Ад Лабрисфорта - Джей Эм

Патриция нацарапала на листе бумаги несколько слов – краткий конспект всего вышесказанного, обвела неровным прямоугольником и поставила рядом цифру «1».

– Дальше. Версия номер два – что называется, не для широкой публики. Грэгори погнался за деньгами, не устоял перед искушением… Короче говоря, ступил на скользкую дорожку. И попал в ловушку.

– Попал в ловушку Лабрисфорта, – уточнил Уэсли. – И началась цепная реакция. Лабрисфорт поймал Грэга, но ему нужно было распространять своё влияние и дальше. Через Грэга он добрался до его дочери, которая поняла, что её начинает окружать тьма… По-моему, дети вообще чувствительнее к таким вещам, чем взрослые. И в конце концов она увидела этих своих бабочек над водой, над глубокой тёмной водой, и пошла к ним. Лабрисфорт убил её.

– Стоп, – Патриция со значением подняла указательный палец, забыв, что Флэш не видит её жеста. – Я думаю, дело в том, что Полли стало слишком тяжело жить в постоянном страхе, она искала выход…

– И не нашла никакого другого, кроме как утопиться в пруду? Восьмилетняя девочка?

– На свете и не такое бывает, Уэс.

– Это я и без вас знаю, мисс психолог, – поддел Флэш. – Но здесь – не тот случай. Полли не спасения от своих страхов искала в этом чёртовом пруду. Это Лабрисфорт привёл её на берег, Лабрисфорт заставил войти в воду и поплыть на глубину. Она не хотела утонуть, она звала на помощь, ты помнишь?

– Это могло быть просто инстинктивно… Многие самоубийцы в последний момент жалеют о своём поступке.

– Наверняка ты читала статистику в каком-нибудь психологическом журнале, – снова съязвил Уэсли.

– Ладно. Правды мы всё равно не узнаем, а результат так и так один: Полли погибла.

– Её убил Лабрисфорт. Потому что его цель была не запугать, а убить. И – найти себе новые жертвы.

– Это ты, видимо, подразумеваешь нас…

– В самую точку. Тут мы ему очень удачно попались. Белая девочка и чёрный мальчик на разных берегах одного пруда. Именно тогда Лабрисфорт нас выбрал.

– Почему?

– Откуда мне знать? Потому что там были именно мы. Вот и всё.

– Ты всё время так странно об этом говоришь, Уэс… «Лабрисфорт убил её», «Лабрисфорт выбрал нас». Ты как будто считаешь его чем-то вроде живого существа.

Уже не в первый раз Патриции показалось, что Флэш не просто смотрит в её сторону, а видит её.

– Если тебе так больше нравится, называй его не Лабрисфортом, а тьмой, злом – как угодно. Не знаю, живое или нет, но это действительно существо – или, может, сущность. Хотя по мне, как ни назови, всё едино. Смысл от этого не меняется.

– Здесь что-то не то. Мы чего-то не понимаем, Уэс. Что-то упускаем из внимания.

– Пат, ради бога! Не время заниматься психоанализом. Я ведь рассказывал тебе про мальчишку в лабиринте, помнишь? Он говорил как раз об этом. Зло, которое люди изо дня в день причиняют друг другу, обретает собственную жизнь. И Лабрисфорт – одно из проявлений этой тёмной жизни.

«Зло, которое люди причиняют друг другу» – записала Патриция. И ниже: «Обретает собственную жизнь». Это были всего лишь слова, ничуть не приближающие к пониманию. Возможно, всё прояснилось бы, если бы к ним добавить что-то ещё… вот только что?

Глядя на исписанный лист, Патриция грызла кончик карандаша.

– Скажи, Уэс, почему ты не попытался спасти Полли?

– По-моему, ты и сама это знаешь. Я струсил. До жути испугался.

– Испугался чего?

– Давай ещё устроим сеанс гипноза с погружением в прошлое! Что ты хочешь, чтобы я сказал? Я не мог рисковать своей жизнью ради незнакомой девчонки, чёрт возьми, вдруг она спаслась бы, а я бы утонул? Моя жизнь была для меня важнее! Я впервые понял, что могу умереть – поэтому мне стало страшно!

Флэш говорил на повышенных тонах. Это имеет значение… Патриция привыкла слушать не только что ей говорят, но и – как. Предвосхищая вопрос, который неминуемо должен был последовать, когда Уэсли немного успокоится, она сказала:

– Я тоже ужасно испугалась. Но причины несколько другого… Теперь смотри. Ты рассказывал мне обо всех этих мирах, которые видел, когда был в Лабрисфорте. Ты видел государства, где у людей отнимают свободу, видел лабиринт, и огненную клетку… И думал о том, что делать, если весь наш мир станет похож на клетку или лабиринт.

– Не в прямом же смысле…

– Нет, постой, я понимаю, что не в прямом. Я пытаюсь заглянуть глубже. Ты видел врага и пытался найти способ борьбы с ним. Хотел найти ответ – как ты, именно ты, сможешь бороться с этим врагом. Я ничего не путаю?

