Человек с двойным дном - Владимир Гриньков

Он шагал почти строевым шагом. Ладони сжаты в кулаки. Так на картинах на войну идут солдаты.

– А на самом деле, Слава, все эти речи про служение стране – просто блеф! Дымовая завеса. Это для нас, для пехоты. Для рядовых бойцов. Мы служим, а они живут. Мы за идею, а они за деньги. Они теперь бюджет пилят, Слава, и главная их головная боль – это чтобы никто, кроме них, больше к газовой трубе не присосался. Все это видят. И контора стала гнить. На всех уровнях. Каждый на своей должности не Родине служит, а деньги зарабатывает. Разницу улавливаешь?

Нырков остановился и посмотрел в глаза Корнышеву строгим взглядом. Тот непроизвольно кивнул, подтверждая, что правильно понял собеседника.

– И ты хочешь, чтобы я тебя им отдал? – произнес Сергей.

Доходчиво все объяснил.

Видел Корнышев и прежде людей разочаровавшихся. Такие порой могут идти до конца, потому что чувствуют себя обманутыми.

Вдвоем с Нырковым они дошли до ограды кладбища, перемахнули через кирпичный забор и очутились на тихой малолюдной улице. Здесь Нырков остановил такси и, не торгуясь, договорился с водителем о том, чтобы тот отвез их на Рублевку.

* * *

Пока ехали в такси, Нырков старательно изображал невозмутимость. Но было заметно, что он сильно нервничает. Особенно это бросалось в глаза, когда выехали на Рублевку. Это короткое загородное шоссе, вдоль которого выстроились особняки самых высокопоставленных госчиновников и наиболее богатых бизнесменов, всегда плотно опекается сотрудниками милиции и Федеральной службы охраны. И Корнышев видел, как напрягается Нырков при появлении за каждым следующим поворотом дороги очередного милицейского поста.

К счастью, их ни разу не остановили. Хотя дорога показалась Корнышеву бесконечно длинной. Шоссе было узким – всего две полосы, постоянно петляло, и почти везде стояли ограничивающие скорость знаки.

– Здесь, пожалуйста, налево, – попросил таксиста Нырков.

Машина свернула в узкий проезд, зажатый между двумя необыкновенно высокими заборами. Их высота составляла метров пять, не меньше, и это было похоже на поездку по дну глубокого каньона. Каньон казался бесконечным. Трудно было понять, проехали они пятьсот метров или две тысячи пятьсот. Вдруг заборы будто несколько раздвинулись, образуя небольшую заасфальтированную площадку, и дорога уперлась в массивные и весьма красивые ворота, которые одним своим видом демонстрировали одновременно и богатство владельца поместья, и неприступность его жилища.

Нырков обернулся и бросил за спину настороженный взгляд. Корнышев не выдержал и тоже посмотрел. «Каньон» казался безжизненным. Никто их не преследовал. Нырков и Корнышев понимающе переглянулись. И Святослав увидел крупные капли пота на лбу у своего спутника. Перенервничал Сергей.

Расплатились с таксистом, вышли из машины. Они стояли перед огромными воротами и бесконечной, убегающей в обе стороны стеной, как стояли когда-то проделавшие долгий и опасный путь путники перед грозной и неприступной на вид крепостью – в надежде получить защиту и кров за надежными стенами. Корнышев, настороженно обозревая эту цитадель, тут и там обнаруживал видеокамеры. Все пространство просматривалось. И эту прибывшую парочку защитники цитадели тоже видели, тут никаких сомнений.

Нырков подошел к двери в стене. Открылось в двери окошко, Сергей переговорил с кем-то невидимым. Никто дверь перед ним не распахнул. Неужели их не впустят? Корнышев занервничал. Нырков подошел к нему, тоже чувствуя себя не в своей тарелке.

– Сейчас! – сказал нервно, стараясь не встречаться взглядом с Корнышевым. – Доложат, кому надо…

Подразумевалось, что тогда-то их и впустят под защиту стен. Хотя сам Нырков, кажется, не был в этом до конца уверен.

Время тянулось нестерпимо долго.

И Корнышев, и Нырков молчали. Не о чем было говорить. Без них все решалось. От них сейчас ничего не зависело. Корнышев это понимал.

Вдруг лязгнули запоры. Святослав и Сергей одновременно обернулись на звук. Распахнулась массивная дверь в стене, вышел здоровенный детина в камуфляже и с автоматом на плече. Пробасил:

– Пройдите! Вас ждут!

И тогда вмиг просветлевший Нырков сказал Корнышеву негромко, но торжественно:

– Ну, Слава, вперед! Считай, что у тебя начинается новая жизнь!

А сам таким счастливым выглядел, будто и у него жизнь начиналась с чистого листа. Будто впереди его ждало одно только хорошее.

