Леди-воровка на драконьем отборе (СИ) - Мария Павловна Лунёва

я ведь действительно в него влюбилась. Как дурочка! Это так больно, Люси, влюбиться в мерзавца. Ну ничего, хороший урок. Впредь буду умнее. Попрошу отца отправить меня куда-нибудь подальше от столицы. Но пока мне нужно выбраться из замка.

— Но отбор ещё не завершен, — тяжело поднявшись, она подошла ко мне и взяла за руку. Её ладонь действительно дрожала. — Нельзя сейчас исчезать. Это вызовет столько ненужных вопросов. Перетерпи еще несколько дней, Бель.

— Я не могу оставаться там, где есть он, — гневно выдохнула. — Смотреть на него во время завтраков, видеть в коридорах. Не хочу более ничего знать о нем. Пусть он исчезнет из моей жизни.

— Это не дело, девочка! Ты ведь смелая. Неужто побежишь как трусливый кролик, — взгляд Люси сделался суровым. — Ты же боец! Вот и покажи им, чего стоишь. Где твоя гордость?

Люси погладила меня по руке успокаивая. Видно было, что она слишком уж близко приняла всё к сердцу.

— Какая гордость, Люси, когда у меня сердце — сплошные осколки. Знаешь, я первый раз в жизни столкнулась с предательством. До этого и не подозревала, что кто-то может причинить такую боль. Хорошо быть любимой папиной дочкой, особенно когда твой папа сильный и могущественный.

— Не верю я в подлость графа Хелиодоро, — упрямо возразила она. — Поэтому останься и посмотри, что они дальше-то делать будут. Ну или уйди красиво, как эта девочка Рикае.

— Да какой красиво... — я тяжело вздохнула и, обняв старушку за плечи, подвела к кровати, мягко усадив. — Дается мне, её ухажёр тоже не сам по себе появился. Убрали, так же, как и меня хотят. Де Морбэ чистит себе дорожку к трону.

— А ты бежать, поджавши хвост? Чтобы ей легче было.

— Люси, — я покачала головой, — мой папа всегда говорил, что нужно чувствовать грань, разделяющую храбрость и безумство. Зачем мне с ней тягаться? Она уже победила. Главный удар нанесла, забрав то, что так и не стало моим. Да и правильно все это. Не было у меня с Раулем будущего. Может так оно и лучше.

— Нет, — в какой раз возмутилась Люси. — Ты должна дать ему шанс. Позволить объясниться.

— Чтобы и тени его рядом со мной не было, — выпалила я. — Ненавижу!

Отойдя от поникшей служанки, подошла к столу и придвинула к краю два оставленных здесь стакана. Всё же откупорила бутылку и разлила темную тягучую жидкость.

— И на этом я ставлю точку в своей первой любви! — торжественно произнесла тост. — За моё разбитое сердце, Люси!

Вернувшись к женщине, протянула ей бокал.

— За верность и преданность, — горько продолжила. — И пусть у тех, кто не обладает этими достоинствами, вылезет такой геморрой, что ни один целитель не справится.

Отсалютовав, я выпила все залпом.

— Вот геморроя ему ещё и не хватало! — тяжело вздохнула Люси. — А лучше ремня. Где-то я что-то упустила, раз этому поганцу хватило ума лезть с поцелуями к посторонней девушке.

— В шею, — уточнила я. — Он изволил провести губами по коже этой жабы! Надеюсь, у него выскочат бородавки. Да и ты-то тут при чем, кумушка моя. Это граф мерзавец! Да и что с него взять, если он при дворе рос. Здесь же всё насквозь гнилое и лживое.

Люси поднялась и поправила передничек.

— Интриги, да, — кивнула она. — Они кругом, Бель. Поэтому учись разбираться в людях. Увы, но ты абсолютно слепа и в упор не видишь, кто есть кто, — её голос приобрел воспитательные нотки. Со мной так учителя в школах разговаривали. — А по поводу побега... пока и думать забудь. Последний конкурс талантов. Как хочешь, так там и появись. А как тебе исчезнуть после незаметно, придумаю. А я пока пойду, в шкафу у себя в комнате приберусь. Был у меня ремень широкий... Ух, столько лет я его не доставала, а сейчас вот вспомнила. Внук всё уговаривал переехать к нему в городской дом. Чувствую, пришло время и ремень найти, и вещи собрать, и к нему поближе подселиться. Глупый он у меня ещё, вырос-то лбина, а ума да житейского опыта, что бараний горох. А ты, душечка моя, — в меня ткнули указательным пальцем, — сиди и ищи в себе талант. И это я заберу. А то после трех бокалов все мы на подвиги горазды.

Подойдя к столу, она забрала и бутылку, и бокалы.

