Омар Хайям. Гений, поэт, ученый - Гарольд Лэмб

Что действительно притягивало его, так это дом над водой. Возможно, он плыл или, возможно, был уже построен там, когда вода затопила местность. Независимо от того, как он оказался там, он там был. Если бы он только мог найти к нему проход.

Тростник опутал его ноги, и он упал среди зарослей. Вдали, чуть ниже деревьев, этот странный лунный диск не давал никакого света. Виноградные лозы охватили его колени, и некоторое время он пролежал без всякой надежды освободиться от них.

– О повелитель, – пожаловался он ночи, – кто понаставил тут эти ловушки, не ты ли сам призывал: «Смерть тем, кто упадет»?

Никто не ответил ему, и он думал, что, в конце концов, виноградные лозы не были его врагами. С их помощью он подтянул себя к краю воды и увидел изящный мост. На другом конце моста плавал или стоял дом или понтон. Не с целью научного исследования, но дабы удовлетворить свою собственную прихоть он хотел войти в эту конструкцию, сияющую над водой.

На полпути посредине моста он увидел свою тень, идущую по воде, и замер, чтобы понаблюдать за ней. Когда его тень остановилась, он рассмеялся, потому что это было действительно забавно.

Дом мягко закачался, когда он вступил в его пределы. Он отодвинул занавес и пристально поглядел на другую, серебряную луну, лежавшую на ковре. Он прикоснулся к ней и обнаружил, что она была теплым круглым светящимся шаром. Но он не мог оторвать ее от пола. Кто-то пошевелился за его спиной, и чей-то голос прошептал:

– Сын Ибрахима.

Омар присел, услышав голос, на разбросанные подушки и осмотрелся.

– Нет, не сын Ибрахима, – объявил он, – а достопочтенный ходжа имам Омар, Повелитель Звезд и астроном султана. Поздоровайся, ночная бестия.

– Будь милосерден к своей рабыне! Смотри внимательно, я приветствую тебя.

Голос этой обитательницы рая был низок и необычен. Но ведь существа в ваших снах не говорят ни на персидском, ни на арабском. Они говорят с вами, и вы их понимаете.

Длинные золотистые волосы ниспадали с головы до колен. Пальцами он ощутил их мягкий шелк.

– Этот понтон дрейфует, – поинтересовался он, – через бесконечную ночь?

– Одна ночь похожа на другую.

– И луна, – Омар лукаво согласился, – никогда не меняет своего положения на небе. Она не восходит, она не заходит; она не рождается и не умирает. И демоны поют ей хвалу.

Неожиданно ему пришло в голову повернуть деву к себе лицом. Лицо на подушке было бледно, глаза смотрели на него без всякого выражения, а маленькие губы были безжизненны. Это расшевелило в Омаре воспоминания.

– Зоя, – выговорил он наконец, – и большая хорасанская дорога, и ночь, когда я плакал над Рахимом… Они забрали тебя, когда я был только сыном Ибрахима.

Тело Зои было прохладно на ощупь, оно лежало все еще в серебряном свете. Губы ее оставались холодны к его ласкам. Уткнув голову в ее руку, он задавался вопросом, что испугало ее и почему она обнажена. Но Зоя была красива, даже мертвая на дрейфующем понтоне, в ночи, которая не будет иметь никакого конца.

– Я хотел тебя удержать, – размышлял он и внезапно улыбнулся. – Нет, я – не больше чем сын Ибрахима.

Испуг исчез во взгляде Зои, и ее губы улыбнулись. Она прижала его голову к груди и вздохнула. А спящий лебедь по-прежнему плавал по неподвижной воде мимо фарфорового льва. Омар наблюдал, как Зоя поднимает свою руку и тянется к свету. Она набросила что-то на источник света, и освещение стало тусклым, как сквозь стену палатки.

Зоя вновь обняла его. И на сей раз она не оказалась мертва, она была теплой и полной жизни.

Хасан хотел увидеть пробуждение Омара на второй день и посетил его. Когда он вошел в комнату Омара без предупреждения, маленький черный раб от страха покрылся мертвенной бледностью и сбежал. Тщательно закрыв дверь, Хасан расположился на ковре спящего и заговорил с ним тихим голосом, пока тот не проснулся.

– Где ты побывал? Расскажи мне.

Некоторое время Омар смотрел в потолок. Под глазами виднелись глубокие тени.

– Спал, – ответил он, – и мечтал. – Действительно ли это был сон? – Нет, только немного… не все.

– Тогда где же ты был?

Сотни раз Хасан задавал этот вопрос людям, разбуженным от подобного сна таким образом, и он ждал искреннего ответа.

«В раю», – в один голос произносили сотни людей.

– Это был, – Омар сказал задумчиво, – замечательный рукотворный рай.

Ни взглядом, ни голосом Хасан не выдал своего удивления.