– Ну, примерно так… Да я же сам тебе всё это говорил, ты просто пересказываешь мои слова, Пат.

– В этом всё и дело. Когда я видела Лабрисфорт, у меня возникали совершенно другие мысли.

– Ты видела Лабрисфорт? Ничего не понимаю. Когда? Как ты могла его видеть?

– Ну, смоталась на выходных в Лотлорн, заплатила за прокат катера, и мы подплыли, насколько можно, к Лабрисфортской скале.

– Надо же – и ничего мне не сказала … Отлично!

– Ну, не думаю, что это имеет такое уж важное значение…

Уэсли покачал головой.

– Да ладно тебе. Я не собиралась скрывать, но нужно было всё уложить в голове. Теперь-то я ведь тебе говорю. В общем, со мной было так: я не думала о диктатурах и катастрофах, которые происходят из-за человеческой глупости. И о будущем мира, и о борьбе с несвободой тоже. У меня в голове было что-то совсем другое. Мне просто стало непереносимо тяжело, вспомнилось прошлое… Мне казалось, что если я как можно быстрее не уберусь подальше от этого места, то сойду с ума от тоски. И всё.

– Что – всё? Я не понимаю, к чему ты клонишь. Твои психологические дебри – слишком большая заумь для меня.

– Да нет же, всё просто. У нас были разные причины не помочь тонущей Полли. И присутствие в этой тюрьме – или около неё – вызывает у нас разные мысли и ассоциации.

– Твою прогулку по воде вряд ли можно назвать «присутствием около этой тюрьмы».

– Так и воздействие Лабрисфорта на меня было слабее. Окажись я в его стенах – может, я тоже увидела бы другие реальности. Но не думаю, что они были бы теми же самыми, которые видел ты. А будь Лабрисфорт какой-то совершенно объективной сущностью, которая живёт своей жизнью – наверное, мы должны были бы видеть и чувствовать одно и то же. Вот что я хотела сказать.

Патриция замолчала. Тишина в кабинете стала почти осязаемой. Уэсли казался спокойным, но так, как будто сохранить это спокойствие ему стоило немалого труда.

– А я считал, ты мне веришь, – медленно произнёс он, когда молчать дальше не осталось уже ни сил, ни смысла.

– Да как ты не поймёшь, Уэс? Я тебе верю! Я имею в виду только одно: другой на твоём месте мог бы увидеть что-то другое. В этом, мне кажется, ответ на загадку Лабрисфорта. То есть, не сам ответ, а первый шаг к ответу. По-моему, наша с тобой встреча – сейчас, взрослыми – это случайность, счастливая случайность. Мы не должны были встретиться, не должны были получить возможность сопоставить наши ощущения и мысли. Это происшествие с Полли – оно, конечно, повлияло и на тебя, и на меня. Но для каждого из нас в отдельности оставалось просто тревожным воспоминанием из детства. И только когда мы поняли, что оба были там, стала очевидна эта связь, связь с тюрьмой.

– Ты можешь думать всё, что угодно. Но я побывал в Лабрисфорте и в его чёртовых параллелях, и это не мои выдумки, не галлюцинации и не хренов субъективизм – или как там это ещё называется. Как ты объяснишь мою встречу с Грэгори Пинго? Как я мог вообразить себе человека, который реально существовал? А Ральф Фортадо и Стэнли Голд? Они связаны с параллельными мирами Лабрисфорта. Они не знали этого, но чувствовали на протяжении всей жизни. Керк Шеви не хотел идти со мной, потому что предвидел свою смерть. И полоумный Мьют знал о том, что Лабрисфорт – это больше, чем просто тюрьма. Ещё бы ему не знать – ведь это именно Лабрисфорт свёл его с ума и превратил в чудовище! Может, для тебя всё это только болтовня, или забавные примеры из твоей психологической практики. Но для меня они – реальные, живые люди. Я был там, я знал их…

– Нет, подожди, Уэсли. Я ничего не отрицаю. И Ральф, и Голд могли быть связаны с Лабрисфортом, как и мы с тобой. Но вовсе не обязательно, что они воспринимали эту связь так же как ты. Для них это могло быть что-то своё, другое.

– Ещё всего один вопрос. – Тон Уэсли стал нарочито холодным. – Неприятность, которая произошла с моими глазами – тоже результат творчества моего воображения? Или я подсознательно стремился ослепнуть, а?

Патриция начала злиться:

– Ты всё время пытаешься перевернуть мои слова с ног на голову. Я не говорила, что Лабрисфорта не существует, и ты его себе вообразил. Единственное, что я уже битый час пытаюсь тебе втолковать: Лабрисфорт – это нечто, что любой, кто с ним связан, видит по-своему. Для тебя это воплощённое стремление к превосходству – нет, не перебивай, дай договорить! – Патриция повысила голос, не позволяя Флэшу прервать её. – Ты не можешь отдать свою жизнь за какую-то тонущую девчонку, для этого твоя жизнь слишком дорога. Но вот за всё человечество, в борьбе с несвободой, со злом – ты готов ею пожертвовать. Это достойная цель.