За домом обнаружилась открытая терраса: столы и стулья, как в загородном ресторане на открытом воздухе. Даже меню на столах присутствовало.

– Нас покормят, – сообщил Нырков.

– Я проголодался, – запоздало обнаружил Корнышев.

За весь этот день, наполненный событиями, он ни разу не подумал о еде.

Их обслуживал официант, статный парень в идеально отутюженной одежде, настолько вышколенный, что мог бы, наверное, обслуживать великосветские рауты.

Нырков попросил принести ему водки, икры и грибов. Он хотел залить в себе свой недавний страх. Корнышев подошел к делу более основательно и заказал много разных блюд. Было в этом что-то от предусмотрительности бездомного бродяги, который не знает наверняка, когда ему еще предоставится возможность наесться впрок.

– Давай выпьем за удачу! – предложил возбужденный Нырков.

Взял в руку рюмку с водкой. Рука дрожала. Точно, сильно перенервничал. Корнышев же был спокоен. Ему столько всего довелось пережить за последнее время, что сегодняшний день, собственно, и не выбивался из общего ряда.

Они молча чокнулись и выпили.

Птицы порхали в кронах деревьев. Слабый ветерок приносил приятную свежесть. Вкусно пахло съестным. В эти минуты легко было поверить в то, что оказался в раю.

– Я служил у этого человека. В охране, – сказал Нырков и повел рукой вокруг, давая понять, что речь идет о владельце этого огромного поместья. – Левочкин, российский олигарх. Ты о нем слышал?

– Нет, – признался Корнышев.

– Ничего удивительного. Он и в России не слишком знаменит, а уж в Африке о нем наверняка не слышали. Левочкин не первого сорта олигарх, он не так известен, как Фридман, Вексельберг или Потанин. Это все звезды, элита бизнеса – а есть второй эшелон, это тоже богатые люди, и их очень много. Вот один из них Левочкин и есть. Он много чем занимается. И недвижимость у него, и самолеты есть свои, и какие-то заводы… На Западе у него тоже бизнес. Но если спросишь меня, на чем он свои основные деньги зарабатывает, я не отвечу. Если бы я знал – был бы богат, как Левочкин. Но мы с тобой, брат, так не умеем, – самокритично признал Нырков, но он нисколько не расстраивался, похоже, по этому поводу.

Они выпили еще по рюмке водки.

– Но ты не смотри, что он не Фридман, – сказал Нырков, хрустя пупырчатым огурчиком. – Он человек с большими связями. Считай – всесильный. Почти что бог. У него все тут схвачено. За ним как за каменной стеной. Если тебе когда-то повезет и ты с ним лично познакомишься, ты увидишь – это уникальный человек. Он тебе поможет.

– Почему он мне поможет? – спросил Корнышев. – Ему какое дело до меня?

– Я его спас однажды, – сказал Нырков. – Еще когда у него работал. И он мне тогда сказал, что он мой должник. И что хочешь для меня сделает, если мне потребуется помощь. А он слово держит. Я же говорю: удивительный человек. Я других таких не знаю.

* * *

Их трапеза затянулась до позднего вечера – совершенно неожиданно для Корнышева. Приходили какие-то люди, явно из здешней обслуги, ужинали за соседними столами, уходили в конце концов, поскольку у всех у них были какие-то дела, и только Нырков с Корнышевым никуда не спешили.

Стемнело. Зажглись нарядные фонари. Их мягкий свет создавал иллюзию волшебной южной ночи, будто Корнышев каким-то чудом перенесся из Подмосковья в субтропики Абхазии.

Неутомимый официант приносил все новые и новые блюда. Водки добавлял, которая лилась без счета. Нырков уже был сильно пьян.

– Я здесь останусь, – сообщил он. – Спокойно, безопасно. А туда я не хочу.

«Туда» – это обратно, за высокий забор.

– Ты здесь переночуешь, – сказал Нырков. – Придешь в себя немного. А завтра уже встретишься с человеком, посвятишь его в свои проблемы.

– С кем встречусь? С Левочкиным? – уточнил Корнышев.

– Не-е-е, – засмеялся Нырков. – Не такого полета мы с тобой, Слава, птицы. У Левочкина есть для подобных дел надежный человек, Пал Палыч Костомаров. Он, кстати, из наших. Тоже в ФСБ служил. Кремень мужик. Ну, ты увидишь. Скорее всего, он будет твоими делами заниматься.

Уже ближе к полуночи Нырков проводил Корнышева в здание, которое внутренней планировкой и убранством напоминало гостиницу. На первом этаже их встретил парень в черном костюме. Нырков остался с этим парнем решать какие-то свои вопросы, а для Корнышева была вызвана специальная девушка, которая должна была его сопровождать.