– Рукотворный? – переспросил он.

– Да, луна висела слишком низко на небе.

– А что еще?

Омар улыбнулся воспоминаниям. Он полностью пробудился от сна.

– Обитательница вашего рая мне давно известна.

– Этого не может быть. Кто же она?

– Зоя из Византии, на понтоне на озере.

Хасан обладал удивительной способностью, редкой для людей, менять свои планы немедленно; кроме того, он мог делать это незаметно, не выдавая по внешним признакам своих намерений. Его шпионы уверяли, а их подбирали не по признаку невежества, будто Омар мог быть рабом своих страстей, особенно к вину и женщинам. С улыбкой он отклонил это предположение.

– Я полагаю, – в его голосе проявились иные нотки, – вы нашли вино в моем раю удовлетворительным?

– Ах, оно было прекрасно.

– Сожалею, что луна не доставила удовлетворения… астроному. К сожалению, свет дня не несет в себе иллюзий. Но мои фидаисты, мои посвященные, никогда не подвергали ее сомнению. После посещения рая они ничего так сильно не желают, как получить возможность возвратиться туда. Конечно, они все молоды. Ласиисты, сторонники, также жаждут этого. Что касается рафиков, некоторых из тех, кого вы встретили в Рее, я предполагаю, что они сомневаются относительно его космической природы, но они не получают из-за своих сомнений меньших наслаждений.

– А Рун уд-Дин и его компания даистов? Они посещают рай?

– Никогда. Они – мои мозги; библиотека и лаборатория – их сфера. Они находят свои собственные удовольствия. Теперь вы понимаете, что мои подданные разделены на различные классы.

– Вы назвали четыре.

– Обыватели составляют пятый, купцы, подобные Акроеносу, которые заняты вопросами торговли, вне этого мира. О, они делают на мне прибыль, занимаясь торговлей. Но они никогда не вступали во врата знания.

Омар подумал об Акроеносе, который лишь раз в жизни ступил так далеко – за ворота Аламута.

– Вы носите много имен, Хасан, сын Сабаха.

– Почему нет? Для обывателей и посвященных фидаистов я, по правде говоря, Господин жизни и смерти. Если вы сомневаетесь, то вы получите доказательство этого прямо сейчас. Они говорят обо мне как о Повелителе Гор, потому что наши цитадели строятся, подобно Аламуту, на высоких горных вершинах. Такие места могут обороняться малой численностью против целых полчищ.

– А рафики, что скажете о них?

– Фанатики новой веры, лучшие среди апостолов. Они знают меня как посланца Махди… как и вы в Иерусалиме.

– Но теперь я больше не знаю вас, – сказал Омар. Поднялся и прошел к открытому окну. – Во что верят два других ваших класса новообращенных?

– Два других? Я рассказал вам про все пять.

– Про пять, но не про все, – согласился Омар, оглянувшись через плечо. – В действительности их семь.

Веселые искорки мелькнули в темных глазах Хасана.

– На время я забыл, что вы математик. Помогите мне понять, почему вы сказали «семь».

– Разве вы не известны как семиричники? Ваши проповедники спрашивают неосведомленных, почему в неделе семь дней, а на небе семь планет, принимая в расчет Солнце и Луну. Я готов держать пари на дирхем против византийского дуката, что вы имеете также семь классов своих последователей.

Хасан улыбнулся его проницательности.

– Что ж! – пробормотал он. – Твое мастерство способно опустить сталь, которая режет насквозь! Акроенос клянется, будто ты стремишься к большой известности, но я утверждаю, что твое искусство достойно большего, чем просто известность. Какие еще тайны Аламута ты обнаружил?

Только на миг Омар почувствовал сомнение, смириться ли перед Хасаном или бросить ему вызов. Аламут не был местом, где принято демонстрировать слабость.

– Твой секрет чтения писем до того, как их доставит посыльный, – сказал он.

– Какая собака сказала, будто я использую обман? Какая еще ложь? – подозрительно взглянул Хасан на Омара.

– При чем здесь собака? Сокол принес эту весть для меня, на пути в Рей.

Омар пощупал пояс и вытянул оттуда серебряную трубку, внутри которой лежала записка о том, что он уехал по дороге в Рей.

Хасан поспешно прочитал записку и поглядел на крошечную трубу. Явное удивление стерло гнев с его лица.

– Алла и алла! Да, никто, кроме сокола, не мог перехватить почтового голубя в воздухе. Но какое везение… какая непостижимая удача на твоей стороне!

Он кивнул, словно принял про себя какое-то решение:

– Это правда, я использую почтовых голубей время от времени. Они приносят новости внешнего мира для меня сюда, в Аламут. Даже даисты ничего не знают о них. Они прилетают в деревню, не в замок… Но хватит! Давай уберем наши руки с эфеса борьбы и разорвем на части завесу разногласий между нами.