Серебряная свадьба - Мейв Бинчи

— Да, но при чем тут мы… Я не совсем понимаю… — На лице Ренаты застыл страх.

— А вот при чем. Если бы я собиралась отдать кому-нибудь ребенка, я бы, скорее всего, предложила его вам. Вы были бы такими хорошими родителями, я знаю. Но раз я не собираюсь этого делать, а вы, наверное, питали какие-то надежды…

— Никогда!.. У меня и мысли такой не было! — чуть не задохнулась Рената.

— Неужели? Но у тебя-то, Фрэнк, наверняка была. В конце концов, все эти общества по усыновлению тебе ничем не помогли, как я слышала от Карло.

— Отец не имеет права говорить о таких вещах! — возмутилась Рената, густо краснея.

— Да, наверное, не имеет. Но все равно говорит. Одним словом, я затем вас и пригласила сюда, чтобы расставить в этом деле все точки над Скоро я уеду на север, намного раньше, чем кто-либо предполагал. Я уже продала свой дом и купила там другой — старый загородный домик в георгианском стиле. Правда, он требует ремонта, но зато очень изящный и красивый, и для ребенка лучшего места не придумаешь. Если бедняжечке придется довольствоваться лишь моим обществом, то пусть у него или у нее хотя бы будет пони и место для игр.

Она одарила их лучезарной улыбкой. Рената судорожно перевела дух.

— А отец ребенка, у него будет во всем этом хоть какая-то роль? — спросила она.

— Никакой. Отец ребенка — случайный знакомый, я повстречала его на ярмарке производителей упаковки. Корабль, который скрылся в ночи…

Рената ахнула и непроизвольно зажала рот ладонью.

— Вас это так шокирует? Я захотела ребенка, а он годился для этой цели, как любой другой мужчина.

— Я знаю, просто… я вдруг подумала… — Она умолкла и взглянула на мужа, который сидел с каменным выражением лица.

— Что вы подумали, Рената? — вкрадчиво проговорила Джой с невыносимо приторной улыбкой.

— Я знаю, это глупо. — Рената перевела взгляд с Джой на мужа. — Я вдруг испугалась, что отцом ребенка может быть… Фрэнк. И поэтому у вас и была мысль предложить его нам… Простите, я сама не понимаю, зачем все это говорю… ради Бога…

В глазах у нее стояли слезы. Фрэнк сидел как истукан, он до сих пор не знал, чего ожидать от Джой. Он не мог даже протянуть руку, чтобы попытаться успокоить жену.

Джой заговорила, медленно, тщательно подбирая слова:

— Ах, Рената, как вам такое могло прийти в голову! Чтобы мы с Фрэнком… Мы с ним слишком похожи, чтобы из этого вышел величайший роман века. Нет-нет. И потом, Фрэнк в роли отца… Как говорится, не судьба, так ведь?

— Что… Что вы имеете в виду?..

— О, Карло говорил мне о его проблемах… Боюсь, ваш отец бывает подчас чересчур откровенен, но только когда знает, что сказанное им не пойдет дальше… Пожалуйста, не выдавайте меня. Но он всегда так горевал, что Фрэнк не может подарить ему внука…

Фрэнк впервые за долгое время нарушил молчание. Он надеялся, что ему удалось совладать с дрожью в голосе.

— А твой ребенок? Скажешь ли ты ему, что это была всего лишь одна ночь в гостинице?

— Нет, конечно же, нет. Я придумаю что-нибудь куда более романтичное и грустное. Удивительный человек, которого давно уже нет в живых. Поэт, быть может. Что-нибудь печальное и красивое.

Как-то они закончили ужин, как-то нашли другие темы для разговора. Угасла боль и обида во взгляде Ренаты, сошло напряжение с лица Фрэнка. А в Джой Ист еще больше чувствовались безмятежный покой и свежесть здоровой беременности. Она уверенно заплатила по счету кредитной карточкой. Рената отлучилась в дамскую комнату, а Джой сидела напротив Фрэнка и спокойно смотрела на него.

— Ну, ты победила, — сказал он.

— Нет, это ты победил.

— Как это я победил, интересно! Сначала ты пугаешь меня до смерти, а теперь отнимаешь право маломальского участия в жизни ребенка. Хороша победа!

— Ты добился, чего хотел. Ты от меня отделался.

— Опять начинаешь?

— В этом нет необходимости. Я все разузнала в бюро по изучению рынка. Они сказали, что это ты их нанял, я даже узнала точную дату — это произошло сразу же после нашего обеда здесь, в этом самом ресторане. Как обычно, все вышло так, как ты хотел. Я больше не создам тебе проблем. Путь свободен для следующего проекта. Интересно, кто она будет. Я этого никогда не узнаю. Но и ты никогда не узнаешь, каково играть с двухлетним малышом — с твоим двухлетним малышом. Потому что ты бесплоден. Это твое алиби, а для меня — предлог, чтобы вычеркнуть тебя из жизни.