Нырков вдруг достал из кармана свой безжизненный мобильный телефон, швырнул себе под ноги и раздавил его с какой-то отчаянной решимостью. Он прощался с прошлым. Порвал с ним.

* * *

Новая жизнь началась для Корнышева не очень-то ласково: с одиночества и каких-то для него уже будничных, почти рутинных унижений.

Сначала увезли Ныркова. Подкатил бесшумный четырехместный электромобиль с каким-то франтом в черном костюме за рулем, Нырков сел на свободное место, махнул на прощание Корнышеву рукой, да и был таков.

Корнышев остался один. То есть на самом деле он теперь в одиночестве не оставался ни секунды. Тот здоровяк, который им с Нырковым открыл дверь, стоял у здания, на плане местности, наверное, скромно обозначаемого как «домик охраны», а в реальной жизни являвшего собой двухэтажную домину, облепленную антеннами так, как иголками бывает облеплена елка, и с Корнышева этот парень в камуфляже не спускал глаз. У здоровяка был автомат, поэтому насчет его роли и насчет своей роли Корнышев нисколько не заблуждался.

Демонстрируя свою независимость, пускай и мнимую, Корнышев повернулся спиной к автоматчику и обозревал окрестности. Было очень похоже на лес: деревья теснились, создавая иллюзию лесной чащи, и эта чаща представлялась бесконечной. За частоколом деревьев не угадывалось построек, и если бы не фонари вдоль петляющей между деревьями дороги, можно было бы вообразить, будто до ближайшего жилья здесь – много верст.

Долго скучать Корнышеву не дали. Прикатили на электромобиле какие-то парни, тоже в черных костюмах, как и тот, что Ныркова увез. Электромобиль остановился в полуметре от Корнышева. Парни высыпали на асфальт, буквально просвечивая Корнышева взглядами. Они были похожи на бойцовых псов.

– Извините, – сказал один из них, по виду – старший. – Мы должны вас досмотреть. Руки поднимите, пожалуйста.

И вся его вежливость была глумливой вежливостью грабителя из подворотни: что бы ты ни вякнул в ответ, а все равно сделаешь то, что будет велено.

Корнышев послушно поднял руки. Его обыскали очень тщательно, прощупывая каждый одежный шов. Потом попросили разуться, и стоптанные пропыленные кроссовки осмотрели так, будто рассчитывали обнаружить там или взрывчатку, или искусно замаскированный микрофон.

Они знали, что делали. Профессионалы. Корнышев понимал толк в этих вещах.

– Отлично! Спасибо! – сказал их старший. – Садитесь вот сюда, пожалуйста!

И указал на место в электромобиле.

Корнышев вновь подчинился. Те трое заняли свои места. Электромобиль беззвучно покатил по дороге с фонарями.

Никакого леса здесь не было. Проехали немного, деревья вдруг расступились – и Корнышев увидел красивый дом с колоннами, огромную клумбу, раскинувшуюся перед ним, и исполинский фонтан, который мог бы запросто украсить Петергоф: тонны воды выбрасывались в воздух, образуя в центральной части фонтана купол, а по краям рассыпаясь на мириады брызг. Но к дому они не поехали, а свернули на одну из боковых дорожек; снова очутились в «лесу», попетляли по нему, словно заплутавшие грибники, и вскоре выехали к большому двухэтажному зданию, у входа в которое стоял Нырков.

Электромобиль остановился. Нырков жестом показал Корнышеву: иди ко мне, мол. Корнышев вопросительно посмотрел на своих сопровождающих. Их старший кивнул:

– Да, пожалуйста!

И едва Корнышев ступил на асфальт, электромобиль умчался так бесшумно и стремительно, что впору было усомниться: а был ли он здесь вообще?

Нырков подошел к Корнышеву и вдруг его порывисто обнял.

– Ты не представляешь, Слава, как нам повезло! – сказал он. – Теперь ты в полной безопасности!

Чувства его переполняли, и он не мог этого скрыть.

* * *

За домом обнаружилась открытая терраса: столы и стулья, как в загородном ресторане на открытом воздухе. Даже меню на столах присутствовало.

– Нас покормят, – сообщил Нырков.

– Я проголодался, – запоздало обнаружил Корнышев.

За весь этот день, наполненный событиями, он ни разу не подумал о еде.

Их обслуживал официант, статный парень в идеально отутюженной одежде, настолько вышколенный, что мог бы, наверное, обслуживать великосветские рауты.

Нырков попросил принести ему водки, икры и грибов. Он хотел залить в себе свой недавний страх. Корнышев подошел к делу более основательно и заказал много разных блюд. Было в этом что-то от предусмотрительности бездомного бродяги, который не знает наверняка, когда ему еще предоставится возможность наесться впрок.