Изнанка. Том 2 - Самат Бейсембаев

пятеро за минусом одного, то он победил своего и пришел мне на помощь. Значит где-то должно быть…». Верчу головой и понимаю, что он, в целях помочь мне, ринулся сюда, оставив своих врагов. Как итог, я остался один против двоих. Мы не стали размениваться многозначительными улыбками, дразнилками или что-то в этом роде, а бросились как заправские «четкие гаражные авторитеты» друг на друга. Даже лишились своих орудий, орудуя руками и остатками, кажется, бывшего стола. Ножка в моей руке, по моим представлениям, должна была превратиться в смертоносное оружие, но, как бы там ни было, палка есть палка. Это же не специальная дубина, в конце концов. Я бил их, они били меня; они падали и вставали, я падал и вставал. Они ведь простые разбойники, а мы, без преувеличения, прошедшие обучение. Но когда совокупляются борьба за жизнь и тесное пространство — это рождает собой полный бедлам. Пропали все навыки, ушли все тактики; я махал руками как бешеный и, замечу, один такой удар пришелся прямо в челюсть и один из неприятелей повалился, как мешок картошки, растекшись по полу. Зато пока я отвлекался на него, сам получил от второго пяткой ботинка в нос и повалился назад. Не давая мне время на разбор происходящего, он насел сверху и начал колотить, что есть мочи, одновременно с этим на меня падали капли его слюны — увлекся человек. Тут я, не выдержав, все-таки смухлевал — сказано будет лукаво, — и применил свои способности, дав мышцам немного больше силы, чем у обычного человека и толчком отшвырнул его от себя. Ударившись затылком об опорный столб, он немного растерялся, и мне этого было достаточно, чтобы молниеносно разорвать дистанцию и начать уже колотить в ответ. Несколько точных и сильных ударов раздробили ему лицо, а деревянный осколок части мебели, воткнутый ему в глаз, довершил дело. Мимолетно порадовавшись своему успеху, быстро откинул все лишние мысли и сорвался на помощь своим товарищам. Пока я разбирался с этим, тот, что получил в челюсть успел прийти в себя и сейчас присоединившись к уже своему товарищу наседал на Колпака. Точнее он уже занес меч над ним, стоя у него за спиной. Вот что бывает с кем-либо, когда он видит, что грозит опасность, если не близкому, то уж точно не чужому человеку? Действует на инстинктах. Я сорвался с места и успел поймать меч рукой. Буквально. За острие. И пока у бандита расширялись глаза, влепил ему в грудь ногой. По бревнам стен потекла тонкая струйка крови. Далее уже не составило все закончить на позитивной, а для них негативной, ноте.

— Чуть концы не бросили, — тяжело дыша, констатировал Колпак, оказывая помощь третьему из нас, порвав сорванную с убитого врага рубаху на лоскуты, перевязывал ему порез на ноге.

— Вы пока тут. Я пойду, проверю, как там наши, — сказал им и вышел наружу.

Там все было закончено.

На другой день мы приходили в себя, отдыхая сейчас на мягкой траве, греясь под нежными лучами солнца. Врагов оказалось больше, чем доложил разведчик, за что и получил нагоняй от Тимотиоса. Благо еще все остались живы. Так бы, думаю, его вообще линчевали бы все.

— Део, — коротко обратился ко мне Колпак.

— М? — дал я понять, что слушаю его.

— Не знаю даже, как спросить, — меньжевался он.

— Спрашивай, как есть, — бросил я спокойно, а сам внутренне напрягся. Мне уже не нравится этот разговор, судя по его началу.

— Хорошо, спрошу, как есть, — сделал он вдох, а потом на одном дыхании выдал. — Я не знаю, что это было, а, быть может, мне и вовсе все это показалось. Как бы все-таки бой и горячка, и все дела, но мне показалось, что ты поймал меч рукой. Мне ведь не показалось? А потом этот твой удар ногой. Он же отлетел, как стог сена и разбился о стену. Словно не человек, а пустышка.

— Думаю, тебе показалось. Такое невозможно. Я же остановил не рукой, а бревнышко какое-то подобрал. А удар — да мало ли. Обычный удар. Просто думаю, ты слегка, друг мой, преувеличил, — было тяжело сохранять спокойный и слегка пренебрежительный тон.

— Нет, я точно это видел. Да, — уверенность в нем твердела.

— Даже если так, то, что это меняет, — не стал я юлить и сыграть немного иначе.

— Так значит, это правда, — улыбнулся он. — Ты же это…ну…меч рукой поймал, чтоб его, и даже не поранился. Расскажи.

Я не ожидал от него такой реакции, но он превратился в подобие маленького, любопытного ребенка.

— Честно, я сам не понял, что там произошло. Думаю, это последствия состояния аффекта.

— Афф…чего?

— Очередное заумное слово, — хмыкнул я.

— Понятно, что ничего не понятно. Но это было прям впечатляюще, — помахал он руками для пущего эффекта.

— Думаю, я просто очень сильно хотел тебя спасти. Вот и получилось то, что получилось.

— Ооо…я…не знаю, что сказать.

— Просто скажи спасибо, — кажется, мне удалось переменить русло неприятного разговора.

— Спасибо, дружище! — кивнул он и расширил губы, обнажив зубы.

Но это всего лишь, кажется, потому что вопросы у него еще остались. Да когда же жизнь станет такой, когда я смогу просто жить, не убегая ни от кого, ни от чего?

Глава 11. Деннар

Занес руку и остановился в нерешительности: мне было страшно. «Будь мужиком. Сам же ляпнул, вот и исполняй» — шептал я сам себе. Резкий выдох и рука делает два медленных глухих стука. В ответ тишина. Здесь во мне проснулась надежда, что дома никого нет, а секундой позже на смену надежде пришел стыд. Раз уж взял на себя привилегий распоряжаться людьми, то бери за них ответственность, а после и за их память. Они следовали за мной и отдали свои жизни, поэтому я не должен был их предать. А надеясь, что на мой стук ответом будет тишина и мне не придется ничего делать — будет сродни именно предательству. Даже если никто так и не отворит эту чертову дверь, я должен буду, как минимум дождаться. «Ты. Просто. Обязан» — злость окончательно добавила решительности, и я постучал снова. Сильнее. Послышался топот ног и дверь, без скрипа, открылась и оттуда на меня посмотрели удивленные глаза.

— Сир, Деннар! — тонкие губы, тёмные густые локоны длиной до скул, с одинокими седыми волосами в силу около пятого десятка возраста, тонкие пальцы с ухоженными ногтями, обычный, не тонкий и не толстый, прямой нос, а, главное, приятные, добрые, внушающие, что все в этой