— Ты так и не сказала мне — почему. Откуда такая ненависть?

— Это не ненависть, это решимость. Откуда? Наверное, из-за того, что у тебя слишком холодный взгляд, Фрэнк. Я долго не замечала.

Вернулась Рената. Они встали, пора было уходить.

— Ты ведь будешь приезжать на совещания… И вообще? — спросил Фрэнк.

— Не на все. Я думаю, если мы хотим, чтобы проект расширения на севере удался, нельзя создавать впечатление, будто мы чуть что мчимся в Лондон. Самые важные решения должны приниматься на месте. Иначе там подумают, что мы всего лишь захолустный филиал, и не станут воспринимать нас всерьез.

Конечно, она была права, права, как всегда.

Он проводил ее до такси и придержал дверь. Она сказала, что слишком растолстела и уже не влезает в свою маленькую спортивную машину.

На какой-то миг их взгляды встретились.

— Мы оба победили, — тихо сказала она. — Можно так сказать.

— Или не победил никто, — печально заметил он. — Можно сказать и так.

Когда они с Ренатой шли к своему «роверу», он обнял жену за плечи.

Этот вечер не пройдет для них бесследно. Но их жизнь лишь дала маленькую трещинку. А могла разбиться вдребезги. И это, можно сказать, тоже была победа.

8. ДЕЙРДРА

В статье говорилось, что любая женщина может стать настоящей красавицей, стоит только выделить для этого по двадцать минут в день. Сладко потянувшись, Дейрдра бросилась в кресло и придвинула к себе пакет сухого печенья. Естественно, двадцать минут в день она может выделить. Да и кто бы не смог? В сутках, слава тебе Господи, двадцать четыре часа. Двадцать минут — сущая ерунда.

Она повторила эти слова — настоящей красавицей! Когда-нибудь так будут говорить о ней, она уже мысленно это слышала. Не правда ли, Дейрдра настоящая красавица? Кто бы мог вообразить, что она уже двадцать пять лет замужем. Подумать только, у нее трое взрослых детей.

Она удовлетворенно вздохнула и принялась за чтение. Посмотрим, что от нее потребуется. В ее жизни теперь есть маленькая тайна — эти двадцать минут в день. А результат будет поразительный.

Для начала, говорилось в статье, необходимо посмотреть на себя трезвым взглядом и определить свои достоинства и слабые места. Дейрдра достала из сумочки маленькую серебряную ручку. Как забавно! Жалко, что приходится заниматься этим в одиночестве. Ее старшая дочь Анна сказала бы, что она и так хороша, не нужно выискивать недостатки фигуры и подсчитывать морщинки. Хелен, ее вторая дочь, сказала бы, что это абсурд — придавать такое значение внешности, когда в мире столько страдания. Непозволительная роскошь тратить время на изучение своих изъянов и раздумывать о том, какие у тебя глаза — глубоко посаженные или близко поставленные.

А ее сын Брендан, живущий далеко в Ирландии, в деревне, на родине своего отца… Что бы сказал Брендан? Она поняла, что уже практически не может представить себе, как бы отреагировал Брендан. Сколько ночей она плакала после того, как он покинул родной дом, ничего толком не объяснив и почти не извинившись. Но потом, когда он прямо спросил ее по телефону… Когда он вклинился в ее плач со своим вопросом: «А если бы все было в твоих руках, если бы ты могла выбрать мне судьбу и решить, чем мне заниматься, что бы ты для меня выбрала, какое хорошее и важное дело для меня бы нашла?» — она не знала, что ответить. Ей бы хотелось, чтобы все было по-другому, но она не могла так сказать — это был не ответ. Все равно что желать, чтобы круг сделался квадратным или черное белым.

Но в этой статье о макияже утверждалось, что есть вещи, которые можно и должно изменить. Вот, скажем, форма лица — если подойти с умом, немножко румян и осветлитель для волос могут творить чудеса. Дейрдра весело посмотрела на схемы — она обязательно освоит эту науку. Хуже не придумаешь — когда берешься за что-то, но делаешь это кое-как. Только выставлять себя на посмешище.

Так бы, наверное, сказала когда-то Морин Бэрри. Хорошее было время. Мать Дейрдры и миссис Бэрри крепко дружили, и девушкам предоставлялась полная свобода действий, пока они были вместе. Дейрдра подумала о каникулах в Солтхилле, куда они с Морин ездили много лет назад. Свой дом на Розмари-драйв она назвала Солтхиллом в память об этом морском курорте, но название на калитке настолько ей примелькалось, что уже не вызывало воспоминаний о море, солнце и безграничной свободе их юности.