– Идемте! – пригласила она Святослава и пошла по коридору, зажав в руке ключ с массивным брелоком.

В девушке было приблизительно метр восемьдесят роста, а униформа, якобы строгая по стилю, сидела на ней настолько эротично и так подчеркивала достоинства ее фигуры, что эту красавицу хоть сейчас можно было фотографировать для офисного календаря.

По лестнице прошли на второй этаж. По ступеням девушка поднималась первой. Корнышев смог оценить красоту ее ног. К этой нежной коже хотелось прикоснуться рукой. В какой-то момент зазевавшийся Корнышев споткнулся и едва не упал. Девушка обернулась и посмотрела вопросительно.

– Извините, – пробормотал Корнышев.

Только сейчас он обнаружил, насколько пьян.

Ключом девушка отперла одну из дверей. За дверью оказался номер гостиничного типа. Девушка прошлась по номеру, повсюду зажигая светильники. Здесь было почти роскошно.

– Душ. Туалет, – перечисляла девушка. – Холодная, горячая вода.

Повернула кран. Тугая струя воды ударила в ослепительно белую поверхность раковины.

– Мыло. Шампунь. Полотенце. Зубные щетки. Паста. Фен.

Девушка открывала одну за другой створки шкафа, демонстрируя средства гигиены.

Перешла в комнату.

– Пульт кондиционера. Пульт телевизора. Радио-часы. Тут мини-бар…

Распахнула дверцу, обнажая ряды бутылок.

– Телефон. Можно и охрану вызвать, и официанта. Пищеблок работает круглосуточно. Меню вот здесь.

Показала.

Подошла к шкафу, открыла дверцу. Против ожиданий, шкаф оказался не пустым. Там были вешалки с одеждой, стояла обувь.

– Одежда. Обувь, – озвучила мысли Корнышева девушка. – Все новое, с этикетками. Легко подберете свой размер. А в этот вот пакет сложите свою одежду и пакет оставьте в коридоре. Все постирают и в целости вам вернут.

Давно уже никто так с Корнышевым не нянчился. Ему здесь определенно нравилось.

– Есть какие-нибудь вопросы? Пожелания? – спросила девушка.

Она стояла посреди комнаты и ждала дальнейших указаний. У Корнышева вопросов не было.

– Если хотите, я останусь, – все тем же тоном сообщила девушка.

Похоже, что Нырков когда-то действительно оказал этому неведомому Левочкину поистине неоценимую услугу.

– Хочу, – честно признался Корнышев. – Но не смогу.

Он знал по собственному опыту, что при такой степени опьянения мужчина чаще бывает смешон, чем ловок.

Натренированная девушка сохранила доброжелательно-отстраненное выражение лица. Она пожелала Корнышеву спокойной ночи и вышла, плотно прикрыв за собой дверь. И едва она ушла, Корнышев упал навзничь на кровать. Не раздеваясь. Прежде чем провалиться в сон, он еще бодрствовал несколько мгновений. И этих мгновений ему хватило на то, чтобы осознать, что он счастлив. Впервые за много лет. Потому что давным-давно не испытывал чувства безопасности. Ни в Африке, где ему довелось повоевать, ни позже, в России, куда его столь стремительно переместили. Сейчас он впервые за долгое время ощущал безмятежность. Давно забытое чувство. Для Корнышева оно было сродни счастью.

* * *

У человека, крепко выпившего накануне, утро никогда не бывает добрым. И дело тут не в головной боли, с которой давно научились справляться с помощью таблеток либо народных средств. Утро – это всегда возвращение в реальность. А в реальной жизни не так много счастья, как представлялось накануне вечером.

Корнышев проснулся рано утром, когда солнце еще не проглянуло сквозь кроны деревьев. Открыл глаза, обнаружил незнакомую обстановку вокруг, поднялся с кровати, растревоженный, и прошелся по комнате. Только когда увидел за окном знакомую террасу, совершенно пустынную в этот ранний час, вспомнил события вчерашнего дня и вернулся в реальность.

Ни одна из его проблем, собственно, не была решена. И он не знал, чего ему ждать от сегодняшнего дня.

В мини-баре Корнышев нашел шампанское, выпил полбутылки. Потом принял душ. Ему немного полегчало. Он включил телевизор. Оставалось только ждать. Сейчас от Корнышева ничего не зависело.

В девятом часу утра ожил телефон. Мужской голос сообщил Корнышеву, что через пять минут его проводят в ресторан – к завтраку.

За Корнышевым пришел парень в черном костюме. Кроме слов «Доброе утро!», ничего другого Корнышев от него не услышал. Вдвоем спустились вниз, прошли мимо еще одного человека в черном…