— Люси! — возмутилась я.

— Делом займись, виконтесса. Ещё не хватало наводить шум и скандалы в связи с твоим побегом. Красиво пришла, красиво и исчезнешь. А то я и сюда с ремешком приду. С меня станется.

Усмехнувшись, я почесала затылок. И половины из сказанного ею не поняла. Но чего уж... Видимо, старость чего-то там лучше моего понимает.

Глава 14.2

***

Оставшись в комнате одна, снова ощутила эту давящую тоску на сердце. Никогда не думала, что мне можно сделать настолько больно. Я ведь непробиваемая! Гроза самых строгих деспотичных учителей школ для юных леди.

Меня не брало ни стояние коленями на горохе, ни многочасовые переписывания учебников по культуре поведения в обществе.Ничего никогда не могло сломить... И вдруг. Один поцелуй, одно предательство — и я готова сердце вырвать из груди.

Так больно!

Пройдя по комнате, остановилась у окна и распахнула крепкую темную деревянную раму.

До моего слуха долетел легкий девичий смех. Приглушенные голоса. Из-за высоких кустов цветущей гортензии вышла счастливая парочка. Явно из молодых аристократов. Нахмурившись, вдруг поймала себя на том, что испытываю не просто злость на этих влюбленных, а зависть, граничащую с гневом.

Выдохнув, прикрыла глаза. Желание бежать сломя голову из замка только усилилось.

Мне вдруг стало страшно еще хотя бы раз увидеть графа. Услышать его низкий бархатный голос.

Сжав ладони в кулаки, снова взглянула на сад и замерла, не в силах сделать глубокий вдох.

Рауль!

Он словно из ниоткуда возник на узкой, усыпанной речной галькой тропинке и, подняв голову, смотрел прямо на меня. Высота трех этажей будто сократилась до одного шага. Мне казалось, я слышу его дыхание, вижу тот яркий огонек в его сапфировых глазах.

Граф стоял и не двигался. Его ладонь с силой сжимала рукоять трости, украшенной красным огромным рубином.

Зачем он явился сюда? Решил, что всё же сможет довести свое грязное дело до конца? Моя нижняя губа мелко задрожала, а мир стал расплываться от застилающих глаза слез.

— Предатель! — тихо прошептала и отошла от окна на шаг, заставляя себя отступить.

Всхлипнув, стерла с щеки первую скатившуюся слезу. Такое унижение плакать из-за мужчины! Сев на постель обняла подушку и прижалась к ней лицом.

Какая-то часть меня страстно желала вернуться и проверить — смотрит ли он всё ещё в мои окна. Переживает ли? А может, хочет попросить прощение?

Да тихий внутренний голос нашептывал мне, что возможно Рауль не виноват. Он настойчиво искал ему оправдания. Обелял, правда, до наивного глупо.

Но я не слушала его, четко осознавая — все происходящее на той злополучной поляне поняла правильно. А со своими глазами и ушами не поспоришь!

Лорд Хелиодоро даже не предал! Ведь он никогда не был искренен по отношению ко мне. Я вспомнила день приезда в замок. Он был в сторожке привратников, видел меня и наверняка смекнул, что я стану соперницей этой мерзкой де Морбэ. Вот и сыграл на опережение, мастерски изобразив интерес.

Сжав в ладонях подушку, с силой откинула её к стене.Я места себе не находила, сгорая в муках непонимания, ревности и боли. Во мне медленно отгорала любовь...

Ложь...

Какая же низкая ложь!!!

Нет, это удушающее, сводящее с ума чувство не становилось слабее, как бы я себя в этом не уверяла.

Оно разгоралось, выжигая дотла мою душу. Лишая воли и вгрызаясь острыми когтями в сердце.

Как пережить этот последний конкурс и не сойти с ума?

Как остаться в холодных каменных стенах ещё хотя бы на одну ночь?

Так хотелось оказаться сейчас в своей комнате в родном доме. Выскочить навстречу отцу, вернувшемуся с очередных переговоров между конфликтующими группировками контрабандистов, обнять его крепко и рассказать о том, как жестоко меня обидели. Заплакать, зная, что он утешит и найдет нужные слова, выслушает и никогда не отмахнется.

А потом закажет самые мои любимые булочки в лучшей кондитерской столице. А когда я перестану плакать и утирать слезы, отец организует светский вечер с музыкой и танцами. Все будут веселиться и отсыпать мне комплименты. Даже лорд Волк явится и принесет самые вкусные конфеты.А когда все разойдутся, папа позовет меня в кабинет и расставит шахматные фигуры на доске... Вручит мне черную королеву и не станет поддаваться. Возможно, я проиграю, а может,